не входило в его планы и даже кофе оказывается вроде бы излишней роскошью. Его деликатность была, правда, отклонена такой же деликатностью, но в то же время в серых глазах хозяина отразилось чувство облегчения, смешанного с оттенком дружелюбия. В школе Пальтсер всегда отличался тактичностью. Он любил хорошую шутку и не выносил насмешек или придирок. Наверное, поэтому, будучи младшим в классе, он лучше всего ладил с самым старшим из однокашников.
Женщины задержались в кухне, и разговор стал спотыкаться. Чтобы поддержать беседу, Пальтсер вынужден был обратиться к чуждым ему спортивным темам. В школе Эйно был известным спортсменом. А как теперь?
Конечно, в школе другое дело. Пальтсер ведь и сам знает, почему Эйно считал спорт важным для себя. В детстве он был слаб здоровьем, из-за этого даже в школу пошел позже. Но ему вовремя попалась в руки биография Амундсена. Да и теперь он не совсем забросил спорт. Зимой лыжи, летом волейбол. Если бы только времени, времени, которое ценится на вес золота, было побольше!
Наконец появились женщины с сервизом, с тарелкой, наполненной бутербродами, с дымящимся электрическим кофейником.
— Уверена, что заслужила сигарету, — сказала Айта, опускаясь в кресло у стола.
Ирена принесла ей из другой комнаты большую хрустальную пепельницу.
— Вот. Наверное, тебе такая подойдет. А теперь, дети, пейте кофе, закусывайте и прочее. Признаюсь, хозяйка я никудышная, то есть, если надо, приготовлю, а вот угощать не умею. Так что берите сами, ладно?
— Ну что ж, приступим, — сказала Айта низким голосом и первая придвинулась к столу. Она была в приподнятом настроении, и легкий румянец на ее широком, мягком лице так славно сочетался с темно-синим цветом глаз.
— Теперь, Вамбо, расскажи, чем ты занимаешься, где живешь и вообще что из тебя получилось? — потребовала Ирена сердечно, с искренним интересом.
Года два назад Пальтсер получил вполне устраивавшую его работу на заводе «Вольта», изготовлял там валы роторов или, вернее, был одним из звеньев длинной цепи, связанной с их производством. Здесь, при посторонних, он не стал вспоминать те захватывающие дни, когда он конструировал устройство для автоматического изготовления этих валов. Соединение многих отдельных процессов в работе одного агрегата — задача, требовавшая порядочного напряжения ума. Это было общее дело молодых инженеров и наиболее активных рабочих, благодарный материал для яростных споров и обсуждений. Пальтсер не знал, что потом стало с его начинанием: однажды утром, ранней весной, его вызвали в отдел кадров и произвели с ним расчет. Об этом он теперь упомянул. Рассказал о том, как жил впроголодь, ища работы, и, наконец, о своей теперешней вполне сносной жизни. Он работает слесарем на большом металлообрабатывающем заводе, зарабатывает неплохо, причем на заводе нашлись симпатичные и талантливые люди, вместе с которыми можно решать весьма интересные задачи.
На мгновенье в комнате возникла тишина, даже слышалось тиканье часов на камине.
— Но разве ты университет... Значит, университета... — Ирена никак не могла сформулировать вполне закономерный вопрос. Невозможно было представить себе Пальтсера вне сферы науки и техники, настолько он прославился своими способностями еще в школьные годы.
— Да, я учился в университете, даже дважды. Но бывают времена, когда учение не зависит только от нас самих.
— Тебя исключили?
— Да. Так случилось. Два с половиной года назад.
— Почему же? — Ирена не верила своим ушам и смотрела широко раскрытыми глазами на своего немногословного гостя.
— В первый раз мне сказали, что время такое, когда один солдат нужен больше, чем один физик. — Пальтсер вдруг стал чуть разговорчивее. — Так на меня напялили мундир в тысяча девятьсот сорок четвертом году. Мундир мне не шел. Чужой мундир. Об этом мне и сказали, когда заставили уйти во второй раз.
— Значит, ты не получишь диплома? — наивно спросила Айта.
— До сих пор не получил, хотя дипломная работа была уже готова.
Что тут еще можно было добавить. Если бы кто и захотел еще что-нибудь сказать по этому поводу, то лишь для того, чтобы нарушить неловкое молчание, перебросить мостик к другой теме. Но вместо того, чтобы поискать такой переход, кое-кто постарался сделать разделявшую людей реку такой широкой и глубокой, что на разных ее берегах приходилось повышать голос, чтобы слышать друг друга. По крайней мере, первые слова Эйно произнес громче обычного.
— Знаешь, что я тебе скажу... — Обе женщины испуганно повернулись к говорившему, и он сразу понизил тон. — Я улавливаю у тебя нотки ожесточения. Понятно! Вылететь из университета с последнего курса — не шутка. Но я хочу услышать прямой ответ: как ты сам оцениваешь этот факт? Допущена ли по отношению к тебе несправедливость?
— Эйно, и ты еще спрашиваешь! — воскликнула Ирена.
Пальтсер смотрел на книжные полки и, покачивая головой, собирался с мыслями. Затем ответил, что ожесточения в нем быть не может. Чувств человека, несправедливо обиженного, он давно уже не испытывает. Трезвая оценка обстоятельств привела его к выводу: могло быть и хуже. Он не настолько наивен, чтобы не понимать объективных закономерностей классовой борьбы.
— Конечно, — добавил он быстро. — Лично я мог бы принести государству больше пользы, если бы попробовал свои силы в решении какой-нибудь проблемы — я имею в виду работу в коллективе ученых. Но, к сожалению, это знаю только я, и больше никто.
— Я тоже!
Урмет посмотрел на жену с нескрываемым упреком. Их взгляды встретились, и Ирена, вся покраснев, попыталась оправдать свое взволнованное восклицание.
— Что же это такое? Кому польза от того, что человека, обладающего большими способностями, отстраняют от дела?
Теперь и Айта превозмогла неловкость, сковавшую ее после слов Урмета, в которых отчетливо проявилось его отношение к однокашнику.
— Я считаю, что к людям надо подходить дифференцированно. Нельзя мерить всех одной меркой, валить всех в одну кучу.
Пальтсер только теперь невольно отметил привлекательные черты в лице девушки. Особенно обаятельны глаза, широко расставленные большие глаза, которые светятся теплом и спокойствием даже и тогда, когда слова резко срываются с губ. Теплая душа. Парня у нее, конечно, нет. Такие в большинстве случаев остаются в тени. Если сравнить с Марет... Марет на первый взгляд производила впечатление хрупкой. Но она вовсе не была слабенькой, только настроения у нее менялись с поразительной быстротой. Айта, наверно, так просто не бросила бы своего парня. Даже смогла бы уйти из университета
