Сергей смотрел на фотографию погибшего и не видел ее четко, все расплывалось перед глазами. Это был не испуг, а ужас, лишавший способности мыслить. Большего потрясения в своей жизни он еще не испытывал. Зазвонил телефон. Сергей вздрогнул и посмотрел на трезвонивший аппарат так, словно это было живое существо. Трубку он не поднял, почему-то боялся. Но этот звонок подсказал ему, что делать. Снял трубку и набрал номер телефона директора Центра пластической хирургии. Виталий Алексеевич был у себя.
– Это я, – сказал Сергей.
Голос у него из-за таблеток был не очень похож на прежний, но дядя узнал.
– Да, – ответил Виталий Алексеевич. – Я слушаю.
Ну неспроста же он вчера спросил у Сергея об этом журналисте! И взгляд у него был какой-то такой… Сергей вчера не понял, и только сегодня ему вся подоплека открылась.
– Журналист-то погиб, – сказал Сергей. – Тот, из «Агентства новостей».
Пауза, говорящая о многом. И сухой ответ:
– Я знаю.
Он знает! Он еще раньше об этом знал! Еще вчера! И раньше Сергея понял, что это означает! А Сергей-то все размышлял, что с ним будет в случае неудачи. Теперь ему все открылось. И он этому своему открытию ужаснулся.
– Он же убьет меня! Я все не мог понять, а теперь вижу – убьет!
Они вдвоем сидели в дядином кабинете – Сергей и Виталий Алексеевич. При последних словах племянника Виталий Алексеевич поморщился:
– Ну что за чушь ты говоришь? С чего ты взял?
– А вы верите в то, что на журналиста действительно напали хулиганы? – вопросом на вопрос ответил Сергей. – Он погиб потому, что видел босса в Центре пластической хирургии. Он – свидетель! И его убрали. То же самое будет и со мной. Я вдесятеро опаснее того журналиста. И как только я стану не нужен…
Сергей уже знал, когда это произойдет. Как только босс покинет стены Центра…
– Когда вы его выписываете?
Виталий Алексеевич подумал:
– Примерно через неделю.
Значит, неделя спокойной жизни Сергею остается.
– Через неделю он попытается меня убить.
– Не говори чепухи!
Но по глазам собеседника Сергей видел, что дядя уже и сам не уверен в благополучном исходе всей этой истории. То, что еще вчера представлялось всего лишь приключением, оказалось ловушкой для них обоих. Сергей склонился к Виталию Алексеевичу и сказал, заглядывая дяде в глаза:
– Нам обоим грозит опасность. И вам, и мне. Когда вы станете ему не нужны…
Повисла тяжелая пауза. Тишина давила на них обоих стотонным прессом.
– Единственный выход для нас – делать вид, что ничего не происходит, – сказал наконец Виталий Алексеевич. – Ты общаешься с боссом?
– Практически ежедневно. Он звонит мне по телефону и интересуется, как прошел день.
– Постарайся не показать, что что-то изменилось. Пусть все будет, как прежде.
– Но осталась всего неделя!
– Неделя – это очень много. У нас с тобой предостаточно времени, Сергей. Я постараюсь убедить его в том, что только через неделю смогу ему гарантировать благополучный исход его пребывания в моем Центре. И он, ты уж мне поверь, не посмеет в эти семь дней ничего предпринять.
– А потом?
– Потом мы исчезнем. Как раз накануне его выхода из клиники. И он с удивлением обнаружит, что до нас ему не дотянуться. Денег нам от него, конечно, не видать. Но почему бы нам самим не взять то, что принадлежит нам по праву?
Дядя выразительно посмотрел на Сергея.
– Что вы имеете в виду?
– Нам нужны деньги, Сергей. Много денег на то, чтобы на время исчезнуть и переждать бурю. Потом мы сможем вернуться, конечно. Раз уж этот человек готовится исчезнуть, он и исчезнет в конце концов. Ему будет не до нас. Но пока нам лучше затаиться. Для этого и нужны деньги.
– Где мы их возьмем?
– У босса, – сказал Виталий Алексеевич. – Да так, что он даже ничего не заподозрит, – он придвинулся ближе к племяннику. – Первым делом, конечно, можно продать его «Мерседес».
Замолчал, ожидая реакции племянника. Сергей ничего не ответил, и дядя улыбнулся, давая понять, что ничего особенного не происходит.
– Ведь у тебя документы этого типа, – сказал он. – И его физиономия в придачу. Так что ни у кого и сомнений не возникнет в твоем праве распорядиться принадлежащей тебе машиной. Я не знаю, сколько за нее дадут, но тысяч пятьдесят она наверняка стоит.
– Вообще-то все это смахивает на преступление, – признал Сергей.
– Ты разве у трудяги последний кусок хлеба отнимаешь? – осведомился Виталий Алексеевич. – Ты знаешь, каким образом этот тип заработал свои деньги?
– Догадываюсь.
– То-то же, – наставительно сказал дядя. – О соображениях морали на время придется забыть. Он хочет башку тебе проломить, а ты печешься о том, чтобы он не расстроился, обнаружив исчезновение своего любимого авто.
Виталий Алексеевич даже покачал головой, показывая, до чего он не одобряет мыслей племянника.
– Нам бы еще до его денег добраться, – мечтательно сказал он.
– До каких денег?
– До тех, которые в его фирме крутятся. Ведь понятно, что не все он успел за границу перегнать.
– Не все, – подтвердил Сергей. – Кое-что еще через счета фирмы проходит.
– В том-то и дело, что через счета. Их в карман не положишь.
Дядя вздохнул. Сергей мог его понять. Где-то рядом проплывали огромные суммы, но не было в руках ведра, чтобы зачерпнуть и себе немного из бурного денежного потока.
– Значит, хотя бы деньги за «Мерседес», – сказал Виталий Алексеевич.
– Я не хочу этим заниматься.
– А здесь надо переступить через «не хочу», – с неожиданной жесткостью произнес дядя. – Потому что твое чистоплюйство, мой милый, нам обоим дорого обойдется. Когда мы решим залечь на дно и вдруг обнаружим, что за душой у нас нет ни копейки, – вот тогда мы и взвоем. Прятаться можно, когда есть деньги. А если для пропитания нужно выходить на заработки, нас запеленгуют в два счета. И проломят башку. Как тому журналисту.
Да, это была их судьба, без прикрас.
– Я подумаю, – буркнул Сергей.
Он так и уехал, не сказав ни «да», ни «нет».
На город опускался вечер. Краски вокруг потеряли яркость. Город задышал свободнее после дневной суматохи.
Придется, конечно, уезжать. Иначе не сносить головы. В ближайшие же дни все просчитать, после чего исчезнуть.
Сергей ожидал нападения, но не знал, что оружие убийства для расправы над ним уже приобретено. И удар должен был последовать совсем не с той стороны, откуда Сергей его ждал.
Миха купил этот нож в магазине. Такие бы ножи продавать в специализированных магазинах, да у каждого желающего купить требовать разрешение из милиции, так нет же, лежит на прилавке среди ложек и пластмассовых складных стаканчиков – мечты туриста.
– Продается? – на всякий случай спросил Миха, ткнув в нож пальцем.
– А вы бы хотели, чтоб задаром? – огрызнулась почему-то пребывающая в расстроенных чувствах девушка.
Миха стал обладателем преотличнейшего ножа. Лезвие было не очень широкое и заканчивалось острием – Миха на пробу ткнул тем острием себя в ладонь, но не рассчитал усилий, и тотчас выступила капля алой крови.
Последствий задуманного Миха не боялся. В тот день, когда он увидел босса в кафе, он понял, что весь последний год только и думал, как отомстить ему. Нет, это не месть, конечно, была, а возмездие. Большая разница, если вдуматься. Месть может быть, конечно, и святой, но всегда к этому примешивается что-то низменное. А святее возмездия ничего не бывает.
Босс совершил подлость. Так считал Миха. Год назад Миха служил боссу, как хозяину служит собака. Любую команду выполнял, не задумываясь, потому что хозяин – это всегда хозяин, и ослушаться его никак невозможно. Босс никак не выделял Миху среди остальных – служит и служит, это как винтик в большом механизме, работает безотказно, и ладно. А поручения случались всякие. Иногда, например, кто-то боссу не нравился, и тогда Миха отправлялся сообщать об этом провинившемуся. Нет, никакого смертоубийства, это боже упаси, но руки-ноги ломать разным козлам доводилось, что было, то было. И магазины кое-какие жгли. Подъезжали среди ночи и забрасывали через окна бутылки с зажигательной смесью. Бизнес, он бизнес и есть, в нем без строгости нельзя, Миха это знал, и у него ни разу не возникло сомнений ни в собственной правоте, ни тем более в правоте босса. Босс, конечно, был тертый калач, и ни разу он лично Михе никаких указаний не давал, все шло как бы мимо него, но если ты на человека работаешь и от него получаешь за работу деньги, то и непонятливому понятно, откуда ветер дует. Миха честно делал свое дело и знал, что это ему зачтется в случае чего. Зачлось. Он до сих пор белел лицом при воспоминании о том, как все случилось.
Дело было самое обычное, в подобном Миха участвовал десятки раз. Отмутузили одного козла, рядом его приятель оказался, ему всыпали тоже, и надо же такому случиться – тот, первый, из-за которого все и началось, врезал дуба. Или жестоковато с ним обошлись, или оказался слаб здоровьем. А его дружок уцелел и дал показания милиции. Неприятность, конечно, но Миха думал, что все замнут, босс на то и босс, чтобы своих людей прикрывать. Но очень скоро выяснилось, что Миха ошибался. По приказу босса его вышибли с работы, да еще задним числом, и теперь все выглядело так, будто нигде не работавший Миха ни с того ни с сего, от нечего делать, убил одного человека, а второго сделал инвалидом. Босс вообще в стороне, а отвечать за все, естественно, Михе. И это в дополнение к тому, что в той неприятной истории с трупом и сам Миха пострадал, его тоже немало помяли, хоть самому оформляй инвалидность.
