Время было подходящим для того, чтобы пожинать тяжелые плоды славы. Америка тянула и страшила — да, да, страшила, по собственному признанию того же Планта — оголтелостью фэнов, наглостью полицейских, общей непонятной для британцев напряженностью. Шло концертное молотилово, и на его фоне — урывками — запись нового альбома: Atlantic, почувствовав запах денег, требовал музыки. Писать приходилось урывками, в дырах между концертами, в разных местах, в Америке и в Англии. А толпы все росли, а с ними росли деньги. Если на Рождество начинали скромненько — с малых залов и 2000 долларов, то 31 августа 1969 года на фестивале в Далласе 10.000 американских граждан положили в карман группы 13.000 американских долларов. Не было такого фестиваля или тусовки, на котором не отметились LZ тем бурным летом — пропустили лишь — увы! — из-за досадной нестыковки в датах и контрактах только Вудсток. Но и в этом была своя логика — Вудсток подводил итоги уходящего десятилетия, «Цеппелины» начинали собой новое. В одну из американских дырок неутомимый Грант умудрился вставить концерт в лондонском Альберт-Холле, который прошел успешно и, наконец, слегка растопил лед холодного недоверия, которым коллектив был окружен у себя на родине. Впрочем, льда хватало и в Америке: пресса не разделяла воодушевления многотысячных аудиторий и ругала почем зря электрический квартет: их называли и «неоправданно громкими», и «цирковыми акробатами, превратившими рок в упражнение в нарциссизме», и Бог знает как еще.
Контрастный душ газетных эмоций, дерганность гастрольной жизни с перелетами через континент из гримерки прямо в студию вызывали потребность в психологической разрядке. Скромная на старте (а прошло к тому времени всего полгода!) группа, отсыпавшаяся в отелях, начала потихонечку разгуливаться и закладывать фундамент того, что стало впоследствии фирменным признаком LZ и других рок-звезд 70-х: особого до концерта и после поведения, граничащего со злостным хулиганством.
В начале дело ограничивалось заурядным пьянством и пионерскими потасовками при помощи постельного белья, зубной пасты и продуктов питания типа тортов и яиц. Но именно этим летом неизвестные лос-анджелесские фэны впервые познакомили Пэйджа с белым порошком латиноамериканского происхождения. Пэйдж поделился опытом (и порошком) с коллегами. Но это были пока еще цветочки.
За нравственностью и досугом юных дарований надзирал дорожный менеджер Ричард Коул (впоследствии поведавший миру о своей опекунской деятельности в скандальной книге «LED ZEPPELIN — Uncensored»). Обязанности наставника Коул понимал своеобразно: во всех цеппелиновских эскападах он был неизменно зачинщиком и руководителем, в химических же и половых излишествах — первопроходцем. Несмотря на столь бурную и многогранную жизнь, второй альбом все же удалось завершить в сентябре. И отдохнуть (не в смысле голых девок в ванной, а по-семейному). Пэйдж со своей подружкой Шарлоттой отправился в Марокко (это путешествие и пробудило его пристальный интерес к восточной музыке, который оставил сильный след на поздних работах группы), оставшаяся троица расползлась по британским селам.
Второй альбом довершил дело, начатое первым. Звук тяжелого блюза окончательно превратился в звук тяжелого рока. И, самое главное, у группы появился неоспоримый хит на века — композиция «Whole Lotta Love». Простой и увесистый рифф в Е, придуманный Пэйджем в гостиничном номере, в студии оброс космического размаха эффектами и вокальной партией Планта, которая, возможно, является самым последовательным воплощением идеи либидо в человеческом голосе. И хотя изощренные критики усмотрели в песне лишь хитрую вариацию на тему блюза Вилли Диксона «You Need Love», любому было ясно, что речь идет о рождении совершенно нового музыкального стиля, ставшего триумфом электрической гитары как инструмента. Остальные песни на альбоме хотя и не получили громкой славы открывающего альбом трэка, тоже не страдали отсутствием ни энергии, ни музыкальной изобретательности. Новой чертой стало появление лирических баллад со стихами Планта, который, наконец, отважился на поэтические экзерсисы: «What Is And What Should Never Be» и «Thank You». А в «толкиенутой» лирике «Ramble On» впервые пробились те мистические нотки, которые в будущем приведут не только к появлению «Stairway To Heaven», но и досужему обсуждению степени слияния мистики и жизни в судьбах участников группы. Баланс между динамикой и лирикой в этом альбоме практически идеален: впоследствии LZ создавали великие альбомы, но ни один из них не обладал уже такой внутренней сбалансированностью, как второй.
Led Zeppelin II увидел свет 22 октября 1969 года — через несколько дней после того, как отдохнувшая группа начала свое третье американское турне: сначала с выступления в считавшемся тогда бастионом мэйнстрима и серьезного искусства Карнеги-Холле, осквернив его священную сцену.
Альбом вышел одновременно с новыми альбомами THE BEATLES (Abbey Road) и ROLLING STONES (Let It Bleed) и сразу отодвинул их в сторону — по крайней мере, в Америке. Полмиллиона пластинок было продано в первый день (по предварительным почтовым заявкам), и Led Zeppelin II стал золотым, еще не успев появиться в магазинах. На третью неделю он обосновался на втором месте в чартах, после чего начал долгую и мучительную борьбу с «битлами» за первое место, вырвав таки его у Abbey Road, что знаменательно, на Новый Год нового десятилетия. Царем ледовой горы LZ II пробыл 7 недель, пока его не спихнул оттуда Bridge Over Troubled Water Саймона и Гарфункеля. Каждый бы год такой хит-парад!
Но у всякой палки два конца: шумный успех вызвал у Atlantic закономерное желание поиметь соответствующий сингл. В жертвы была намечена «Whole Lotta Love». Но для того, чтобы втиснуть ее в радио-формат (а синглы продает радио, это всяк знает), надо было обкорнать почти шестиминутную композицию до трех минут. Группа встала на дыбы, но компания поступила по-своему. Отстоять святые права творца удалось только в Великобритании, где сингл так и не вышел. Но у группы надолго сформировалось стойкое отвращение к синглам. И к компаниям тоже. 8 ноября американский тур закончился, и группа начала запись третьего альбома. Глядя на это все Стаханов бы плакал черными от угольной пыли слезами!
Глава 7: «Видел третий „Цеп“? Там такая фигня внутри»…
После двух первых альбомов, принесших группе мировую славу и определивших ее лицо, перед четверкой встал извечный вопрос — рубиться ли дальше в том же духе или попытаться свернуть с наезженных рельсов. Настоящий музыкант чаще всего выбирает последнее и платит за это кошельком и добрым именем. Ибо публика, может, и непрочь услышать что-то новое, но вот те многочисленные люди, которые стоят между публикой и музыкантами, новшеств категорически не принимают.
Уже на втором альбоме у LZ кроме тяжелого электрического блюза наметилось и иное направление: акустические баллады со сложной гитарной фактурой. Оно было не случайно: фолк любили и Пэйдж, и Плант — причем не меньше, чем черную музыку.
В отличие от первых двух альбомов, сделанных в условиях различных, но одинаково экстремальных, решено было наконец расслабиться. В качестве места, где можно скрыться от нервного ритма городов, Планг предложил знакомый ему с детства Северный Уэльс. Там, в диких и живописных долинах, можно было найти заброшенный, малодоступный коттедж. Брон-И-Авр (Золотая Грудь, по-валлийски — назван так потому, что первые лучи восходящего солнца золотили вершину холма, на которой стоял коттедж) оказался для группы идеальным выбором. В тихом сельском доме Пэйдж и Плант с подругами и собаками прогуливались, релаксировали и музицировали.
Иногда выбирались в деревенские пабы, где LZ никто не узнавал и не доставал с автографами. Было хорошо и спокойно, песни рождались легко. Но перед тем как уединиться в сельском безмолвии, LZ пережили пару далеко не столь идиллических приключений.
Зимой 1970 года состоялись европейские гастроли, знаменательные тем, что в Дании на группу «наехала» законная обладательница авиационного имени — баронесса Эва фон Цеппелин. Брызжа слюной, старушка утверждала, что не позволит марать гордое имя каким-то четырем «волосатым, визжащим обезьянам». Закон оказался на стороне престарелой аристократки; в Копенгагене пришлось расклеить афиши с названием THE NOBS (кокни-термин для причинного места).
За Европой последовала Америка, в которой, вдали от жен и подруг, LED ZEPPELIN решили оттянуться по крупной. К этому времени их эскапады уже пересекли грань невинных скаутских забав и стали содержания весьма пикантного: армия отвязанных малолетних фэнок у LED ZEPPELIN была огромной. Кое-что из сексуальных экспериментов коллектива просочилось в прессу: в частности, странные развлечения в духе Кусто, которым Пэйдж и Плант предавались в Сиэтле в отеле Edgewater Inn. Эта гостиница, расположенная на берегу бухты, знаменита тем, что прямо из окон или сидя на балконах постояльцы могут закинуть в море рыболовную снасть. LZ знали об этом месте (благодаря проказнику Коулу) еще со времен первых гастролей и всегда останавливались в нем, ловили кучу рыбы, сваливали ее в шифоньеры, где она протухала к неудовольствию хозяев отеля. (Впрочем, Питер Грант всегда покрывал шалости своих питомцев из своего толстого кошелька.)
