— Видишь, Изя: передо мною была одна возможность позитивно устроить свою жизнь, связав ее с творчеством, — была, но только лишь с ней. Ты забрал ее у меня своим интеллектом — она ведь не любит тебя (никакого впечатления на Изидора — Изя чувствовал кокаиновую фальшь всей этой концепции — разогревать прошлое на кокаине можно довольно точно, но вот сегодняшний день всегда оказывается фальсификатом — и с этим ничего не поделаешь). Ты отнимешь у нее веру, которой я, несмотря на то что сам неверующий, un mécréant — совершенно не трогал — и ты ее потеряешь. Ты — вампир, который должен кого-нибудь высосать, я давал ей полноту жизни, которую ты в ней забьешь для того, чтобы создать систему никому не нужных символов — безотносительно к тому, соответствуют они как целое реальности или нет.
И з и д о р (с трудом его прерывает): Знаю я эту полноту жизни — она должна была устроить пробное расставание, иначе ей грозило нервное расстройство. Ты не ощущаешь, что ты сумасшедший, когда потребляешь эту гадость, ты привил беспрерывность психопатических состояний к тени здоровой души — еще немного — и даже тени не станет, и что тогда? — смирительная рубашка, карцер, качалка, капельница через нос, а в лучшем случае — онанизм до конца дней.
Целек ужаснулся, но ненадолго: на минутку мордочка его скукожилась и потемнела, приобретая испуганное беспомощное выраженьице, но тут же ее озарила гордость и сила отъявленного пикника, политого кокаиновым соусом.
— Все это ты говоришь, — медленно цедил он, — лишь для того, чтобы оправдать свое, не подлежащее, к сожалению, уголовному преследованию духовное убийство. На это нет параграфов закона, но преступления эти ничуть не меньше других — я предпочитаю такие, — тут он неожиданно «wizgnuł» (по-русски значит «тонко крикнул») и, схватив со стола большой финский кинжал, всадил его по самую рукоятку в Изидора — но куда, куда — никто, ни он, ни жертва, ни даже Суффретка этого не заметили, — после чего, нахлобучив шляпу набекрень и подняв ее со лба, он скоренько покинул мастерскую, поспешно схватив со стола трубку с коко и маленький этюдник.
Суффретка бросилась к Изидору с прямо-таки адским криком — тем временем гулко хлопнула коридорная дверь за убегавшим злодеем. Все таким образом вошло в совершенно новую фазу, совершенно новое измерение.
Бог-Отец впервые задумался над сутью Земли (не мира)
Тексты, вошедшие в сборник, впервые публикуются на русском языке в полном объеме. Переводы сверены с критическим собранием сочинений Ст. И. Виткевича в 23 т. (S. I. Witkiewicz. Dzieła zebrane. T. 12: Narkotyki; Niemyte dusze. Warszawa, 1993; T. 4: Jedyne wyjście. Warszawa, 1993). В оформлении использованы материалы вышеупомянутого собрания (факсимиле рукописей), а также изданий: Jakimowicz I. Witkacy-malarz. Warszawa, 1985; Witkacy: Przezrocza. VI/72. Słupsk, 1985; Przeciw Nicości: Fotografie St. I. Witkiewicza/ Oprac. E. Franczak, S. Okołowicz. Kraków, 1986; Micińska A. Witkacy. Warszawa, 1990; St. I. Witkiewicz: Katalog dzieł malarskich/ Oprac. I. Jakimowicz; A. Żakiewicz. Warszawa, 1990. Приведена фотография «Виткаций — Наполеон», сделанная ок. 1938 г. Тадеушем Лянгером (4 с. обл.), и следующие изобразительные работы Виткевича: «Nova Aurigae», пастель, 1918 (1 с. обл.); Портрет Богдана Филиповского, пастель, 1928 (форзац); Портрет Стефана Гласса, пастель, 1929 (нахзац); «Мозг безумца», карандаш, 1928 (с. 33); «Паломничество в монастырь Бубак-Дзенгар, сопряжённое с видениями», карандаш, 1924 (с. 215); «Бог-Отец впервые серьезно задумался над сутью земли (не мира)», карандаш, 1931 (с. 471).
Ранее на русском опубликованы следующие книги С. И. Виткевича: Сапожники: Драмы [Дюбал Вахазар, или На перевалах Абсурда; Каракатица, или Гирканическое мировоззрение / Перевод А. Базилевского; Сапожники / Перевод В. Бурякова]. М., 1989; Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы [Они; Дюбал Вахазар, или На перевалах Абсурда; Каракатица, или Гирканическое мировоззрение; Водяная Курочка; Янулька, дочь Физдейко; Сапожники] / Перевод А. Базилевского. М., 1999; Метафизика двуглавого теленка и прочие комедии с трупами [Драматические игры / Перевод А. Базилевского; В маленькой усадьбе / Перевод Г. Митина и Л. Темина; Метафизика двуглавого теленка; Красотки и уродины, или Зеленая пилюля / Перевод А. Базилевского; Ян Мачей Кароль Взбешица / Перевод Г. Митина и Л. Темина; Безумец и монахиня, или Нет худа без того, чтоб еще хуже не стало / Перевод Л. Чернышевой; Мать / Вольный перевод Н. Башинджагян; Автопародии; Эссе о театре / Перевод А. Базилевского]. М., 2000. Более подробную библиографию см в кн.: А. Базилевский. Виткевич: Повесть о вечном безвременье. М., 2000.
В примечаниях сообщены минимально необходимые данные о публикуемых произведениях, прокомментированы малоизвестные, в основном польские имена и реалии, дополнительная информация о которых может оказаться существенной для понимания текста. Персоналии, встречающиеся неоднократно в разных произведениях, поясняются лишь при первом авторском упоминании. Сведения общеэнциклопедического характера, содержащиеся в доступных на русском языке источниках, не приводятся.
Наркотики
[Narkotyki:] Nikotyna — Alkohol — Kokaina — Peyotl — Morfina — Eter + Appendix.
1930. Книга издана в 1932. Ее общепринятым названием, вместо пространного заглавия, стала надпись на корешке первого издания: «Наркотики» (соответствующая рабочему авторскому названию). Главы о морфии и эфире написаны, по просьбе Виткевича, его друзьями; в настоящем издании они помещены перед главой о пейотле, что композиционно обосновано идеей автора об исключительном «метафизическом» статусе пейотля. Публикация фрагментов на русском языке: Из книги «Наркотики» [Предисловие; Пейотль] Перевод А. Базилевского // Иностранная литература. 1995, № 11.
Однако ж странное в сей книжице материй смешенье — слова наместника Скшетуского о солдатском сборнике молитв и воинских наставлений (Г. Сенкевич. Огнем и мечом. Ч. 1, гл. 2).
Тадеуш Шимберский (188?—1943) — поэт и драматург. В годы перед первой мировой войной был дружен с Виткевичем, которому послужил прототипом Тымбеуса в романе «622 падения Бунго, или Демоническая женщина», где спародирована драма Шимберского «Атесса».
Стефан Гласc (1895—1932) — математик, философ, поэт. Друг Виткевича. Для книги «Наркотики», под псевдонимом Дезидерий Прокопович, написал главу об эфире. Покончил с собой. Виткевич, не раз портретировавший Гласса, его жену и детей, в соответствии с волей покойного написал его посмертный портрет.
Жураковская, Зофья (1897—1931) — беллетристка, автор популярных нравственно-психологических повестей и рассказов для юношества.
Богдан Филиповский (189?—1934) — художник и литератор, автор романа «Упырь жабьего перевала», переводчик русской поэзии. Лыжник, бобслеист, инструктор по верховой езде, председатель секции альпинизма закопанского спортклуба «Татры», эксцентрик и морфинист. Приятель Виткевича и, по его аттестации, «профессор тайных наук». Для книги «Наркотики» написал главу о морфии. Сохранился ряд выполненных Виткевичем портретов Филиповского и его жены — художницы-пейзажистки Янины.
Гедройч, Довмонт Франтишек (1860—1944) — врач, историк медицины, профессор Варшавского университета. Составитель «Польского врачебного словаря» и популяризатор здорового образа жизни.
Бой-Желенский, Тадеуш (1874—1941) — литератор и врач. Прославился книгой сатирических стихов и куплетов «Словечки» (1913), сотрудничал с кабаре краковской богемы «Зеленый воздушный шарик». Театральный критик, переводчик французской литературы (стотомная «Библиотека Боя»). С энтузиазмом писал о «необычайно оригинальном» драматургическом творчестве Виткевича, но его теории оценивал скептически. Виткевич долгие годы приятельствовал с Боем, хотя резко полемизировал с ним по вопросам культуры.
Дебора Фогель (1902—1942) — писательница, автор стихотворений на идиш и прозы на польском, профессиональный философ, историк искусства. Виткевич переписывался с Фогель, видя в ней достойного партнера по онтологическим диспутам. Ей принадлежит аналитический очерк о значении творчества Виткевича в культуре.
Антоний Слонимский (1895—1976) — поэт, прозаик, публицист. Завзятый оппонент Виткевича в дискуссии о сущности и смысле искусства: высокомерно критиковал его творчество и теории с прагматистских позиций (узко понимая художественную значимость гротеска, ставил под сомнение и ценность мистической драмы Ю. Словацкого «Серебряный сон Саломеи»). В конце концов Виткевич, некогда друживший со Слонимским, прекратил отношения с ним.
Помировский, Леон (1891—1943) — критик. В художественном творчестве Виткевича видел выдающееся явление «нового реализма».
Фердинанд Гётель (1890—1960) — писатель из числа наиболее известных и удачливых в межвоенной Польше. Автор репортажей, исторических драм, приключенческих повестей, а также претенциозного, но поверхностного экспериментального романа «Изо дня в день».
