Эрика показала головой в его сторону и сказала:
– Третий лишний.
Шредер согласно кивнул. А мнением Зигфрида никто не поинтересовался. Впрочем, он не огорчился. Приняв душ, веломеханик отправился в свой номер – досыпать. Теперь, когда Дымова нет на горизонте, никто не помешает Зиги в самое ближайшее время стать владельцем полноприводного вездехода «Шевроле». А это важная составная часть в задуманной операции.
Велопробег по ужасным русским дорогам близится к финишу, и Зигфриду самое время браться за выполнение принятых им обязательств. А шеф пусть развлекается с Эрикой. Зигфриду эта девчонка тоже послужит сегодня, но для других целей!
С этой мыслью Зигфрид Фрош задремал.
В комнате отдыха сауны был накрыт завтрак на двоих. Гельмут сразу обратил внимание на неполную сервировку – на столе отсутствовал пробочный ключ. А содовая вода в запотевших бутылочках так и манила.
Шредер вспомнил, что вчера за ужином подарил открывалку Эрике. Девушке настолько понравилась безделушка, что он не мог не доставить ей эту маленькую радость.
Эрика тщетно шарила по карманам махрового купального халата: брелока-открывалки там не оказалось.
– Ты обещала никогда не расставаться с моим скромным подарком, – с легкой укоризной в голосе заметил Шредер, которому был памятен серебряный велосипедист, врученный ему при посещении известной в Европе велофирмы.
– Не всякое обещание можно сдержать, – ответила Эрика, и в качестве извинения за оплошность не стала запахивать свой короткий халатик. На губах девушки появилась виноватая и одновременно озорная улыбка.
Шредер покачал головой и открыл бутылку содовой ножом. В России не до тонкостей церемониала, однако настроение почему-то оказалось испорчено.
Глава 31 Джоконда из Китая
Оперуполномоченный Виктор Непейвода почесал желтую собаку Минёрку за ухом:
– Псина, хорошая собачина. Что теперь с тобой будет, а?
– Будет жить, как жила. Тем более, не много-то ей и осталось – семнадцатый год или возле того, – спокойно ответил Чума.
Разговор происходил в квартире Дымова после того, как Силкин выгулял и покормил измаявшуюся собаку, а оперуполномоченный осмотрел крохотные комнату и кухню. В отличие от веломастерской порядка здесь не было. Большую часть комнаты занимал сбитый из толстых досок стол, заваленный книгами, инструментами, чертежами. Видимо, Дымов неустанно совершенствовал изобретенное им крепление протеза, о котором Непейводу успел рассказать Силкин по дороге сюда.
Спал же Герка на железной солдатской кровати. Рядом на табуретке стоял древний двухкассетник. Виктор нажал на клавишу, и магнитофон выплеснул из динамика:
За перевалом, в глухом ущелье, опять стрельба.
Горящий борт упал на камни, ведь смерть глупа…
Из кухни появился Силкин, присел на краешек аккуратно застеленной кровати.
– Его любимая. Герка частенько про Афган вспоминал. Правильнее сказать – и не забывал вовсе. Я так понял: на войне человек будто стеклянным становится. Все нутро как на ладони. Храбрый так храбрый, подлеца тоже сразу видать.
– Кого-то конкретно имеешь в виду? – спросил Непейвода, почувствовав недосказанное.
Чума дослушал песню, выключил магнитофон и ответил:
– Вообще говорю. Конкретно – Герка знает. Пусть он и расскажет. А в самом крайнем случае… Да нет, не верю! Дымов ей не сдастся!
– Кому?
– Да ей, костлявой.
Непейвода поглядел на физиономию Чумы. После прогулки с нее как будто испарились злость и тревога.
Перевел взгляд на Минёрку, мирно дремавшую в продавленном кресле. Желтая шкура собаки была словно молью побита, одно ухо косо срезано, должно быть осколком. Да, этой псине, как и ее хозяину, пришлось хлебнуть лиха. И коснись ее хозяина смертельная тень, догадался Непейвода, не лежала бы она так спокойно.
Непейвода кивнул на Минёрку и спросил:
– Думаешь, она бы почуяла неладное?
– Этой собаке я верю.
– Я тоже хотел бы верить, – искренне сказал Виктор. – Ну, а если все же… Силкин, ты не договорил.
Велорикша задумчиво поглядел на Непейводу:
– Молод ты…
– Как говорит мой шеф, это недостаток, который быстро проходит, – процитировал Виктор.
– Да, не успеешь оглянуться, – поскреб Чума лысеющий затылок. – Хорошо, скажу. Есть в нашем городе один тип по фамилии Золтанов. Не знаю, каким ветром занесло его сюда пару лет назад.
– Наверное, тем же, что и меня, – сказал Непейвода. – Ветром судьбы.
– Не… – покачал головой Силкин. – Ты на службе государевой, хоть и мент, прости господи! А он только на себя работает. Так вот, значитца, они в Афгане с Дымовым встречались. Что там произошло между ними, я не знаю. Но когда Дымов прочитал в нашей газетке, какой Золтанов герой и хороший человек, то в горячах целую магнитофонную кассету наговорил.
– Где она теперь?
– Один черт знает. Но Герка, он человек авиационный, и однажды сказал, что после него, мол, останется «черный ящик». Ну как после катастрофы самолета. Усекаешь?
– Усекаю, – машинально повторил Непейвода, оглядывая комнату так, как если бы проводил обыск – по часовой стрелке, начиная с угла, где висела мишень для метания стрелок. Дальше на выцветших обоях – большая фотография в меднокованой рамке: молодая женщина под руку с майором авиации.
– Его родители, – прокомментировал Чума. – Погибли в автомобильной катастрофе. Герка у тетки здесь, в Выборге, рос. Потом летное училище в Сызрани. Афганистан.
«Последний солдат империи, – с болью подумал Непейвода. – Надо найти… Я обязательно найду того, кто…»
И – замер: на одной из полочек старинной, с витыми балясинками этажерки стояла черная лаковая шкатулка. Непейвода подошел ближе. С крышки шкатулки на него смотрело перламутровое личико китаянки. Может, она и была хранительницей тайны велорикши Герки Дымова?
Непейвода оглянулся на Силкина. Тот кивнул. Обмотав руку платком, чтобы не оставить отпечатков и не затруднить, в случае чего, работу экспертам, Виктор поднял крышку. В шкатулке, обитой изнутри голубым шелком, было пусто.
Непейвода опустил крышку. Изображенная на ней китаянка, казалось, хранила в уголках губ таинственную улыбку. Этакая Джоконда из Китая, загадочная, как Восток.
– Надо опечатать квартиру, – сказал оперуполномоченный Виктор Непейвода, а про себя подумал: «Искать женщину. Определенно, без женщины здесь не обошлось».
Пока в поле зрения были две красавицы – Людмила Ермишина и Эрика Тынсон. Кто из них ближе к эпицентру событий?
Джоконда из Китая загадочно улыбалась.
Глава 32 «Странные дела творятся этим утром»
Все утро Эрику Тынсон не покидало ощущение промаха. В сауну она пошла, чтобы приблизиться к Шредеру, образно говоря, на дистанцию пистолетного выстрела, которая в парусном флоте считалась пригодной для абордажа. А на абордаж шефа пора было брать. Времени в запасе почти не оставалось: через два дня Шредер и Фрош пересекут границу с Финляндией.
Поэтому и пришлось Эрике применить сильнодействующее средство. Скинув халатик у края бассейна, она была уверена в успехе. И поначалу все шло по плану. Помешал чертов брелок, точнее, его отсутствие…
Эрика быстрыми шагами мерила свой номер, не зная, что предпринять. Сосредоточиться не давала тревога о Герке Дымове. Уже дважды она звонила в больницу, получая одну и ту же неутешительную информацию: «Больной в сознание не приходит».
Еще совсем недавно Дымов спорил, злился, был готов драться и любить. Жизнь переполняла его и вдруг ушла в одно мгновение. Ночью там, на ступенях, лежал не человек, а как бы манекен в костюме Дымова.
Эрика не понимала, почему все случилось так нелепо. Однако одно она знала точно: прошлым вечером судьбы ее и Герки Дымова соприкоснулись. Едва ли на радость, скорее, на беду.
Но что же делать дальше? Время уходит как песок между пальцами.
Раздался стук в дверь. Эрика целомудренно запахнула халат. На пороге стоял Зигфрид Фрош.
После русской парной его было не узнать. Чистенький и благостный, словно образцовый прихожанин в рождественское утро, он смиренно извинился перед Эрикой за вчерашний вечер и попросил об одолжении:
– На этих чертовых дорогах у нашего «Шевроле» пробило днище. Надо заварить, а то опять влетит от шефа. Ты бы не согласилась поехать со мной? Вчера мне дали адресок, но один я не найду эту мастерскую.
– Через пять минут жди в холле, – легко согласилась Эрика. – Шефу сказал, что мы уезжаем?
– Конечно. Я не могу брать машину без разрешения.
На улице было жарко – солнце стояло высоко. «Шевроле» с «кенгурятником» – бронзового цвета с защитной решеткой перед бампером напоминал жука-рогача, которому все уступают дорогу. Эрика привычно скользнула в уютную машину – за тонированные стекла, спасавшие от жары. На карте города она быстро нашла Приморский проспект, где располагалась мастерская.
На Театральной площади пестрели рекламные надписи на английском и финском языках. У входа в сувенирный магазинчик мальчишки продавали с лотков советские ордена и медали, а также заржавленные немецкие каски и другую военную амуницию, которую регулярно поставляли гробокопатели с мест былых сражений.
