потому что собеседник уплывает в свободный и бесформенный эфир. Двое должны держаться друг за друга, чтобы воздать друг другу должное. Если американцы могут развестись по причине «несовместимости характеров», в толк не возьму, почему они все не разведены. Я знал много счастливых браков, но ни одного «совместимого». Все предназначение брака – сражаться и выжить в тот момент, когда несовместимость становится очевидной. Мужчины и женщины по своей сути несовместимы.
VIII. Дикость домашнего очага
В ходе этого приблизительного исследования мы должны коснуться того, что называется проблемой бедности, главным образом расчеловечивающей бедности современного индустриализма. Но при установлении первичного идеала трудность заключается не в проблеме бедности, а в проблеме богатства. Особая психология досуга и роскоши превращает жизнь в иллюзию и ложь. Присмотревшись к современным движениям, называемым «передовыми», я пришел к убеждению, что они обычно опираются на некий опыт, свойственный богатым людям. Так обстоит дело и с тем заблуждением насчет свободной любви, о котором я уже говорил; представлением о половых связях как о череде эпизодов. Такой «идеал» подразумевает длительный отпуск, который наскучило проводить с одной и той же женщиной, и автомобиль, в котором можно отправиться искать других; он также подразумевает готовые деньги на расходы. У кондуктора автобуса едва хватает времени любить свою собственную жену, не говоря уж о чужих. И успех, с которым разводы супругов изображаются в современных «проблемных пьесах», объясняется тем, что есть только одна вещь, которую пьеса не может изобразить, – это тяжелая ежедневная работа. Я мог бы привести много других примеров плутократического предрассудка, стоящего за либеральной модой. Например, за фразой «Почему женщина должна быть экономически зависима от мужчины?» таится плутократический подтекст. Среди простых бедных людей ответ таков: «Она и не зависит, кроме как в том смысле, в котором мужчина тоже зависит от нее». Охотник обязательно порвет свою одежду, и ему нужен кто-то, кто ее зашьет. Рыболов должен ловить рыбу, и ему нужен тот, кто ее приготовит. Совершенно очевидно, что современное представление о женщине как о «прекрасном паразите», «игрушке» и т. д. возникло в результате мрачного созерцания какой-нибудь богатой семьи банкира, в которой глава семьи, по крайней мере, отправляется в город и прикидывается, будто чем-то занят, а его жена гуляет в парке и даже не прикидывается занятой. Бедный мужчина и его жена – это деловое партнерство. Если один партнер в издательстве отбирает авторов, а другой – сотрудников, является ли один из них экономически зависимым? Был ли Ходдер прекрасным паразитом, цепляющимся за Стоутона? [73] Был ли Маршалл просто игрушкой для Снелгроува? [74]
Но вот худшая из всех современных идей, порожденных примитивным богатством: идея, будто домашняя жизнь скучна и однообразна. Внутри дома, говорят сторонники этой идеи, царит мертвящее соблюдение приличий, рутина, зато снаружи – приключение и разнообразие. Действительно, таково мнение богатого человека. Богатый человек знает, что его собственный дом движется на огромных и беззвучных колесах богатства, управляется полками слуг, быстрым и тихим ритуалом. С другой стороны, на улицах для него открыты все виды романтики. У него много денег, и он может позволить себе быть бродягой. Его самое дикое приключение закончится в ресторане, в то время как самое скучное приключение бедного человека может закончиться в полицейском участке. Если он разобьет окно, он сможет заплатить за него; если он собьет человека, он сможет выплачивать ему пособие. Он может (как миллионер в анекдоте) купить гостиницу, чтобы получить стакан джина. И поскольку он, человек, живущий в роскоши, диктует тон почти всех «продвинутых» и «прогрессивных» мыслей, мы почти забыли, что на самом деле означает дом для подавляющего большинства людей.
Правда в том, что для умеренно бедных дом – единственное пространство свободы. И даже единственное пространство анархии. Это единственное место на земле, где человек может внезапно изменить порядок, проводить эксперименты или потакать своей прихоти. Куда бы он ни пошел, он должен принимать строгие правила магазина, гостиницы, клуба или музея и так далее, но в своем собственном доме он волен есть на полу, если захочет. Я часто делаю так сам: это создает необычное, детское, поэтическое ощущение пикника. Возникло бы много проблем, если бы я попытался сделать это в чайной «A.B.C.». Мужчина может ходить в халате и тапочках у себя дома, но я уверен, что это не будет разрешено в отеле «Савой» (правда, я не проверял). Придя в ресторан, вы должны будете попробовать некоторые вина, указанные в винной карте, или даже все, если потребуете, но непременно из этого меню. А вот если у вас есть дом и сад, вы можете приготовить чай из камыша или вино из вьюнка, стоит вам этого захотеть. Для простого много работающего человека дом – не единственное скучное место в мире приключений, а единственное свободное место в мире правил и установленных задач. Дом – единственное место, где он может положить ковер на потолок или черепицу на пол, если ему так нравится. Когда человек проводит каждую ночь, шатаясь по барам и клубам, мы говорим, что он живет нестандартно. Но нет, он живет очень стандартной жизнью, по унылым и зачастую угнетающим законам таких мест. Иногда ему не разрешают даже присесть в баре и обычно не дают петь в мюзик-холле. Отели можно определить как места, где вас заставляют прилично одеваться; а театры – как места, где вам запрещено курить. Только дома человек может устроить пикник.
И вот я беру, как уже сказал, это маленькое человеческое всевластие, обладание определенной ячейкой или камерой свободы, в качестве рабочей модели для нынешнего исследования. Можем ли мы дать каждому англичанину свободный собственный дом или нет – мы как минимум должны желать этого, и он сам желает этого. На данный момент мы говорим о том, чего человек хочет, а не о том, что он рассчитывает получить. Он хочет, например, иметь отдельный дом, а не жить в двухквартирном доме. Коммерческие условия вынуждают человека делить одну стену с другим; точно так же правила «бега на трех ногах» вынуждают делить одну ногу с другим человеком, но в мечтах об элегантности и свободе человек воображает себе иную жизнь. Опять же, человек не желает квартиру. Он может есть, спать и славить Бога в квартире; он может есть, спать и славить Бога в железнодорожном вагоне. Но железнодорожный вагон – это не дом, потому что это дом на колесах. И квартира – это не дом, потому что это дом на ходулях. Идея земного контакта
