в том случае, когда требуется поделиться с истратившим силы товарищем. А Велибор, будучи не только самым искусным воином, но и лучшим кузнецом Змейгорода как на грех унаследовал от предков магию земли.
Лана чувствовала, что силы ее на исходе. Слишком много их отдала, поддерживая в теле ослабленного долгим перелетом ящера упрямую жизнь. Казалось, не целительством занималась, а стопудовые камни без помощи магии ворочала. Получить подпитку в заснувшем, замершем до весны лесу она не могла, а выпивать до дна и так помогавших ей смертных девчонок ей совесть не позволяла. Она же не упыриха какая-нибудь, вроде тех, кто прислуживает Хозяину Ледяных островов.
И все же Лана видела, что ее усилия не пропадают втуне. Дыхание и сердцебиение Велибора постепенно выравнивались, от губ отступала угрожающая синева. Наиболее опасные из ран затворились успокоенные повязками. Другое дело, что у нее самой перед глазами все двоилось, а ноги едва держали, так что она, в конце концов, присела на вязанку, не ослабевая своих усилий. Она почти закончила, когда со стороны Змейгорода показалась похожая на белое облако стая сестер-лебедушек. Следом спешили запряженные лошадьми дровни.
— Братик мой, родненький! Держись!
Первой на снег, обнимая после долгой разлуки Горыныча и устремляясь к носилкам, опустилась меньшая сестра Дождирада — любимица Велибора, которую он лелеял и пестовал, не давая в обиду. Следом за ней раньше других приземлилась сводная сестра Ланы, дочь батюшки Водяного от Хозяйки Медных гор рыжеволосая подательница росы Даждьроса. Эта-то почему так поспешала? Вроде бы отрасль Старого Полоза Велибору не родня. Неужто приглянулся лучший в Змейгороде кузнец? Впрочем, Лане додумать сил не хватало, как и продолжать удерживать связь.
К счастью, этого уже и не требовалось. Сестры, толком не сбросив лебединое оперенье, окружили раненого, создавая необоримое кольцо, живительной магии, в котором не сумела бы уцелеть ни одна людская хворь или скотья немочь. Скверна Ледяных островов сопротивлялась дольше, но Лана уже видела, что жизни Велибора ничего не угрожает и для выздоровления требуются только покой и хороший уход.
— Лана, голубушка, во век не забуду! — заключила подругу в объятья не успевшая еще осушить слезы Дождирада.
Платок с ее головы сбился, русая коса растрепалась, к душегрее то тут, то там цеплялись лебяжьи перья. Видно, что, едва услышав зов, собиралась в спешке, опасаясь самого худшего.
Лана попыталась приподняться. Следовало достойно ответить про долг целительницы, который не позволял бросить раненого в беде или хотя бы отшутиться, заодно попросив позаботиться о смертных девушках, которые сейчас выглядели уставшими и вялыми. Но вместо этого охнула, чувствуя, как земля уходит из-под ног, а перед глазами все мутится, и тяжело осела на руки подхватившего ее Яромира.
Очнулась она уже на дровнях, которые сотник Гордей прислал за подругами дочери. Помимо Забавы, Купавы и остальных девушек Лана приметила на облучке Яромира. А этот-то что здесь забыл? Нешто Гордей сам бы их до посада не довез? Головокружение потихоньку проходило. Сестры поняли, что произошло, и поделились с ней магией, не забыв подпитать и смертных, которые в трудный час помогли раненому ящеру. Вот только сердце почему-то начинало биться, как бешеное, едва Лана встречала пристальный взгляд шальных синих глаз.
— Чья ты, какой земли, какой орды, каких отца с матушкой? Почему я тебя раньше в Змейгороде не видел? — допытывался Яромир, когда, развезя по домам всех девушек, вез ее по погруженным в сумрак, мощеным бревнами узким улочками посада к городским воротам.
Лана к тому времени вполне могла бы дойти сама, но сотник Гордей настоял, чтобы спасительницу его дочери довезли на санях до ворот дома.
— Отец мой — батюшка Водяной, а в Змейгороде я недавно, поскольку до этого лета жила у матушки, Хранительницы реки Вологи, — безыскусно и спокойно пояснила Лана.
Яромир посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. Не каждый день даже в стольном Змейгороде встретишь прямых потомков великого Велеса Ящера. А Лана по отцу приходилась ему родной внучкой. С другой стороны, было бы чему удивляться. Все ящеры знают, у батюшки Водяного сорок сороков дочерей-русалок, подательниц благодатных дождей, хранительниц берегинь — хозяек лесных угодий. От одной только матушки Вологи прижил не менее двух десятков. А сколько имел от прочих Хранительниц, Лана даже посчитать не пыталась. Все равно бы не смогла.
Другое дело, что стольный Змейгород Хозяин водных угодий не жаловал, а проще говоря, не любил, гуляя по малым да большим рекам. Да и Лана за каменными стенами, окруженными крутыми склонами гор, чувствовала себя неуютно. А в обществе молодого дерзкого ящера и подавно. Яромир думал иначе, поэтому, быстро справившись с удивлением, учтиво кивнул:
— В добрый час твоему батюшке пришло в голову, что девке красной в большом городе да в кругу милых подруг куда веселее, нежели в глухом лесу среди волков и медведей.
— Мне и в матушкиных угодьях неплохо жилось, — не позволила ему срамить родные края Лана.
— А почему же все-таки решилась уехать? — заподозрив неладное, напрягся Яромир, который об их семье тоже кое-что слышал.
Лана не стала таиться, высказала все как на духу:
— Хозяин Нави Кощей отыскал меня и теперь требует от батюшки исполнения брачного договора.
С окруженных золотой бородой губ Яромира сорвалось ругательство, но он тут же принялся извиняться. Видимо, все-таки не совсем еще стыд потерял, хотя за время похода от общения с красными девками явно отвык. Да и не смог в такой момент сдержать возмущение.
— Не сам ли Кощей этот договор нарушил? — возвысив голос, спросил ящер, да так громко, что из ближайшей подворотни на них залаяли разбуженные собаки.
— Батюшка ему об этом не раз говорил, да он разве послушает, — вздохнула Лана.
Хотя история эта произошла в незапамятные времена, которые, кроме старейшин, мало кто застал, в Змейгороде о ней знали все, передавая детям и внукам. И почему младшей отрасли Велеса, сыну Мораны, Кощею приглянулась именно старшая дочь Водяного светлокосая красавица Дивна? Матушка бедная до сих пор ее оплакивала, называя несостоявшегося жениха супостатом, а Жар-птицу подлой разлучницей. А ведь поначалу все складывалось так хорошо, и матушка с батюшкой не могли нарадоваться, когда к их любимице посватался самый удалой да пригожий парень из племени ящеров, да еще и искусный кузнец.
Бедная Дивна, по словам матушки, в суженом души не чаяла. Пошла бы за ним в огонь и в воду и в темную Навь. Да только краше нее показалась Кощею дева Верхнего мира песельница да рукодельница Жар-птица. Расторг он брачный
