«Сетка» на 2 тур, одним цветом отмечены команды-соперники
Команды из первой половины списка встречаются между собой 1:2, 3:4 и т. д.,
так же между собой соперничают команды со второй половины списка
Егор Жигулин
Второй тур объявляется открытым
В турнирной сетке, команды, которые противостоят друг другу выделены одним и тем же цветом в одном столбце.
Главная задача — интересно и в духе «Этногенеза» закончить рассказ, начало которого придумал Вадим Чекунов, выполнив его задание.
Рассказы оценивают трое судей: Денис Четвертов, Андрей Маурин и Михаил Мухин.
Система оценки: 1. Литературность, интересность, атмосферность (от 1 до 10 баллов) 2. Выполнение задания (от 1 до 5 баллов) 3. Пиар и охват читательской аудитории (от 1 до 5 баллов). Далее баллы всех судей суммируются, и дальше проходит команда, у которой сумма баллов больше.
И если с первыми двумя пунктами понятно, то разъяснение по третьему. Судьи будут оценивать кол-во лайков (накрученные от реальных отличить легко), кол-во отзывов (хороших отзывов, а не «мне понравился»), а также оформление и привлекательность поста (сопроводительный текст, картинка, озвучка и т. д.)
О постах: свой рассказ Вы можете опубликовать 1 раз за раунд на стене группы, 1 раз в группе фан-книг, 1 в теме фан-фикшн. В случае превышения — дисквалификация. Специально постить в сообществах, указанных выше, и на сайте «Этногенеза» ссылки на эти посты запрещено (дисквалификация). Но на стороних ресурсах, ваших блогах, соц сетях и т. д. — пожалуйста. Это битва пиар-менеджеров. Главное красиво оформить свой пост и вовремя его выложить.
Ограничение рассказов во втором туре — 14 000 символов с пробелами (включая авторское начало). Превышение — дисквалификация.
22.09.2013 — день подведения итогов.
Вадим Чекунов
Задание на 2 тур
Профессиональный писатель, в проекте автор романа «Тираны. Страх»
Задание: речь героев должна звучать аутентично, но чтобы было всё понятно. А в остальном — полная свобода.[8]
«Одиночка»
Степан Потапов
Гюзель
Монгольская степь, продолжатели рода Чингисхана. Охота за серебристыми фигурками из необычного металла. Новые и совсем неожиданные старые герои — в рассказе «Гюзель». Вот только при чём тут Древний Рим?..
Юрту наполняла дымная вонь. Чадили и трещали объятые огнем кизяки, метались по стенам тени.
Возле костерка замерла Гюзель-Лейлат. Уронив голову, вглядывалась в хнычущий сверток на своих коленях, потряхивала, баюкала.
Хан задумчиво восседал на коврах, созерцая лежавшую перед ним небольшую фигурку цвета начищенного серебра.
А старик Жондырлы — сумел.
Но это не принесло счастья роду Хана.
— Сакрын ичтыр басак! — сухая, как старая ветка, рука Жондырлы-ака ткнула в сторону Гюзель-Лелат. — Кондыргэн басак! Басак!
Женщина вскочила с колен.
Никому не дозволено прикасаться к фигуркам, посланным Небом. Кроме тех, кому они предназначены. Молодая мать нарушила запрет.
— Кэчюм йок! Йок! — отверг мольбу Хан. И бесстрастным голосом приказал: — Жондарбай!
Никогда… никогда ещё с молодой женщиной не разговаривали так. Но она не допустит поражения — она должна жить, и в первую очередь ради ребёнка.
— Хараал! — вскричала она, подавив страх. Никто не смел проклинать Правителя.
Хан изо всех сил сдерживал ярость — капли пота выступили на широком волевом лбу. Старик Жондырлы смотрел из-под низко опущенных век с немым укором, но понимал, что уже ничего не сможет сделать — молодая мать предала Великого Хана.
* * *
За день до этого, неподалёку от могилы Чингиз-Хана
— Я… не могу. Нет, — Гюзель-Лейлат ещё не привыкла к способностям маленькой серебристой птички, поэтому говорила немного скованно.
— Можешь, Гюзель. Неужели ты не понимаешь, что это твой шанс? Твой шанс спасти ребёнка. Он смертельно болен, ему осталось не больше недели.
С этим человеком она познакомилась недавно, когда ночью ходила купаться к реке. Но до сих пор он так и не назвал своего имени…
— Как работают эти…вещи? — тихо спросила жена Хана.
— Честно? Я не знаю, — немного легкомысленно улыбнулся мужчина, — но ты же сама видишь их силу. Ты можешь разговаривать на всех языках! Здорово, да?
Он улыбнулся. Гюзель постаралась изобразить улыбку.
— Мне нужна такая же фигурка, — уже серьёзно продолжал он, — такая же, но изображающая Паука. Ты не ошибёшься, хотя, надо отдать должное твоему мужу, он собрал порядочное количество Предметов… Но Паук — моя цель. Жду тебя завтра.
На доли секунд воцарилась тишина. Стали слышны голоса далёких птиц.
— Я… я не могу… не должна, — зашептала Гюзель, украдкой вытирая слёзы.
Мужчина вновь оценивающе взглянул на неё, развернулся и пошёл прочь…
«А ведь чертовски хороша», подумал он, «такая справится, сможет».
* * *
Ночь происшествия, окрестности лагеря Хана
…Гюзель бежала, перепрыгивала через ветки, вновь бежала, закрывая собой ребёнка, стараясь не слышать приближающихся звуков погони. Непокорная жена… Предательница рода. Главное — отдать Паука, спасти сына, остальное — не так уж важно. Впереди завиднелась река, Гюзель прибавила ход.
— Стой! — чья-то рука схватила её и потянула в сторону.
— А! Те айлагах! — она с облегчением узнала его.
— Да я это, я, — он вновь повесил попугая на её шею, — так проще. Паук с тобой? — мужчина тяжело дышел, вытягивая дрожащую руку вперёд, — Скорее!
Молодая жена осторожно опустила на раскрытую ладонь покалывающую пальцы фигурку. Он удовлетворённо кивнул и повесил предмет на шею.
— Теперь вы, — повелительно произнесла Гюзель.
— А?
— Ваше слово! Спасите моего сына.
Он посмотрел ей в глаза и молча повесил фигурку Ящерки на шею младенцу.
— Для него теперь всё будет хорошо. А нам стоит поспешить.
* * *
Та же ночь, те же окрестности лагеря.
— Пришли, — мужчина махнул рукой вперёд, — Сюда.
Это был светящийся овал, в ночной тьме свет немного раздражал глаза.
— Что это? — тихо спросила Гюзель.
— Линза. Давай руку, нам пора.
— Хорошо. Но сначала… как тебя зовут?
— Хм… Ну пусть будет… Нестор.
Он уверенно протянул ей руку, и линза поглотила их.
* * *
Вокруг было тихо, огромные дубы-исполины возвышались повсюду, давили своей величиной.
— Где мы, Нестор? — спросила Гюзель.
— Где? — он хитро прищурился, — добро пожаловать в Древний Рим!
«Armati stylo»
Василий Суривка — Зов волка
Юрту наполняла дымная вонь. Чадили и трещали объятые огнем кизяки, метались по стенам тени.
Возле костерка замерла Гюзель-Лейлат. Уронив голову, вглядывалась в хнычущий сверток на своих коленях, потряхивала, баюкала.
Хан задумчиво восседал на коврах, созерцая лежавшую перед ним небольшую фигурку цвета начищенного серебра.
Зыбкий свет выхватывал неподвижные лица стражи и Всезнающего. Именно последний и привел ханское войско к могиле великого Чингиза, которую никто не мог сыскать вот уже сотню лет.
А старик Жондырлы — сумел. Но это не принесло счастья роду Хана.
— Сакрын ичтыр басак! — сухая, как старая ветка, рука Жондырлы-ака ткнула в сторону Гюзель-Лелат. — Кондыргэн басак! Басак!
Женщина вскочила с колен.
— Кэчюм дыр! Хавсанат гэйды салдынык! Кэчюм дыр! Кэчюм дыр! — тонко закричала, сбиваясь на визг и вой, отступая вглубь, пряча за спину свёрток.
Никому не дозволено прикасаться к фигуркам, посланным Небом. Кроме тех, кому они предназначены. Молодая мать нарушила запрет.
— Кэчюм йок! Йок! — отверг мольбу Хан. И бесстрастным голосом приказал: — Жондарбай!
— Ул куп бела, — спокойно произнес Всезнающий. При этом его глаза загорелись нехорошим огнем, а прозрачно-голубоватая кожа, через которую просвечивали фиолетовые жилки, стала, будто еще прозрачней. — Житэр! Игий хиех балчир ниихэд!
— Татгалзсан бари ул! Мин энэ олуй! — в глазах женщины читалось смертельное упрямство. — Байж тарахгий!
