Толкнув знакомую калитку, Игорь зашел во двор. Мех опустил аккуратно на порог, отдышался. Посмотрел на темные, спящие окна дома. Ближнее окно – кухня, следующее – гостиная с кожаным диваном, на котором он уже не раз ночевал. Игорь задумался, припоминая расположение комнат в доме Вани Самохина. Получалось, что комната Вани и спальня его мамы не могли выходить окнами на улицу. Оставив мех на пороге, Игорь прошел за угол. Там, в боковой стенке, тоже было маленькое окно, а на заднюю сторону двора выходили два окна побольше. На ближнее из них изнутри была приклеена вырезанная из газеты фигурка, похожая на ангела. Интуиция подсказывала Игорю, что за этими двумя окнами располагалась комната мамы Вани, а значит, комната самого Вани освещалась днем тем маленьким окном в боковой стене. Игорь вернулся к нему и постучал костяшкой пальца по стеклу. В окне появилось заспанное лицо Вани. Он тер руками глаза, всматривался в окно, и было очевидно, что Игоря он не видит.
– Открой, это я! – довольно громко произнес Игорь и как можно ближе приблизил свое лицо к стеклу.
Ваня наконец, разглядев позднего гостя, закивал.
– А это откуда? – удивился он, уже впустив Игоря. Взгляд его застыл на мехе с вином, опущенном на деревянный пол в коридоре.
– С твоей работы, – устало усмехнулся Игорь. – Я тебя там поджидал, а вместо тебя другой парень с этим делом, – он кивнул на мех, – вышел. Я его окликнул, чтобы про тебя спросить, а он деру дал! Не оставлять же перед воротами доказательство расхищения социалистической собственности!
Игорь сам удивился тому, какие правильные и уместные слова вылетели в этот раз из его рта.
– Так что, правильно я сделал? – спросил он Ваню.
Ваня пожал плечами.
– Это Петька, мой сменщик. Его мех. – Ваня присел на корточки возле вина. – Нехорошо. Лучше вернуть ему. Такой мех рублей больше ста стоит!
– Вору вернуть краденое?! Может, ты хочешь, чтобы я лично принес это ворованное вино прямо ему домой?
Ваня не ответил. Губы его при слабом свете коридорной лампочки топорщились как-то по-детски обиженно.
– Если ты с ним дружишь, возьми и сам отнеси! – предложил Игорь.
– Не, я вино в свой мех перелью, а этот ему подкину, – прошептал Ваня. – Жалко его, он такой невезучий!
– А ты везучий? – ехидно спросил Игорь.
– Я – да! – твердо ответил Ваня. – У меня фотоаппарат есть, мы с мамой по воскресеньям котлеты едим. У нас все хорошо…
– А, кстати! – Игорь заглянул в кулек и вытащил оттуда две лампочки. – Держи, для твоей мамы!
– Ой, какие они! – удивился парень, зачарованно глядя на белое матовое стекло ламп. – А они ярко горят?
– Горели. Ярко, – ответил Игорь.
– Спасибо! Мама обрадуется! Вы идите, ложитесь, а я тут пока вином займусь.
Игорь прошел в «свою» комнату, стащил с ног сапоги, опустил рядом с диваном на пол кулек с лекарствами для Вали. Взял одеяло, лежавшее сложенным тут же рядом на стуле. Устроился на диване, узнавая спиной и поясницей каждую отдельную выпирающую снизу, из диванного нутра, пружину.
Дверь скрипнула, и в сумраке нарисовалась фигура Вани.
– Вот, – зашептал он. – Возьмите, выпейте на ночь!
Вино в стакане блеснуло странным матовым блеском.
Игорь взял стакан из руки хозяйского сына, выпил сухое белое двумя глотками. Во рту разлился знакомый кисловатый вкус, и вместе со вкусом пришла в тело Игоря особая, легкая готовность ко сну. И пружины, подпиравшие его тело снизу, словно ослабили свою упругость. Больше Игорь их не чувствовал.
Ранним утром слух еще спящего Игоря наполнился разноцветным звоном птичьих голосов. Он открыл глаза. За окном проехали мимо дома несколько велосипедов. Проскрипела колесами телега. Фырканье лошади сменилось двумя женскими голосами, быстро приблизившимися и тут же ставшими затихать.
Игорь поднялся, огладил ладонями свою форму, натянул сапоги. Подошел к окну, за которым царствовала живая желтизна солнечного света. Казалось, что за окном продолжается лето, только пожелтевшие листья на деревьях подсказывали правильную пору года.
– Игорь, – от двери прозвучал голос Вани. – Мама вас завтракать зовет!
Игорь обернулся. Ваня был уже одет.
Втроем уселись они за кухонный стол.
– Такое спасибо вам! – увидев гостя, заговорила от плитки Александра Мариновна. – Такое спасибо! Даже выразить не могу! Столько штопанья накопилось, а лампочки не сгорают. Так повезло – год назад в магазин азербайджанские лампочки привезли. Накупила, и ни одна до сих пор не сгорела! Просто чудо какое-то! Тут я манной каши сварила со шкварочками!
Она налила в три миски густой манной каши, а потом из маленькой сковородки набросала ложкой на кашу жаренные до хрустоты кусочки сала.
– Может, вам еще посолить? – спросила она.
– Нет, спасибо! – Игорь взял в руку ложку.
– А я себе посолю, привыкла! – она уселась на свое место и щедро посыпала кашу солью.
– Я – на смену сейчас. – Ваня бросил взгляд на Игоря. – Вы вечером будете?
– Да, буду. – Каша со шкварочками приятно удивила язык Игоря.
– Поговорить хотел, – продолжил, жуя, Ваня. – Мне так фотографировать понравилось!..
Игорь глянул на Ваню удивленно. В голове промелькнула мысль.
– А в фотоаппарате пленка есть?
– Да, есть!
– Так неси сюда! Меня сфотографируй, да и всех нас!
– Да, каша-то горячая, – проговорил, поднимаясь из-за стола Ваня.
Вернулся он с фотоаппаратом. Сфотографировал Игоря. Потом, по просьбе гостя, сфотографировал Игоря за столом со своей мамой, потом мама сфотографировала Ваню с Игорем, и уж под конец Игорь сам сфотографировал Ваню с мамой, только перед этим взял Ваня в руки фотоаппарат и что-то подвигал на объективе.
– Во, так будет лучше, – проговорил он, возвращая камеру в руки Игоря.
– Я к девяти вечера вернусь, – Ваня поднялся на ноги и, кивнув, покинул кухню.
Александра Мариновна заварила чаю.
– Я сегодня такая ленивая! – сказала, улыбаясь. – Могла бы уже два часа на базаре торговать, да как утром лампочки увидела! Руками всплеснула! Поблагодарить хотела, а Ваня сказал, что вы поздно ночью пришли, так уж не будили вас, пока не проснетесь… А сейчас мне уже пора. Вы дверь захлопните, когда по делам пойдете!
Она допила чай и, не убирая с лица благодарной улыбки, вышла в коридор, стала на базар собираться. Игорь тоже вышел, увидел четыре увесистые сумки с трехлитровыми бутылками вина.
– Это что, вы одна столько понесете? – удивился.
– А что, я столько уже не первый год ношу, – она пожала плечами, безразлично посмотрев на свою поклажу.
– Купите тележку или коляску какую-нибудь, – посоветовал Игорь. – Удобнее будет!
– Ой, нет, – отмахнулась мама Вани. – Подумают еще, что мы спекулянты! Что легко живем! Так тяжелее, но зато и деньги честнее заработаны.
Логика рассуждения мамы Вани показалась Игорю странной, но одновременно понятной, словно часть Игоря соглашалась с доводами женщины, а другая часть находила их чуть ли не смехотворными, но одновременно с этим смеяться над этими доводами отказывалась.
Игорь на пробу приподнял две сумки и почувствовал себя слабаком – настолько тяжелыми они ему показались. Как же она собиралась нести четыре? По две в каждую руку? Игорь посмотрел на ее руки. Они, скорее, казались пухлыми, чем мускулистыми. Да, сама она была с виду крепкой, но ее внешняя «крепкость» скорее подчеркивала основательность и тяжеловесность фигуры.
– Я вам помогу, – кивнул Игорь на сумки. – Как вы можете такие тяжести носить?!
Пять минут спустя они вышли на улицу. Александра Мариновна несла свои две сумки легко и плавно. Игорь, чувствуя свою неприспособленность к физическим нагрузкам, едва поспевал за ней следом, неся такие же две сумки, в каждой из которых по три трехлитровых банки вина, и кулек с лекарствами для Вали. Уже болели запястья и плечи. Он с завистью смотрел в спину маме Вани. Несколько встречных прохожих поздоровались с ней уважительно и покосились несколько удивленными взглядами в его сторону, и оттого еще дискомфортнее почувствовал себя Игорь, словно был он собачкой этой крупной сильной женщины, пуделем или таксой, обреченным ходить за ней следом повсюду, помахивая маленьким хвостиком. Ему хотелось остановиться и перевести дух, но она «плыла» не останавливаясь. Игорь не смел просить ее о передышке. Это бы означало признать себя побежденным, капитулировать перед женщиной. А тут еще он заметил, что навстречу ему с красными флажками в руках идут два десятка малышей с воспитательницей. Воспитательница молодая, красивая правильной учительской красотой. Открытое личико, горящий взгляд, аккуратненький маленький носик. Сиреневый сарафан, завязанный пояском из такой же сарафанной материи, подчеркивал ее талию.
– Отряд, стой! – звонко скомандовала она, и детишки слаженно остановились.
– Вот, видите, что делают милиционеры? – спросила она, глядя приветливо на приближающегося Игоря, с трудом удерживающего на губах улыбку.
