— Бежать дальше или сдаваться полиции! — прокричал я в ответ и показал на противоположную сторону поля.
Там виднелся узкий проход к жилому кварталу.
— Туда! Если нам удастся где-нибудь спрятаться хоть на минуту, вы оденетесь, и мы не будем так выделяться.
Как бы не так! Две неотразимые красотки, обе в крошечных теннисных платьях, идущие пешком по Тутинг-Хай-стрит. Все будут только глазами хлопать. Я улучил момент и оглянулся. Один из полицейских оставил преследование и направился обратно к машине. От второго нас отделяло значительное расстояние, и я прикинул, что нам удастся оторваться в лабиринте узеньких улочек. Во всяком случае, у девушек будет возможность одеться.
Прохожие с собаками и бегуны при виде нас вставали как вкопанные. Мы напоминали, наверное, свежую версию шоу Бенни Хилла. Меня не покидала надежда, что на шоссе возникнет куча мала, как в комедиях, и полиции будет чем заняться. Ничего подобного. Черт бы подрал этих осторожных водителей! Мы перебежали дорогу. Вслед нам кричали и сигналили.
— Быстрей сюда!
Я тащил девушек за собой, сворачивая то вправо, то влево. Перескочив через пару оград, мы оказались на одном из участков с электробудками. Протиснувшись под воротами, мы пытались перевести дыхание.
Девушки были потные, голые и возбужденные. Вдруг я оказался с ними совершенно один. Таня никак не могла перестать хихикать, и мне пришлось закрыть ее рот ладонью: мимо пробежала женщина-полицейский. Мы пережили несколько душераздирающих мгновений, но вот опасность миновала.
— Мое сердце несется вскачь… — прошептала Синди, сжимая ладонями ходящие ходуном груди.
— Мое тоже, — ответила Таня. — Давно я так не веселилась!
Девушек происходящее могло веселить, однако меня заботило, как нам из всего этого выбираться.
— Вот ваши платья! Одевайтесь! — сказал я им. — Здесь неподалеку есть пара пабов. Мы нырнем в ближайший, чего-нибудь выпьем и закажем такси. Оттуда недалеко до моего дома, так что я снабжу вас одеждой и мелочью на дорогу. Согласны?
— О-о, Годфри, ты у нас прямо герой! — промурлыкала Таня, и они захихикали в унисон. — Перед тем как куда либо идти, мы должны сделать одну вещь. Правильно, Синди?
— Ага, давай! — широко улыбнулась Синди.
— Что? О чем вы? — недоуменно спросил я.
— Дельце одно надо закончить… — прошептала Синди, потом расстегнула мои джинсы и сунула туда руку.
На этот раз я не стал ее останавливать.
— А, понял… — сказал я, и сердце в моей груди бешено заколотилось.
Таня стянула с меня джинсы и трусы, а потом они… Обе… За этой оградой… Когда за нами по пятам гналась полиция… Две порнокрасотки сделали мне минет, лучший за всю мою жизнь. Наконец-то я почувствовал себя настоящим порнографом!
Дальше все было не столь гладко. Когда девушки начали одеваться, выяснилось, что у нас только одно платье — другое я, должно быть, обронил во время погони. Таня так и осталась голой.
— Вряд ли я могу идти по Хай-стрит в таком виде, — сказала Таня, закрыв грудь ладонями.
— Что же нам делать? — спросила Синди, натягивая платье через голову.
— Вам придется оставить меня здесь, — ответила Таня. — Идите и найдите какую-нибудь одежду. А я вас подожду.
В моем сознании бурлили эндорфины, и море было мне по колено. Полицейские в любой момент могли заглянуть через изгородь и всех нас схватить — стереть с моего лица улыбку не могло ничто. Сдается мне, что именно благодаря этому я мог действовать спокойно и разумно. Как там сказал Киплинг? «О, если ты спокоен, не растерян, когда теряют головы вокруг… ля-ля-ля… ля-ля-ля».[16] Готов поспорить, что незадолго до этих слов две красотки сделали ему хороший минет — потому что я наконец-то тоже почувствовал себя мужчиной, «мой мальчик».
— Никто никого нигде не оставит! Вот бери мои футболку и трусы, — сказал я, раздеваясь и протягивая одежду Тане. — Я могу идти голый по пояс, ничего страшного. Конечно, мы выглядим странно, но закон больше не нарушаем.
Я натянул обратно джинсы.
— Спасибо тебе, Годфри! Ты — звезда! — сказала Таня, одевшись.
Я выглянул поверх ворот — в одну сторону, в другую, — полиции нигде не было.
— Готовы? Отлично, пошли!
Мы перелезли через изгородь и спрыгнули с той стороны. Я понимал, что без футболки меня в паб не пустят, так что придется идти ко мне домой. До туда было мили полторы, однако я хорошо знал боковые улочки и уже продумал маршрут.
Быстрым шагом мы прошли переулок, пролезли через дыру в ограде, миновали ничейный участок и еще один переулок. Люди смотрели на нас во все глаза. А вы бы что, не смотрели? Голый по пояс парень и две девушки: одна в крошечном теннисном платье, а другая в мужских трусах и футболке с портретом Рона Джереми, занимающегося любовью. Мы шагали вдоль боковой улочки, пробираясь к Бродвею, как вдруг перекресток перед нами проскочила полицейская машина. При виде нас копы даже не стали раздумывать, а сразу включили мигалку и рванули в нашу сторону.
— Сюда! — завопил я.
Мы со всех ног бросились в противоположную сторону. Только бы добраться до той прорехи в ограде, а там переулок и все остальное. Без толку: машина была уже почти рядом с нами. А тут еще Синди споткнулась о плохо лежащий тротуарный камень и рассадила себе колено. Вся нога была в крови, и я понял, что для нее игра окончена.
В последний момент меня осенило: я протянул Тане пятерку и сказал ей, чтобы она сматывалась.
— Давай, вперед! Станция метро там! О Синди я позабочусь!
Таня в нерешительности застыла, я закричал на нее, и она наконец побежала. Какой смысл попадаться всем, верно ведь? Я наклонился и обхватил Синди. Рядом с ревом остановилась полицейская машина.
— Спасибо, Годфри! — сказала Синди.
Ее взгляд был исполнен благодарности. Она потянулась ко мне и попыталась поцеловать, но я в последний момент уклонился и чмокнул ее в лоб.
— Давай в другой раз, ладно? — сказал я, как настоящий герой, хотя на самом деле… Она ведь только что делала мне минет.
— Так почему бы вам не повторить свой рассказ еще раз? Что вы делали сегодняшним утром на тех кортах? — опять спросил сидевший за столом констебль Батлер.
Он и женщина-констебль смотрели на меня без всякого выражения, а я улыбался во весь рот. «Давай выпутывайся, умник!» — хохотал кто-то в моем мозгу. Я и моя футболка вновь объединились, как и Таня с Синди — к сожалению. Все трое знали, что нельзя в это дело впутывать «Блинг» или фирму, об этом было заранее уговорено, поэтому мы все брали на себя.
— Ну, вы все равно не поверите… — начал я, и констебль Батлер кивнул, что, дескать, да, не поверит.
— Таня и Синди — мои друзья. Они модели. В общем, мы решили встретиться, чтобы поиграть в теннис, и немного увлеклись.
Эти двое в одинаковой униформе смотрели на меня с одинаковым выражением на лицах.
— Кому пришло в голову раздеть девушек? — спросила констебль Кенсингтон.
— Ну, не знаю… Думаю, это было решение всех присутствующих, а мне эта идея понравилась… Или я предложил… Тогда все наоборот… — объяснил я, постепенно замолкая под внимательными взглядами полисменов.
— Почему бы вам не рассказать, чем вы там на самом деле занимались? — предложил констебль Батлер.
— Я уже рассказал.
— Что ж, мне очень жаль, но я вам не верю.
— А… — сказал я. — И что теперь?
— Теперь вы расскажете нам правду.
— Но я рассказал! — настаивал я.
— Нет, не рассказали, и вы лишь усугубляете свое положение, не говоря нам правды, — продолжал констебль Батлер.
— Мне нечем вам помочь, — сказал я. — Мне очень жаль, что я усугубляю свое положение, только это правда, и я не знаю, что вы от меня еще хотите. Хотите, чтобы я рассказал вам какие-нибудь небылицы? А разве так не будет еще хуже?
— Ваше положение и так хуже некуда, так что усугубить его у вас не получится, — сообщила мне констебль Кенсингтон.
— Понимаю, — ответил я.
— Вот и хорошо. Так как насчет правды? Что вы делали на тех кортах сегодня утром?
— Ну, мы играли в теннис, вот я и сказал…
— Давайте остановимся на этом, ладно?
— Что?
— Мистер Бишоп, скажите мне, чем вы зарабатываете себе на жизнь?
— Э… О-о… Я журналист.
— Журналист. И в какой же газете вы работаете?
— Ну, на самом деле это не газета, а скорее журнал.
— И как называется этот журнал?
— Э… «Блинг».
— Понятно. А как бы вы описали содержание этого журнала… журнала, в котором вы работаете?
— Ладно, он… Одним словом, он красочный.
— Красочный? А нельзя ли поконкретнее?
— Ну, как вам сказать, это очень непростой вопрос… Я не понимаю, к чему вы клоните. На самом деле дизайном я почти не занимаюсь…
— Хорошо, тогда давайте сформулируем это так: в «Блинге» — в журнале, в котором вы работаете, — много фотографий с раздетыми женщинами. Так?
