грозный противник помчался в другую сторону, поспешил что было духу к Юлиушу напомнить о причитающейся ему плате деньгами и натурой за весь год.
- Если студентик отправится ко всем чертям,- рассудил он,- я вернусь и начну свою службу заново; если же этот баламут Катилина заварит тут кашу, пусть мне хотя бы заплатят! По закону - всякому, кто служит в имении, если он уволен до истечения года, полагается жалование за весь год.
Он никак не предполагал, что Юлиуш ни о чем не знает и совсем по-иному смотрит на это дело, и потому окончательно одурел, когда Юлиуш как сумасшедший забегал по комнате, выкрикивая:
- Как? Катилина поехал в Оркизов, к графу? Зачем? Для чего?
Мандатарий поднял брови, крякнул и основательно прокашлялся, после чего вкратце рассказал, как Катилина атаковал его в канцелярии, как запустил в Жахлевича чернильницей, как потом заставил того написать компрометирующее письмо и с этим письмом поскакал в Оркизов.
Юлиуш был в ярости.
- Этот человек сошел с ума,- гневно закричалаон и дернул шнурок звонка.
- Вели Томашу немедленно запрягать лошадей в коляску! - крикнул он вошедшему лакею.
Мандатарий незаметно стрельнул глазом в его сторону.
- Ого! - прошептал он,- я еще никогда не видел его в таком бешенстве. Что с ним случилось?
Неожиданно Юлиуш обернулся к своему посетителю.
- Пан Гонголевский,- быстро произнес он,- покамест только я один имею право отстранить вас от дел.
Мандатарий низко поклонился.
- Мой приятель превысил свои полномочия.
- О, если бы я это знал!
- Вы можете давать какие угодно показания, то есть говорить все, что позволяет вам ваша совесть.
- Я всегда и везде слушаюсь голоса совести.
- У меня нет ни малейшей причины отстранять вас от должности… Впрочем,- добавил Юлиуш, помолчав,- я не знаю, долго ли еще буду распоряжаться…
- Ого-го, ваша милость,- угодливо засмеялся мандатарий.- Не о чем беспокоиться. Ваша милость наверняка выиграет процесс.
- Ни за что на свете я не оставил бы себе имения, если бы оказалось, что в этом деле есть хотя бы тень несправедливости.
Мандатарий хотел было еще что-то сказать, но Юлиуш прервал его.
- Возвращайтесь к своим обязанностям и поступайте, как велит вам совесть.
- Соблаговолите, ваша милость, дать мне письмо,- сказал мандатарий,- а то ведь пан Чоргут передал полномочия в руки моего актуария.
Юлиуш быстро подошел к столу и, написав несколько строк, поспешно подал бумагу мандатарию. Гонголевский низко поклонился и, сияя от радости, вышел из комнаты.
За дверью он тихонько рассмеялся.
- Черт возьми, и утру же я нос Хохельке! - проговорил он вполголоса.- А этот,- прибавил он, кивнув головой на дверь,- дурень дурнем, но ничего не скажешь, с характером, ей-ей, с характером.
Тем временем Юлиуш, возмущенный и напуганный неуемным самовольством своего приятеля, решил тотчас же отправиться к графу, извиниться перед ним и предоставить ему полную свободу действий.
- Даже если граф откажется от процесса,- решительно сказал он себе,- то я сам буду настаивать на нем. Ни одной секунды не хочу распоряжаться имением, которым не могу владеть со спокойной совестью.
Он уже выходил из комнаты, чтобы сесть в коляску, как вдруг, удивленный, снова отступил от порога.
В дверях показалась огромная фигура Кости Булия. В руке у него была толстая суковатая палка, за плечами плотно набитая соломенная кошелка, словно он собрался в дальний путь.
- Слава богу и сыну его Иисусу! - проговорил старый слуга, кланяясь в пояс.
- Что скажешь, Костя Булий? - спросил Юлиуш с живейшим любопытством.
- Я назначил вам свидание в усадьбе…
- Да, на четверг.
- Я пришел ускорить встречу, ясновельможный пан.
- Как так?
- У вас, ясновельможный пан, хотят отобрать имение, а оно досталось вам по праву.
- Вы уже знаете об этом?
- Знаем, потому-то кум Дмитро и хочет встретиться поскорее.
- Дегтярь?
Костя утвердительно кивнул.
- А почему его интересует мой процесс?
- Кум Дмитро был самым близким другом покойного,- ответил многозначительно ключник.
- Значит, молодой староста не был сумасшедшим? - воскликнул Юлиуш.
У Кости Булия сверкнули глаза из-под густых бровей.
- Стыд и срам тому, кто так говорит,- произнес он торжественно.
- Но мои противники собрали какие-то доказательства.
- Ерунда! - коротко отрезал Костя.
Юлиуш покачал головой.
- Суд и люди могут решить по-другому, мой милый.
- Не беспокойтесь, ясновельможный пан,- твердо произнес Костя Булий,- а мы-то на что?
Прямые и твердые слова старого слуги вливали надежду в душу взволнованного юноши. Инстинктивно он чувствовал, что теперь совесть его может быть спокойна, даже если он проиграет дело перед судом и перед людьми.
- Когда же кум Дмитро хочет встретиться со мной? - быстро спросил Юлиуш.
- Завтра в полночь.
- В том же месте?
- Да, ясновельможный пан, в липовой аллее.
- Меня встретите вы, Костя?
- Нет, там будет один кум Дмитро. Я вот на два дня выбираюсь в дорогу,- добавил старик дрогнувшим голосом.
Странное беспокойство промелькнуло по лицу молодого человека.
- Вы один едете? - спросил он, слегка запинаясь.
Костя, видно, понял, чем вызван этот вопрос, ибо, несмотря на сумрачность, легкая улыбка тронула его губы.
- Один! - коротко ответил он.
- А не увижу ли я, кроме кума Дмитро, еще кого-нибудь? - поспешно спросил юноша, словно стремясь преодолеть раздражавшую его неуверенность.
- Вы увидите его дочь.
- Его дочь! - воскликнул Юлиуш и хлопнул себя рукой по лбу.
С минуту Костя Булий в глубоком раздумье смотрел на юношу добрым, почти умиленным взглядом. Затем встряхнулся
