– Вот и он! Как прошел вчерашний вечер? Удалось что-нибудь с той бабой? С которой ты болтал? – расспрашивал меня Пэдди.
– Нет. Не вышло, – ответил я.
– Зря, зря. Она очень даже.
– Ты о Саманте? С короткой стрижкой? Об этой конопатой? – спросил Мэтт. – Та еще сучка.
– А ты откуда знаешь? – спросил Пэдди.
– Приятель рассказывал. Настоящая маньячка. Любит это дело. От кровати одни опилки остались. Это я о ней тогда рассказывал. Она каждый день делала минет своему боссу и стала младшим партнером. Юристка. И все ей мало...
– А, вспомнил! Так это она? М-м... Пэдди задумался.
– Да, она вполне... Что ж ты медлил, Год?
– Не очень-то и хотелось, – объяснил я им. – К тому же я устал.
Мне стало еще хуже. Как видите, никогда не стоит недооценивать друзей: после разговора с ними вы можете почувствовать себя еще большим дерьмом. Ну и денек.
– Да, кстати, – продолжил я. – Она не в восторге от нашей профессии, верно? Все обвиняла меня в эксплуатации женщин.
– О-о... – понимающе закивал Пэдди. – Я с таким сталкивался. В этих спорах победить невозможно, так что плюнь. Да, да, и что дальше? Если не нравится – отправляйся жить в какую-нибудь там Россию, – сказал он и утер притворные слезы. – Чем она, говоришь, занимается? Юриспруденцией? Юристы – самые главные эксплуататоры и есть, так что она знала, о чем говорила. Ей, наверное, очень хотелось с кем-нибудь пособачиться, а ты клюнул на ее наживку. В следующий раз, если какая-нибудь баба опять обвинит тебя в эксплуатации женщин, скажи ей, чтоб заткнулась, и заставь показать сиськи.
– Это сразу растопит лед...
– Я говорю не о том, как растопить лед. Просто надо или ее заткнуть, или заставить показать сиськи.
– Одного не могу понять! Как можно быть одновременно феминисткой и сексуальной маньячкой?
– Феминистки тоже любят потрахаться, – ответил Пэдди. – Возможно, они-то и любят секс больше всех. Понимаешь, о чем я? У них в руках все рычаги. Возможно.
– Не думаю, что мы эксплуатируем баб, – осторожно вставил Мэтт. – Все наши модели выглядят потрясающе. Несколько вопиющих ошибок не в счет – там уже ничем не поможешь. Они обязательно прихорашиваются перед съемками, и фотографии получаются на все сто. Любая баба мечтает выглядеть так же. Думаю, мы приносим им пользу. Лично я не вижу ни малейшей возможности обвинить нас в чьей-либо эксплуатации.
– Теннис голышом, – предложил Стюарт.
Уимблдон был не за горами, поэтому любой веселый журнал в этой стране стремился заполучить неубедительную порнозвезду Анну Курникову, чтобы та доставляла себе удовольствие при помощи собственной ракетки (намеки на сходство мячей сами понимаете с чем строго обязательны).
– А мы разве не делали то же самое в прошлом году, с Таней? – спросил я.
– А, да, но те съемки были в студии. Теперь мне нужен настоящий теннисный корт – я хочу выпустить на него двух девушек. Должно получиться весело. Для начала пусть поиграют в теннис, а потом весь этот крупный план: как они сквозь сетку облизывают сиськи и лупят друг друга по жопе ракеткой. Что скажешь?
– Я не очень хорошо разбираюсь в искусстве, но о собственных вкусах представление имею.
– Вот и хорошо, потому что организация на тебе. Раздобудь к четвергу пару девушек. Только проследи, чтоб они были настоящими красотками, а не этими старыми кошелками, каких ты обычно приводишь. И найди теннисный корт.
– Корт?
– Да, работать надо на улице. Фотограф будет. Есть у меня на примете один парень, которого я не прочь попробовать. Только найди место для съемок. Все, приступай.
С девушками оказалось просто. Из чистой лени я взял да и нанял опять Таню. Она регулярно у нас снималась, нравилась читателям и всегда была готова к работе. За время многочисленных съемок и телефонных разговоров я с ней основательно познакомился, и она стала для меня воплощением всех качеств, необходимых порномодели. Хороша – необыкновенно: с балетной выправкой, гибкая, подвижная, безупречная кожа, длинные стройные ноги. Зато в общении Таня была так же интересна, как стакан воды на десерт. Я не злобствую, нет-нет! Она милая девушка и очень мне нравится, но говорить Таня могла лишь об одном – о себе самой. За все время нашего знакомства она не задала мне ни одного вопроса (если не считать "Сколько?" и "Когда я получу чек?"), зато я часами выслушивал рассказы про дорогущие ночные клубы в Сохо и на Ибице, съемки в музыкальных клипах, полеты на Ближний Восток в гости к каким-то саудовским миллиардерам (чтобы делать им минет и самой подставлять все, что есть) – и вообще какая Таня отвязная, буйная и нехорошая.
Согласен, ее жизнь куда интереснее моей, но говорить об этом шесть часов кряду, не переводя дыхания и не проявляя ни малейшего внимания ко мне, – только лишний раз тыкать меня в это носом. И все равно она несла облегчение воспаленным читательским членам. Я сам запал на нее не на шутку (говорю полушепотом). Однажды Таня призналась, что за деньги готова на все, запреты отсутствуют. Думаю, она хотела поразить меня собственной отвязностью, буйностью и нехорошестью. Если я когда-нибудь выиграю в лотерею, ей придется вспомнить о своих словах... и попробовать содержимое моих семенников.
Вторую девушку звали Синди. Развеселая блондинка, совершенно очаровательная, с непробиваемым провинциальным акцентом, напоминающая мне какую-то рекламу, а еще – фермерских дочек. Она была так смазлива и аппетитна, что я хранил у себя в компьютере несколько графических файлов с нею. Там ее лицо было покрыто чем-то совершенно не рекламируемым.
Обе девушки великолепно знали свое дело и с нетерпением ждали съемок на открытом воздухе и в присутствии зрителей. Осталось найти корт, что оказалось настоящим камнем преткновения. Я обзвонил некоторое количество теннисных клубов с травяными кортами, однако их хозяев оттолкнула сама мысль о том, что какие-то там порнографы осквернят священный дерн. Я немного снизил требования и попытал счастья в спортивных клубах, в которых столкнулся ровно с тем же самым. Я обзванивал колледжи, муниципалитеты и даже гостиницы. С тем же успехом. Никто не хотел с нами связываться. Странно... Будь у меня теннисный корт, не знаю, что бы я мог иметь против порносъемок. Пусть только мне позволят тихо там сидеть, ну и может быть, поприветствовать девушек (как-нибудь эдак). Не получилось! Наступил вечер среды, а я так ничего и не нашел. Если не управлюсь к утру, съемки будут отменены, и виноват во всем окажусь именно я. Такое мне с рук не сойдет.
– Ну, нашел корт? – спросил Стюарт. – Уж спасибо так спасибо! Где?
– В Тутинге. Довольно далеко от шоссе. Кроме того, сегодня учебный день, поэтому народу должно быть немного. Но нам, возможно, придется быстренько вывалиться из машины, "щелк-щелк-щелк" и тут же загрузиться обратно. И вообще быть осторожными.
– Корты издалека просматриваются?
– Ну... Там есть, конечно, проволочная ограда, но да, видно. Извини, ничего другого найти не удалось. Никуда не пустили. Что ты решил?
Стюарт ненадолго задумался. Мы сидели в студии Джона Купера, фотографа, и ждали, пока девушки накрасятся. И та, и другая завили волосы. Обе с сигаретами в ярко накрашенных губах, в крошечных теннисных костюмах, гольфах, спортивных туфлях и без трусов. Выглядели они вполне похабно и были в самом игривом расположении духа. Таня то и дело сверкала своими заповедными местами, а Синди всякий раз, как я проходил мимо, хватала меня за переднюю часть джинсов, проверяя, не встал ли мой приятель.
– Раз девушки на все согласны, съемки состоятся, однако ответственность ложится на тебя, Годфри. Журнал не должен быть замешан. Если мы попадемся, никак его не упоминай. Какие бы ни возникли претензии, виноват будешь ты. Договорились?
Я согласился. А что мне оставалось делать?
– Хорошо. Тогда садимся в машину и едем.
Дорога до Тутинга была мучительной. Я сел сзади, с девушками, прикинув, что получасовая поездка в такой компании доставит удовольствие, но те не переставая надо мной издевались. Когда мы подъезжали, я чуть не плакал от досады. Говорят, у девушек нюх на отчаяние. Судя по всему, я пропах им насквозь, потому что они не унимались ни на минуту: мелькали перед моим взором тем и этим, предлагали потрогать их за грудь, пытались расстегнуть на мне джинсы и добраться до... Я не шучу. Таня держала мои руки, а Синди расстегнула у меня ширинку и уже сунула туда руку. Не сражайся я с ними, давно сидел бы со спущенными до колен трусами. Стюарт был не в восторге от нашей возни, да что я мог поделать? Большую часть пути я бился с ними, как настоящий Джордж Формби, о котором я уже упоминал. Наконец мы припарковались, и я получил возможность держаться от девушек на некотором расстоянии.
– Эти? – спросил Стюарт, глядя на ряд теннисных кортов.
– Ага... Только перед тем как начать, мы должны подойти к человеку в будке – убедиться, что все по-прежнему.
