договор, а бедная Дивна, не выдержав тоски и кручины, рекой полноводной разлилась.
— И что же Хозяин Ледяных островов самолично приходил к твоей матушке? — спросил у Ланы Яромир, когда они, миновав городские ворота и справившись о самочувствии приехавшего раньше них Велибора и других раненых, ехали по городу. — Я вот, к примеру, сколько лет уже воюю с Кощеевыми слугами, а его самого еще ни разу не видал.
— И не надо! — замахала на молодого ящера руками Лана. — Кощей в одиночку, говорят, способен положить целое войско, а смерть свою, расколов душу злодейством, он спрятал на конце иглы, которую выковал из слезы Жар-птицы.
— Про слезу Жар-птицы я слыхал, а про целое войско, думаю, брешут! — самоуверенно кивнул Яромир, не без труда пробираясь сквозь весело гомонящую толпу.
Вернувшиеся из похода ящеры радовались встрече с родными. Другие никак не могли расстаться с боевыми товарищами, отмечая с ними победы в славных битвах. Третьи торопились поделиться с каждым встречным последними новостями, не забывая расписывать свои подвиги.
Яромира приветствовали с явным уважением, на Лану смотрели с интересом. Многие благодарили за спасение Велибора, другие же уже сходу записывали в невесты рыжего балагура, который предположения не торопился опровергать. Так что Лана, в конце концов, даже пожалела, что позволила молодому ящеру себя подвезти и испытала явное облегчение, когда они, оставив в стороне людные улицы близ вечевой площади, свернули от нарядных теремов ближе к городским окраинам.
— Так ты видела Кощея? — распрощавшись с товарищами и пообещав чуть позже к ним присоединиться, вернулся к разговору Яромир.
— Кабы видела, с тобой бы тут сейчас не беседовала. — покачала головой Лана, — Хозяин Ледяных островов, делая вид, что блюдет обычаи, сватов прислал, — добавила она, вспоминая, как вместе с матушкой после визита посланцев Ледяных островов, очищали берега Вологи от скверны, успокаивая водных и речных обитателей, уверяя, что Хранительницы с ними и в полон Кощею их никто не отдаст.
Яромир на этот раз сумел сдержаться, только усом золотым повел,
— Нашелся блюститель традиции, — воинственно фыркнул он.
— Вот батюшка с матушкой не стали лиха ждать, отослали меня сюда под защиту древних стен.
Лана думала, что на этом разговор и окончен, тем более что впереди уже виднелась ладная, хотя небольшая изба, поднятая, как и все постройки Змейгорода на высоком подклете, в котором умещался амбар и к которому примыкал хлев, пока пустой.
Но Яромир, казалось, только и ждал, чтобы задать вопрос, который, похоже, интересовал его с самого начала:
— А почему же батюшка с матушкой жениха тебе справного не нашли?
— Так такие дела даже у смертных наспех не делаются, — поначалу не сообразив, куда он клонит, рассудительно ответила Лана. — А нам, русалкам, мужа еще сложнее выбрать.
— Это почему же? — удивился Яромир.
— Для того чтобы свою силу дочери передать, надо найти мужа, обладающего родственной природной или водяной магией, — пояснила Лана. — А большинство ящеров наделены силой земли или огня.
— А чем уж так плох огонь? — удивился Яромир, между пальцев которого уже заплясали искры. Не просто же так те же целительницы используют в лечении вареную воду, а кузнецы железо закаляют водой.
— Это куда же ты клонишь? — спустившись с дровен и собираясь забрать свою вязанку хвороста, глянула на молодого воина Лана. — Уж не сам ли метишь в женихи?
— А почему бы и нет? — с прежней дерзостью глянул на нее Яромир, бросая на сани вожжи и помогая с вязанкой. — Я роду не последнего, в бою мне мало равных, в кузнечном деле тоже. Да ты сама в городе, небось, заметила.
— Видела, что бражничать тебя многие звали, — с легким ехидством хихикнула Лана. — Поди друзья-приятели заждались. Иди уже к ним, только верни дровни Гордею.
Она решительно взяла вязанку и направилась к избе, хотя в ногах все еще ощущала слабость. Выглянувший из подворотни домовой, спешно открыл створку и забрал поклажу.
— Почему ты сразу меня гонишь? — догоняя у ворот, преградил путь Яромир.
— А о чем можно говорить с безумцем, который, впервые увидев девицу, сразу заводит речи о сватовстве? — строго глянула на него Лана.
— А зачем медлить? — удивился Яромир. — Краса твоя мне сразу в душу запала. А силу духа узнал в тот миг, когда ты всю себя едва ли не досуха отдала, чтобы спасти Велибора.
— Я просто перепугалась за него, — смутилась Лана. — На моем месте любая из русалок-целительниц также поступила бы. А силу не рассчитала, поскольку сейчас зима. Реки скованы льдом, лес спит и дать ничего не может. И все же я бы на твоем месте остереглась так наобум решать. Почем знаешь, а вдруг я неткаха-непряха?
Конечно, Лана всегда даже суровую конопляную нить тянула ровно без узелков, на кроснах никогда не ошибалась, да и узоры создавала такие, что девушки Змейгорода, с которыми она успела сойтись, только диву давались. Но молодца она решила испытать. Увы, не вышло. Яромир, услышав ее речь, только усмехнулся:
— Ни за что не поверю, что матушка Волога не научила тебя потребному женщинам нашего народа ремеслу. Вся ваша отрасль славится искусными рукодельницами. А мое мастерство увидишь, коли заглянешь в кузню или на Корочун во время кулачного боя или воздушной потехи. Ну так придешь?
— Если не расхвораюсь после сегодняшнего, может быть, и приду. — уклончиво ответила Лана.
— Праздники не время для хвори! — нахмурился Яромир. — Достанет нам Велибора и других раненых братьев. А если чувствуешь слабость, я сестер русалок к тебе покличу.
— Позволь мне просто уже растопить печь и немного отдохнуть, — не скрывая укоризны глянула на него Лана.
— Не смею задерживать. Но ты мне обещала. Когда я смогу тебя увидеть?
— Змейгород, конечно, велик, да мир тесен, — стараясь сохранять учтивость, ответила Лана. — Велес-батюшка позволит, где-нибудь увидимся.
Хотя Лана, снимая в заранее натопленной домовым теплой избе шубу и душегрею, думала лишь о том, как добрести до подушки, сон к ней не шел. В голове, точно в снежном вихре, крутились события ушедшего дня и синие шальные глаза в обрамлении рыжей, точно осенняя листва, копны волос и золотой бороды.
За свою долгую нетленную жизнь Лана встречала немало мужчин, как смертных, так из народа ящеров. Но ни один до сей поры не тронул ее сердце. Может быть, потому, что, узнав, кто она и чья дочь, все почтительно отступали и держались на расстоянии, а о том, чтобы вот так сразу дерзко завести речь о сватовстве, никто и не мыслил? Хотя батюшка с матушкой желали бы найти
