Ознакомительная версия.
– Я не хочу спиной вперед… – продолжала выступать Груша. – Может, там неизвестно что… Шлемы! Мы забыли шлемы от комбинезонов! А вдруг там ядовитая атмосфера? Надо вернуться!
Я потрогал себя за голову. Действительно, шлемы мы забыли. Но возвращаться времени уже не было. Переборки-линзы… все из головы вылетело…
Громко засвистело. Погрузочный терминал засветился желтым.
– Спиной вперед! – крикнул Барков и толкнул Грушу в плечи.
Груша исчезла, будто сдуло ее. Барков уставился на меня. Я прыгнул сам, без его помощи.
Я падал спиной вниз. И видел огни грузового корабля, видел, как выпрыгнул Барков. Воздух свистел вокруг. Я считал – раз, два, три, четыре…
На восемнадцати шарик в моей руке лопнул, и меня окутало большим мягким пузырем. Пузырь наткнулся на что-то и тут же обмяк, сдулся, я плавно опустился на землю. То есть на камни.
Встал на ноги и посмотрел наверх. Корабль то ли уже ушел, то ли бортовые огни отключились – я его там не увидел.
Небо было черным и звездным. Созвездия, непривычные и незнакомые, тускло висели в небе, я отметил одно, похожее на дерево, возле горизонта. А прямо над головой разворачивалась мутная неправильная медуза, ровно гудящая зеленым светом.
Колыбель. Звездная колыбель. Место, где рождаются звезды.
Я так долго смотрел на небо, что у меня заболела шея. Затекла. Тогда я огляделся уже по сторонам. Вокруг только камни. Камни и камни, никакой растительности, ничего. И горы. Каменные холмы. И остатки парашюта – он уже успел разложиться, остались только грязноватые лоскутки. Я попытался на всякий случай эти лоскутки собрать, но не получилось, они распались в мелкий прах.
– Барков! – позвал я.
Голос мой погас в окрестных камнях.
Я крикнул погромче. Но все бесполезно, что погромче, что не погромче – голос вяз между огромными валунами и идти ввысь никак не хотел.
– Барков!
Мне никто не ответил.
Я чувствовал себя на редкость плохо. Моя жизнь сделала резкий рывок, ускорилась. Так ускорилась, что я за ней даже не поспевал. Все летело в самые настоящие тартарары, от чего я ощущал заметное головокружение.
Я даже не понял. Решил было, что у меня галлюцинация.
Между двумя большими камнями стоял дом. Вернее, домик. Маленький, аккуратный, с белеными стенами и выпуклой красной черепицей, похожей на рыбью чешую. В старинном таком духе домик – уютный, веселый, игрушечный. Вспомнилось: года два назад мы отдыхали в Финляндии, там по всему балтийскому побережью разбросаны городки с такими вот домиками. Архитектурные заповедники, будто на триста лет назад попадаешь. Красиво. Очень похоже на тот домик, который сейчас видел.
Но сначала я думал, что он мне кажется. Поэтому я даже взял и закрыл глаза, чтобы отвести видение. А когда открыл – домик стоял как ни в чем не бывало. Никуда не делся. Значит, не мираж. Значит, все так и есть.
Следовательно, здесь где-то люди. Кто-то ведь зачем-то поставил здесь дом?
Я обрадовался и направился к нему. Оказалось, что добраться туда не так уж и просто – камни из угловатых переделались в круглые и скользкие, и они все старались выскочить из-под ног, стряхнуть с себя. Но я на такие мелочи даже внимания особого не обращал, пер себе вперед и пер.
Однако, когда приблизился к домику, то обнаружил, что он не очень-то и веселый. Во-первых, он был как будто вырезан. Его словно взяли вместе с окружающей землей и перенесли сюда – даже заборчик сохранился небольшой, и калитка в нем открыта. На редкость, кстати, скрипучая. Во-вторых, дом совсем не вязался с окружающим пространством, со всеми камнями и скалами. Он был как картинка, голографический мираж, как… Что-то не то в нем было…
Я подошел еще ближе и обнаружил, что домик не такой уж и игрушечный. Ставни болтаются, стекла хотя и есть, но все тусклые и какие-то засаленные, а в двери красуется дыра. Как от хорошего пинка ногой.
Тропинкой ко входу, кажется, пользовались – протоптанная. Добрый знак. Значит, мы не на необитаемой планете. Значит, тут кто-то все же есть… Ну или, во всяком случае, был. Переселенцы. Хотя я о таких, честно говоря, не слышал. И вообще, какой дурак может здесь жить? Одинокий философ-мизантроп?
Дверь была открыта, я толкнул ее и оказался в маленькой аккуратной гостиной. На полу ковер, на стенах гобелены с оленями, старые часы, барометр. Картины с серьезными губастыми собаками, распивающими чай и поглядывающими по сторонам через монокли. В углу пузатый диван, в центре столик, кресла-качалки. Камин.
Тихо, уютно, только что огонь в камине не горит.
Едва я оказался в домике, как мне жутко захотелось спать. Прямо с порога. Заболели глаза, плечи стали мягкими, а ноги ватными, я зевнул и огляделся. Диван. Мне сразу бросился в глаза диван – глубокий, с широкими полосами. В лунном свете полосы казались черно-белыми, как клавиши рояля…
Стоп. Я выглянул в окно и увидел, что на небе вылезла луна. Но не земная Луна, а местная. Крупная, иссеченная многочисленными шрамами, будто кто-то хорошенько изрубил ее саблей. Синеватого цвета, примерно как мороженое «Бирюза». Луна светила в дыру между набежавшими облаками, и почему-то это меня успокоило. Спать, мне хотелось спать… Я поглядел на свои руки и ноги – они были грязными и синими.
Диван продолжал улыбаться черно-белым, я подошел к нему и сел. И почти сразу же лег. Луна назойливо светила, а я думал из последних мыслительных сил.
Сегодня был не самый легкий день в моей жизни. Сначала меня пытались растворить едким флюидом «термит», затем сбросили с высоты, затем я несколько часов блуждал по горам, ободрал себе все конечности… И ведь с самого начала знал, что ничего хорошего из моей практики не получится. Что может получиться хорошего, когда тебя отправляют на Европу колоть лед? Вот-вот…
Спать хотелось просто зверски, в коридоре грузового корабля я не выспался совсем. Да еще всякие нервные потрясения…
Я зевнул. Широко, так что глаза заболели. И уснул. Почти сразу мне в бока стало что-то колоть, будто из дивана собирался выбраться наружу упертый рогатый жук. Я тотчас проснулся и треснул кулаком по дивану. Но жук не унимался, копошился и копошился, так что я встал. С твердым намерением его прибить.
Из дивана торчала пружина. Попытался ее заправить, однако у меня не получилось – пружина была упряма, не заправлялась, а если и заправлялась, то выскакивала из других мест.
Помучившись минут десять, я плюнул на диван и отправился искать другое место. Исследовал первый этаж, но здесь ничего подходящего для лежания не было. Кроме гостиной на первом этаже еще были кухня, малюсенький кабинет и кладовка. Тогда я поднялся наверх.
Маленький коридорчик и две спальни. Одна спальня взрослая, со скучной широкой кроватью и неприятным комодом из черного дерева. Тут мне совсем не понравилось. А детская понравилась. Смешная мебель, смешная кровать, какие-то игрушки на полу. И даже как-то по-хорошему светло здесь было. Луна нашла меня и здесь и тоже лила свой свет из окошка.
Если бы я не устал, если бы не был так издерган за этот день, то я бы отметил некоторые странные детали. Не только в спальне – во всем доме. Я бы заметил, что мне не встретилось ни одного зеркала, увидел бы неприятную лужу на кухне. Я бы понял, что, по идее, луна должна быть совсем с другой стороны и что светить сразу в два противоположных окна она не может. И я бы обратил внимание на то, что постель в детской комнате заправлена. Чересчур аккуратно заправлена.
Но я устал. И мне было ни до чего. Подошел к кровати, свалился, закрыл глаза. Увидел вдруг пляж, залив, мелкий песок, на море яхты с красными флагами, солнце в небе… Не жарко, а, напротив, приятно… И вдруг стало темно. Свет будто прикрыли гигантской шляпой, и образовались сумерки с каким-то красноватым оттенком, будто на Европе. В небе образовались тяжелые облака, между ними клубился рыжий туман, из которого что-то тянулось ко мне…
Я долго не мог понять, что именно тянулось, а когда понял, то заорал. Ко мне тянулась рука. Тяжелая черная рука с длинными крючковатыми пальцами, с отросшими ногтями, с ногтей стекала слизь…
Наверное, от видения руки я и проснулся. Открыл глаза, но не увидел ничего – темнота вокруг меня была настолько густа, что на нее вполне можно было вешать одежду.
Видение… Когда я спал, мне привиделось… Кажется, это так называется… Но почему во время сна?
Впрочем, додумывать мне было некогда в силу некоторых обстоятельств. У меня болело сердце. Сильно. Вообще-то, у меня никогда внутри ничего не болело, а тут я почувствовал, что болит. Я даже подумал, что каким-то образом вдруг ключицу сломал. Но ныла не ключица, а сердце. Именно сердце. Наверное, организм привыкал к условиям чужой планеты. К тому же я лежал в какой-то странной скрюченной позе – свернувшись калачиком. Но каким-то уж очень высушенным калачиком. Пустынным.
Ознакомительная версия.
