– Так вы с тех пор здесь одни и живёте? – спросил Костя. – Не скучно?
– Почему же одни! – загадочно усмехнулся Но.
Словно в ответ на его слова позади них раздался оглушительный рык, постепенно перешедший в глухой вой: – Г-р-р-р-а-у-у-у!
Костя испуганно обернулся. Ни в прошлом, ни в будущем ему больше не удавалось так сильно перепугаться. Перед ним во всей своей первобытной красе стоял пещерный лев.
Громадная пасть, в которой запросто могла поместиться голова любого дрессировщика, пожелай она там побывать, впечатляла. Могучие лапы выглядели столь внушительно, что не испугаться было просто невозможно.
К огромному удивлению Кости, атланты безбоязненно подбежали ко льву и начали трепать его самым бесцеремонным образом, а Но даже умудрился взгромоздиться на зверюгу верхом.
Как потом объяснили Косте мальчишки, даже самим ирэнцам было непонятно, откуда взялся этот милый и ласковый зверь на их планете. Поначалу он пугал обитателей элминга своими охотничьими повадками, но с годами, из-за отсутствия потребности в пропитании, лев перевоспитался, перестал выпрыгивать из зарослей и превратился в самое заурядное безобидное привидение. Наверное, тут не обошлось и без участия мальчишек-атлантов, к которым Грау, так звали льва, питал самые дружеские чувства.
Может быть, из-за того, что они многие тысячелетия скрашивали его одиночество. С ними можно было не стесняться и, не роняя своего царственного достоинства, поиграть в прятки среди развалин…
Костя осторожно приблизился к зверю, и тот, блеснув хорошими манерами, первым протянул ему лапу. Мальчик опасливо пожал её, с трудом обхватив обеими руками. Лев благосклонно позволил Косте потрепать себя по загривку, а затем, как домашняя кошка, лизнул его в лицо. Мальчуган сразу понял, каково морковке на мелкой тёрке. Если бы он не был элмом, щёки долго бы помнили об этой львиной ласке. Костя оказался на седьмом небе от счастья. Не каждому земному мальчишке выпадала такая редкая удача свести близкое знакомство со львом. А уж с пещерным львом и подавно!
Мальчишка совсем позабыл о своих друзьях-землянах, которые, наверное, уже заждались его в условленном месте. Вспомнив наконец об этом, Костя предложил атлантятам и льву пойти вместе с ним. Те с удовольствием согласились. Появление каждого нового существа в элминге было приятной неожиданностью и новым развлечением.
Виктор Степанович и Кузьмич не потеряли друг друга. Они так много времени провели вместе в геологических экспедициях, что держаться вместе, как альпинисты в связке, стало привычкой. Геолог и проводник даже шли след в след. Дома, на Земле, это позволяло им экономить силы в тайге и порой избавляло от неприятностей, если им случалось забрести в болото.
Дебри элминга даже чем-то напоминали им непролазные урочища тайги. Правда, здесь завалы состояли из каменных глыб и земляных насыпей, груд ила и морских водорослей. Однажды внимание учёного привлекла каменная плита прямоугольной формы. Она была сплошь покрыта надписями. Он остановился и долго пытался разобрать, что там написано или хотя бы на каком языке. Это была и не клинопись, и не иероглифы, а какой-то вид письма, абсолютно незнакомый Виктору Степановичу.
Наконец, оставив бесполезные попытки разобрать текст, он, сопровождаемый Кузьмичом, двинулся дальше. Больше ничего заслуживающего внимания им не встречалось.
Исследователи элминга совсем уже собрались было поворачивать обратно, как вдруг в небе, прямо над головой, появилось какое-то свечение. Сначала оно напоминало крупную звезду. Но какие же звёзды днем? Потом, постепенно увеличиваясь, источник свечения стал похожим на комету. Можно было даже различить голову и хвост. И наконец им удалось различить, что это… человек! Свечение-ореол приближалось, приобретая всё более и более четкие очертания, и вскоре прямо перед их носом довольно неуклюже приземлился, похоже, ещё один синхронавт поневоле. Так, наверно, выглядели и они сами, когда впервые прибыли на Ирэну. По обличью это был землянин, одетый в морскую форму.
– Клянусь голубой каракатицей, на этот раз я уж точно утонул! – воскликнул моряк скорее с удивлением, чем с сожалением, которого следовало ожидать от человека с такой неприятной участью.
– И, тысяча чертей, не сомневаюсь, что угодил прямым курсом в ад. Ведь я – закоренелый грешник! Даже угроза гореть в вечном огне никогда не могла удержать меня от соблазна пропустить кружечку-другую доброго эля или от удовольствия выкурить трубочку. По крайней мере, чистилище я, похоже, уже прошёл. Не зря же светился, как смоляной факел в южную ночь… Эй, ребята! – обратился незнакомец к глазевшим на него землянам. – Кто здесь последний в очередь на сковородку? Хоть мне всегда и сам черт был не страшен, но я не настолько невоспитан, чтобы лезть без очереди! Спешка нужна, когда пора срочно убирать паруса при внезапном приближении урагана!
Он подошёл к Виктору Степановичу и Кузьмичу поближе и представился, небрежно приложив руку к козырьку фуражки:
– Капитан Чарльз Блек собственной персоной!
Затем бегло оглядел новых знакомых и добавил:
– Клянусь моей деревянной ногой, вы – стоящие парни, у меня глаз намётанный! Жариться рядом с вами будет одно удовольствие. Какой счастливый случай!
С этими словами Чарльз Блек невозмутимо пристроился рядом с ними, как будто действительно встал в очередь в преисподнюю. Изумление, вызванное появлением этого хладнокровного утопленника, наконец прошло, и геолог разразился громовым хохотом. Моряк смотрел, смотрел на них, затем заулыбался, а после и вовсе засмеялся во всю силу. Не отстал от них и Кузьмич. Вдоволь отсмеявшись, Блек с удовлетворением воскликнул:
– Я рад, что не ошибся в вас. Так хохотать в аду могут только настоящие грешники вроде меня. И бог с ним, с раем!
Виктор Степанович с нескрываемой симпатией смотрел на этого энергичного, неунывающего моряка.
Широкоплечий, коренастый, загорелое обветренное лицо, смелые, широко расставленные серые глаза. Он смахивал на Джона Сильвера из «Острова сокровищ» Стивенсона. Не хватало только попугая с его знаменитым восклицанием: «Пиастры, пиастры!»
Моряк, продолжая с любопытством рассматривать всё вокруг, вдруг воскликнул:
– Посейдон меня забери, клянусь всеми черепахами острова Куру-Кусу, что-то я нигде не вижу котлов с кипящей серой. Что, они уже устарели и Люцифер придумал что-нибудь эффективнее?
Учёный поспешил рассеять заблуждения Чарли Блека:
– Успокойся, приятель, здесь вас никто не собирается жарить на сковородке или варить в котле с кипящей серой. Это не ад!
– Неужели я всё-таки угодил в рай? – заволновался тот. – Честно говоря, я на это никак не рассчитывал и не успел подготовиться. На арфе я игрок никудышный, петь псалмы – тоже не моя профессия. Да и все мои бывшие приятели ждут меня совсем в другом месте…
– Нет, это и не рай, – успокоил его учёный. – Это просто другая планета из другого мира – из антимира. Если проводить сравнение с загробным миром, то ты, дружище, скорей всего, стал духом или призраком, если угодно.
– Ну что ж, призраком так призраком, – покладисто согласился Чарли. – Это не худший вариант! По крайней мере, сам себе хозяин. Хочешь – песни пой, хочешь – волком вой. Мне пришлось однажды столкнуться с «Летучим голландцем». Вполне симпатичные ребята, только очень уж молчаливые!
Виктору Степановичу пришлось затратить немало времени на то, чтобы растолковать Блеку, куда он попал.
Эти объяснения устроили и даже обрадовали моряка:
– Смотри-ка, оказывается, я даже и не умер. Какой счастливый случай! Видно, в самом деле, кому суждено быть повешенным, тот не утонет! Ну, тогда вообще всё в порядке! Если уж я смог договориться с людоедами острова Куру-Кусу, то как-нибудь найду общий язык и со здешним народом. Так ты, Степаныч, говоришь, что не все здесь такие кровожадные, как эти массары? Значит, есть шанс вернуться домой, и я смогу снова повидаться с моими племянницами, Элли и Энни. И даже утереть нос этому хвастунишке Крису Таллу, моему внучку. Его ведь тоже угораздило попасть в какой-то тоннель, и он оказался на Рамерии у наших старых друзей, арзаков и менвитов. Они вроде этих самых витантов и массаров…
– Видно, так уж устроен весь мир! – задумчиво добавил Чарли. – Есть хорошие люди и, никуда не денешься, есть и совсем никудышные. В бочку мёда всегда кто-то умудряется плеснуть ложку дёгтя, хоть ты тресни!
– Тебе здорово повезло, что ты сразу же встретил нас. Можно сказать, в сорочке родился! – вмешался в разговор молчавший до сих пор Кузьмич. – Если бы мы разминулись, ты наверняка выскочил бы из этого чёртового элминга и тогда уж точно не скоро бы встретился со своим внучком. Может быть, даже и никогда! Однако пора идти, нас там уж заждался, наверное, наш «внучок» Костя. Тоже страсть какой шустрый парнишка.
