хорошо за Светлой Утреней. Причащался в Великую Субботу
55. Чувствовал, что «храним». И вечная моя
56 — со мной, _з_н_а_ю. Верю, что Вам внушено было укрепить меня (прошлогоднее летнее письмо!). Желаю Вам здоровья и света. Привет маме и всем Вашим. Ив. Шмелев
[На полях: ] Я был незаслуженно осыпан дарами друзей-читателей — и Вами, дорогая!
Я на днях напишу Вам. Я рвался написать — и болел, мешало.
Две недели возврат болей (язва duodeni, старая). [Немного лучше].
19
И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной
3. XII.1940
Милая Ольга Александровна,
Счастлив был узнать, что Вы живы и здоровы!
Это — самое светлое, что было у меня за эти месяцы. Я написал Вам на Вашу открытку от 3 мая (7 месяцев!)57, пожелал Вам самого светлого и милости Господа.
Всегда Вы у меня на сердце. Не забуду Вашего 1-го письма — ответа на мой немой крик в одиночестве глубоком (в июне 1939 г.) Э_т_о_ передалось Вашей душе, как-то… Так надо было. И всегда верил, в болезни Вашей, что Вы будете здоровы и увидите много Света… Дай Бог. Трудно писать «Пути Небесные». Пожелайте мне удачи. Роман (в душе-уме) разворачивается широко, но — удастся ли? Ныне все неопределенно. Живу — легко как будто на душе….. — а, вообще, — грезится, будто сплю.
Целую Вашу руку, далекий друг.
Ваш Ив. Шмелев
20
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
2. II.41
Дорогой, родной Иван Сергеевич!
Вот уж действительно: «сердце сердцу весть подает»! Я непрестанно думала о Вас, перебирая все возможности узнать хоть что-либо о Вас. Как вдруг вчера вечером письмецо Ваше! Вы мне доставили им такую радость, что и выразить трудно… Но Вам и рассказывать не надо, — Вы сами знаете… Как волнующе-радостно, чудесно было узнать, что Вы работаете над «Путями Небесными» дальше…
Конечно, от всей души я желаю Вам успеха, легкости и удовлетворения в этом!
Я очень часто об этом думала и думаю, и так прекрасно и отрадно сознавать, что этот дивный роман живет дальше.
Что бы я дала за возможность видеть Вас и хоть чем-нибудь способствовать благоприятности условий, в которых протекает Ваша работа! —
Невероятно грустно, больно чувствовать такую оторванность, недосягаемость и даже без надежд на перемену.
Но я благодарю Бога за то, что Вы целы и здоровы! — Сколько было мучительных дней, когда и этой уверенности не было.
К сожалению, Вы так мало о себе пишете, что я не нахожу ответов на все то, что бы хотелось знать о Вас. Я из каждого Вашего слова стараюсь увидеть, угадать, как Вы себя чувствуете, как живется Вам?!
Знать и рассказать хотелось бы так много…
Милый Иван Сергеевич, знаете, что все время заботы и трепета о Вас и за Вас я не могла даже читать Ваших книг (большинства). Было как-то больно. Поймете?
В Крещенье только мы с мамой читали вслух из «Лета Господня», и много говорили о Вас. Мы очень, очень часто о вас думаем, как о самом милом, родном человеке.
Вот и сегодня, — идет снег, порой будто метель, — и вспоминается Дашенька58 и роман Ваш. Ради Бога, поскольку Вам это возможно, пишите его. Для скольких людей Вы несете этим радость! — Хоть изредка давайте о себе знать, — очень прошу Вас. А за письмецо Ваше такое милое и за сердечность Вашу благодарю Вас от души… Перечитываю его без счета.
Открыточку Вашу от 3-го V получила тогда, в день большого отчаяния, т. к. хотели меня оперировать, но обошлось все хорошо! От 4-го до 8-го мая (вечера) я была в клинике на исследовании (котором уже по счету!), возвратилась домой слабая: чуть ноги держали, и привезли-то не поездом, а на автомобиле, оберегая; ну а через 2–3 дня прекрасно прошагала километров 7–8 почти бегом, да еще при солнцепеке. Господь миловал всех! У отца моего мужа мы так и не были (как предполагалось), не смогли попасть, и вообще все вышло иначе.
Мама и брат здесь, хотя последний с нами не живет, т. к. служит в другом городе59. Прочно ли — неизвестно. Живем мы тихо-скромно, стараясь как можно глубже уйти в сельское хозяйство. Не знаю, получили ли Вы мое письмо через И. А. (от него давным-давно ничего не слышу), там я писала, что разные бытовые черточки нашего житья-бытья напоминают мне отчасти разговор с [1 сл. нрзб.]. Муж мой старается над своим хутором изо всех сил. Забот очень много, — больше чем радости. Я настаиваю на переезде в деревню, но это трудно, т. к. дом занят там. При доме в Бюннике у нас есть куры только и летом хотим цветник перекопать на огород. Жду очень весны. Так надоел холод. Из-за того, что все группируемся у железной печурки, а потом приходится выскакивать в нетопленые комнаты, — часто все прихварывали. Живем мы в бывшем салоне (на юг), где и обедали в сильные морозы, и даже спали. Печка очень хорошая, так что на ней даже и готовим, а топим дровами с антрацитом. И тепло. Ну, мне не привыкать к таким обстановкам в «салоне», так что все идет прекрасно. И живо вспоминаю детство, — вернее юность. Иногда я мечтаю: если бы удалось устроиться хорошо на хуторе, — как чудесно было бы пригласить Вас. Это область мечты, но можно представить себе, что Вы бы у нас в деревне поселились? Или утопично? Ах да, болезнь моя просто исчезла! — через 1/2 года была опять у специалиста по почкам, и он только руками развел: с пластинки все подозрительное просто пропало! — Я очень рада. Горкин это сумел бы объяснить. И я так же думаю. Дорогой Иван Сергеевич, пишите! И никогда не думайте, что Вы одиноки! Господь да сохранит и защитит Вас! Берегите себя! Будьте здоровы.
Всегда мысленно и в молитве с Вами! Ваша Ольга Б. С.
[На полях: ] Мама моя, как близкому душе человеку, тоже шлет Вам сердечное приветствие.
За мужа очень болею душой, т. к. сама подобное горе испытала, но утешить в таких случаях трудно. Работа — лучшее средство, а ее у него много, так что жизнь берет свои права.
21
И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной
29. III.41
Милая, далекая Ольга Александровна,
Самое для меня радостное изо всего, что случилось с мая прошлого года, — это то, что Вы совершенно здоровы. Я ждал этого, правда, слушая сердце свое. Конечно, Горкин знает, что _э_т_о. И мы с Вами. А все _т_е_ не доросли, — до сего _з_н_а_н_и_я. Извольте радоваться во-всю, пить солнце — во-всю. Жить молодо
