– Да чего несчастный-то, чего несчастный? – возмутился Богдан. – Ты же слышала, все в Касьяновом воинстве сами выбирают, значит, и он тоже! Он же добровольно!
– Да-а! – продолжала рыдать Танька. – Он такой хоро-оший!
– Вот еще со стражем Пекельных врат мне тягаться не хватало! – гаркнул Богдан. – А ну, пошли домой!
Ирка кивнула, подхватила с земли бесчувственную маму, с некоторым трудом закинула ее на плечо и, сгибаясь под тяжестью тела, полезла вверх по тропинке к своему дому.
– Ну ты, Ирка, и актриса! – карабкаясь за ней, ворчал Богдан. – А кричала-то, а плакала… Не могла хоть как-то предупредить, что у тебя план есть, а то мы с Танькой уже полные штаны наложили.
– С моими штанами все в порядке, – отрезала Танька. – И как бы, по-твоему, она предупредила, если должна была во всем повиноваться этой… маме своей… – И Танька с настоящей ненавистью поглядела на висящее поперек Иркиного плеча тело.
– Вы не думайте… – торопливо сказала Ирка, оглядываясь на ребят. – Мама не собиралась меня отдавать!
И поняла, что ей не верят – такие скептические у Богдана и Таньки стали морды.
– Правда! – вскричала Ирка. – Ее опоили! Тео дал ей выпить какого-то чертового зелья… – О том, что заклятье подчинения наученная Тео мама кинула на Ирку много раньше, она промолчала.
Богдан хотел что-то сказать, даже рот открыл, но Танька сильно ткнула его в спину и с деланым безразличием кивнула:
– Может быть… Но теперь она знает, как заставить тебя подчиняться. Что, весь следующий месяц будем ее с завязанным ртом держать, пока тебе тринадцать не исполнится?
– Посмотрим… – неопределенно ответила Ирка и потащила маму дальше.
Они вошли в калитку Иркиного дома.
Послышалось слабое «мур-р-р», и из темноты навстречу Ирке, ковыляя, вышел кот. В глубине двора негромко мемекнула лежащая прямо в снегу под деревьями коза.
– Живые! Оба! Не добили, черти, за мной побежали, – обессиленно прислоняясь к столбику калитки, выдохнула Ирка. – А я думала, вас… – Она не закончила, только шмыгнула носом – благодарно и одновременно виновато.
– Мур! – сказал кот, надменно задирая голову и хвост – дескать, нас так просто не возьмешь, мы сами любых чертей… Тут лапы у него подогнулись, и он бессильно распластался на дорожке.
– Я займусь зверьем, – поднимая кота на руки, решительно сказала Танька.
– А я маму в спальню отнесу, – бросая извиняющийся взгляд на кота, сказала Ирка. Кот и коза пытались спасти Ирку – их ранами ей бы и заниматься… Но не бросать же маму в снег прямо посреди двора! Кота и козу Ирка потом поблагодарит. Сколько рыбы и сметаны надо на полноценную благодарность коту, она примерно знала, а вот как быть с козой?
Ирка ногой открыла дверь, втащила маму в комнату и опустила на кровать. Мама негромко застонала и широко распахнула глаза, безумным взором уставившись на склонившуюся над ней Ирку. И дом огласил душераздирающий визг.
– Мама, не надо, все хорошо, не кричи! – сама закричала Ирка, пытаясь схватить маму за руки. Но та только билась на кровати и размахивала руками, словно пытаясь отогнать от себя нечто страшное, невыносимое… – Мама, да, Тео – черт, ты это увидела, это ужасно, но я все понимаю, мама, тебя опоили, тебя заставили, ты не хотела меня отдавать, Тео заморочил тебе голову, конечно, он же черт, они умеют, но все уже хорошо, мама, мы избавились от него, он провалился в Пекло, раз и навсегда, он никогда больше не вернется…
– Мой муж – черт, муж – черт! – сквозь мамин визг наконец прорвались членораздельные слова. – Я вышла замуж за черта, муж – черт, а дочь… – И мама выпалила: – Моя дочь – чудовище!
Ирка отпустила ее и в ужасе отпрянула. А мама все продолжала кричать ей в лицо:
– Я видела, видела! Ты превратилась в такое… такое… Моя дочь – монстр! Страшный монстр! Тебя надо было отдать этому черту, вы с ним одинаковые, тебе среди них самое место!
– Мама… – беспомощно сказала Ирка.
Но та уже ткнулась лицом в подушку и зарыдала. Сквозь рыдания прорывались невнятные слова:
– Монстр… Чудовище… Я родила монстра… Я вышла замуж за монстра… Права была моя мать… Права… Я – дура! Я никто…
Ирка еще несколько мгновений постояла над мамой… Потом вихрем вылетела из комнаты, ворвалась на кухню… и так же вихрем вернулась обратно, со стаканом минералки в руках.
– Вот, выпей! – Она перевернула маму почти силой. – Пей, пей!
Мама потянулась губами к воде, ее зубы отстучали по краю стакана.
– Монстры… Чудовища… Я – никто! – невнятно бормотала она. И сделала глоток. Жадно выпила остальное, проливая половину на подбородок и грудь. Глаза ее остановились, и она уставилась перед собой, словно погрузившись в транс.
– Ты забудешь все, что было этой ночью и прошлым вечером! – внушительно сказала Ирка. – Забудешь, как Тео говорил, будто я могу ему помочь, и как подчинять меня – тоже! И никогда не вспомнишь!
Мама медленно, точно соглашаясь, кивнула. Глубоко вздохнула и рухнула на подушки. Свернулась калачиком и мерно засопела.
Ирка обернулась. Танька и Богдан с напряженными, суровыми лицами стояли на пороге спальни и глядели на нее. На плече у Таньки сидел кот, а возле бедра Богдана торчала морда козы. Ирка шагнула к Таньке и вложила ей в руку пустой флакон из-под зелья забвения.
– Она видела меня в облике хортицы. Она не сможет с этим жить! – тихо сказала она.
– Она не сможет жить, зная, что ее дочка, которую она собиралась продать за машину, дом и шмотки, спасла ей жизнь? – едко поинтересовался Богдан. – Ну да, я бы тоже так не смог! Знаешь, по-моему, если кто тут и чудовище… – Он не закончил, только метнул в мамину сторону выразительный взгляд.
– Если бы ты не дала ей зелье, это бы сделала я, – сказала Танька. – Только знаешь, ее душевные страдания тут вовсе ни при чем. Пойдем, Богдан. – Она взяла парня за руку, и оба вышли из спальни. Коза поцокала следом.
Ирка услышала, как они переговаривались, идя по коридору.
– Как же Ирка теперь будет жить – с такой мамашей? Она-то зелье не пила, я имею в виду Ирку… – сказал Богдан.
– Справится, – уверенно ответила Танька. – После того, что она выкинула с чертями, она справится с кем угодно.
О да, она справилась! Подбросила навкин пропуск в банк и убедила местных чертей, что никто Тео не поддерживает. Тео вынудила устроить в банке засаду, чтобы черти перебили друг друга. А когда Тео все же выжил, отправила с пауком сообщение Касьяну и избавила город от уцелевших чертей, сама став для них приманкой. А могла ведь искренне и честно верить, что мама ее не предаст за машину, дом и сытое благополучие! Но не поверила. Хитрая ведьма. Отныне и навсегда – хортицкая ведьма.
Ирка ощутила, как рушатся и без того убогие остатки ее «счастливого детства». Словно высохший песочный замок рассыпается и развеивается по ветру. Она села на пол у кровати, где спала мама, и уткнулась лицом в колени.
Глава 27
Черти не сдаются?..
– Ни, ну от скажи мени, и хто мог так пошуткуваты, га? Хто знав про того Костянтын Костянтыныча и що мы з ним разом у санатории булы? – бабка подозрительно покосилась на Ирку.
– Я, между прочим, тебя просила не ходить! Я предупреждала… – немедленно открестилась от всяких подозрений Ирка.
Бабка недовольно поджала губы:
– Ну от скажите мени, яким чертом злобным треба буты…
Ирка вздрогнула.
– …щоб старои жинке, можно сказаты, одною ногою в могиле… – Бабка внимательно поглядела на свои ноги, видно, решая, какой именно ногой она в могиле. – Таку каку зробыты? – Бабка в сердцах сдернула с плеча полотенце и швырнула его на мойку. – Не, ну вы чулы? Приезжаю я до того отелю, заходжу, все чин по чину, проводять мэнэ до номеру – номер, ничого не скажу, гарный… Кажуть, заказуйте чого хочете – омаров, шампанского, креветок, икры, все наперед уплочено! Ну а мени чого заказывать, я ж все з собою прихопыла – и огирочков солоненьких з свого огороду, и сальца домашнего, и самогончику ядреного… Все, щоб Костянтын Костянтыныча порадовать… Стол накрыла, сижу – жду! И до самого утра – никого! Вот как есть никого! Я до девки за стойкой, а вона мэни каже: не знаю я ниякого Костянтын Костянтыныча! Ну вы чулы таке?
– Чулы, – пискнул Богдан. – Вы нам уже в третий раз рассказываете.
– Ты бутерброд з бужениной хочешь? – задушевно спросила его бабка.
– Хочу, – согласился Богдан.
– А салат з креветок?
– Тоже хочу…
– Тоди и четвертый раз послухаешь, – сурово постановила бабка. – Ничего… Хто б то не пошуткувал, ему та шуточка дорого обошлася. Раз за все уплочено, я уж нагребла – и салатов, и утку по-пекински, и икры черной… Ты бери утку, Танька, бери! Треба мстить! Треба дуже, дуже страшно мстить, хто б то не був! – бабка ложкой накидала черной икры себе на тарелку и налила шампанского в граненый стакан. – Яринка, ты б мамке в спальню бутербродиков отнесла? – выкладывая разнообразную снедь на тарелку, жалостливо предложила бабка. – Ох, бидолашна моя дивчинка! Надо же, поки я в том готеле вид злости лопалась, тут з Тео таке несчастье приключилось! От не везет им, немцам, у нас в стране! Отнеси мамке, Яринка, может, полегчает? – Бабка сунула тарелку Ирке в руки.
