— А с чего все началось?
— Стражи порядка утверждают, будто один чувак в очереди никак не мог решить, что ему взять на десерт, и в результате тот, кто стоял за ним, залепил ему в физиономию фруктовым желе. Здесь даже есть имена пострадавших и что с ними случилось… Бог мой, этого еще не хватало!
Серж выронил газету и устремился вниз по ступенькам. Коулмен бросился ему вдогонку.
— В чем дело?
Они бегом пересекли парковку и запрыгнули в «бьюик».
— Серж, что происходит?
Но тот уже выруливал на дорогу. Выхватив из бардачка мобильный телефон, Серж набрал номер информационной службы и потом еще несколько других номеров.
— Палата номер 23? Вы точно знаете?
Серж вырубил телефон и до упора нажал на газ.
Студия «Вистамакс»
Стук в дверь. В проеме показалась голова Бетти.
— Мюррей уже здесь.
Братья заканчивали поздний завтрак. Иэн жевал кальмара.
— Пусть войдет.
В кабинет шагнул мужчина — немолодой, лысоватый, в белой рубашке с закатанными рукавами. За ухом карандаш, на шее коричневый галстук.
Вошедший принялся зачитывать компьютерную распечатку.
— Восемь сорок два. Сбежал белый тигр.
— Тигр?
— Его добавили сегодня утром, — пояснил Мюррей. — Новая сцена в Африке. Там еще есть зебры.
Братьям тотчас стало муторно. Это была самая неприятная часть дня. Изменения в сценарии картины «Все, что блестит».
Если бы не гребаный «шедевр всех времен и народов», в райских кущах «Вистамакса» царила бы тишь да гладь.
Большую часть времени студия выдавала на-гора гладкую посредственность, однако громкого имени ради время от времени приходилось поднатужиться и произвести на свет хотя бы одну достойную внимания критики «нетленку». Доходами, разумеется, приходилось жертвовать. Более того, фильм мог оказаться — пусть даже совсем чуть-чуть — убыточным. Главное — удостоиться со стороны критиков невнятной полупохвалы, дабы окончательно не скатиться в позорное болото студий категории «В». Это болото приличная пресса не замечала в упор.
Год начался для «Вистамакса» сравнительно удачно — до тех пор, пока студия не нажила себе головную боль в лице Вернера Б. Потемкина, гения режиссуры и всеобщего любимца критиков. По идее, ход беспроигрышный. Предполагалась, что Потемкин поможет «Вистамаксу» вознестись в доселе неведомые круги респектабельности. И хотя другие студии буквально бомбардировали Потемкина деньгами, «Вистамакс» ухитрилась заманить легендарного режиссера в свои сети другой наживкой, пообещав ему «полную творческую свободу». Страшно подумать, сколько на этом можно сэкономить!
Увы, с тех пор миновало двадцать переписанных заново сценариев и еще больше крайних сроков. Глики начали подумывать о том, в какое дерьмо они вляпались. Как, впрочем, и совет директоров, тем более что красное чернильное пятно постепенно достигло и японских берегов. Разумеется, криминальные азиатские авторитеты тоже были от сего факта далеко не в восторге. Еще бы, ведь бывший гигант по производству электронной техники служил лишь ширмой для отмывания денег.
Когда впервые стало известно о контракте века, разговорам не было конца. Подумать только! Режиссер с мировым именем. Эпическая лента. А сколько звезд будет в ней задействовано! Увы, на съемочной площадке потемкинская непредсказуемость оказалась сродни легендарному криптону. Все, что находилось в радиусе ее действия, мгновенно увядало на корню. Увольнения, отставки, запои, лечение от запоев — и так до бесконечности. Японцы давили на Гликов, те, в свою очередь, нажимали на Потемкина. Тот в ответ закатывал истерики, пересыпанные французскими ругательствами и адвокатами в дорогих итальянских автомобилях.
Не часто случалось Гликам ощущать полную беспомощность. В результате они сидели как на иголках, а в это время свихнувшийся гений был готов в любую минуту угробить к чертовой бабушке их детище. Скрепя сердце они выслушивали ежедневные поправки к сценарию, а это значит, что — хочешь не хочешь — им приходилось терпеть присутствие Мюррея.
— Восемь пятьдесят семь. Прибыли лилипуты…
Иэн поднялся, подошел к бару и плеснул себе в стакан чего-то покрепче.
— …девяносто шесть. По причине бегства тигра при помощи софитов пришлось растопить гигантский айсберг. Прибыли преподаватели голоса и дикции. Лилипуты распевают лилипутские…
Мел последовал примеру брата.
— …десять восемнадцать. Вода от растопленного айсберга приводит к короткому замыканию… Десять тридцать девять. Начинаются поиски пропавшего лилипута.
Глики с бутылками и стаканами возвратились за свои столы.
— …одиннадцать двадцать один. Включены аварийные генераторы. Для восстановления айсберга прибывают дежурные скульпторы…
Мел принялся биться лбом об стол.
— …двадцать сорок пять. Съемки откладываются на неопределенное время, поскольку найдены тиф и пропавший без вести лилипут. — Мюррей на минуту закрыл блокнот. — О цветах я уже позаботился.
— Мюррей, — обратился к нему Иэн. — Лучше убей меня на месте.
— Как скажете, — ответил тот и вышел за дверь.
Братья выдвинули ящики с кокаином. Две супердлинные дорожки дуэтом. Затем еще две…
Тук-тук. Бетти.
— К вам Форд Элмен.
В кабинет робко вошел молодой человек.
— Вы меня вызывали?
Вжик! — ящики задвинуты в стол.
— Так это ты Форд?! — воскликнул Иэн.
Мел приветливо помахал рукой.
— Заходи, не стесняйся.
— Присаживайся!
— Мы давно хотели с тобой познакомиться.
— Но п-п-почему?
— Из-за твоего сценария, вот почему.
— Какой он, однако, скромный, — произнес Иэн.
— Мой тебе совет, не надо скромничать, — добавил Мел. — Если тебя похвалили, значит, это твоя заслуга.
— Мы вот, например, никогда не скромничаем, даже когда нас хвалят за чужие заслуги.
— Давно я не видел такого сценария!
— Такой свежий. Ни на что не похож!
— Ужасно напомнил мне сценарий «Кидал», — добавил Мел. — С той разницей, что ты вдохнул в эту историю новую жизнь.
— Вы его читали? — Форд отказывался поверить собственным ушам.
— Ни единой строчки, — ответил Мел.
— Зато мы слышали отзывы.
— Именно поэтому в этот раз мы решили сделать исключение и не наказывать тебя.
— Наказывать? — еще больше удивился Форд.
— Личные дела в рабочее время.
— За такое увольняют.
— Но ты нам нравишься все больше и больше.
— Мы ведь только что познакомились, — уточнил Форд.
— Именно, — согласился Иэн. — У тебя никакой репутации.
— И это твое самое лучшее качество.
— Может, ты все-таки присядешь? — предложил Иэн.
— Он уже сидит, — поправил брата Мел.
— Если хочешь, можешь и постоять, — добавил Иэн. — Ведь ты сценарист.
— Ты посмотри только на его прикид! — воскликнул Мел. — Никогда не скажешь, что перед тобой сценарист.
— Это точно, типичный работяга из отдела реквизита, — поддакнул Иэн.
Форд едва успевал вертеть головой.
— В принципе сценарист может одеваться как угодно, — произнес Мел.
— И поэтому они обычно одеваются как ненормальные, — изрек Иэн.
— Но самые ненормальные по части прикида это режиссеры.
— Особенно если режиссер — женщина, и притом смазливая.
— Такая обычно напялит на себя какой-нибудь балахон, лишь бы съемочная группа не подумала, будто она задирает нос.
— Но ведь ты сценарист, и тебе никто не запретит одеваться, как угодно.
— К тому же ты можешь ничего не говорить.
— Хотя готов поспорить на мою студию, тебе есть что сказать.
— Не знаю, слышал ли ты, — произнес Мел, — но здесь у нас на «Вистамаксе» принято, чтобы сценаристы знали свое место.
— И поэтому мы бы хотели изложить тебе несколько правил, чтобы ты впредь не вздумал своевольничать.
— На этот раз мы тебя не уволим.
— Потому что никто не рассказал тебе правила.
— Ты что, умеешь читать мои мысли?
— Скажешь! — воскликнул Мел. — Ты — тот самый сценарист.
Голова у Форда шла кругом.
— Мы отлично знаем, что такое творческий процесс, — изрек Иэн.
— Точнее, мы этого не знаем, иначе бы уже давно сами были артистами, — поправил его Мел.
— Именно поэтому мы не станем закручивать гайки.
Мел открыл ящик и вытащил из него исписанные мелким почерком листки.
— Откуда они у вас?
— Из твоей кабинки в раздевалке.
— Ты работал над ними в рабочее время.
— И теперь они — наша интеллектуальная собственность.
Форд подскочил со стула.
— Но ведь я работал над ними столько лет! Начал еще до того, как приехал сюда. На работе я сделал лишь несколько пометок.
