Вот и все — ни единой надписи, ни единой фотографии. Реакция Atlantic была легко предсказуемой: «Ни за что на свете!» Началась долгая, изматывающая борьба, сопровождавшаяся ультиматумами Пэйджа, гневом Гранта, обещавшего разнести офис Atlantic на мелкие кусочки. Однако тяжба с большим шоу-бизнесом и поиски компромисса, к которому LZ вовсе не были склонны, растянулись на срок нормальной женской беременности.
Жизнь, впрочем, шла своим чередом. LZ к тому времени в деньгах уже не сильно нуждался и поэтому не рвался снова засунуть голову в гастрольную мясорубку. Однако у менеджеров свои интересы, а менеджера своего музыканты LZ очень ценили и трогательно слушались его почти как малые дети.
И — в конце-то концов — это была возможность сыграть живьем те песни из нового альбома, которые уже зудили в пальцах. И в первую очередь — «Лестницу в небо».
Британский тур был организован Грантом преднамеренно в маленьких клубах. За этим стояла, в общем-то, благородная идея — воздать по заслугам тем немногочисленным британским фэнам, которые поддерживали своей энергией группу в первый год ее существования именно в таких крошечных залах. Однако времена сильно изменились: душевная по природе своей затея вылилась в миниатюрные Ходынки по всей Англии!
LZ были группой № 1 в мире — о уютной и теплой атмосфере клубов не приходилось и мечтать. Еще хуже дела обстояли в больших залах: добродушная атмосфера 60-х со сладковатым дымом «травки» в воздухе сменилась нервной кокаиновой энергией 70-х. На стадионах полиция и секьюрити практически не справлялись со своими задачами — на велотреке Вигорелли в Милане взбунтовавшаяся толпа вступила в битву с полицией, чуть не ворвавшись при этом на сцену и не уничтожив мимоходом своих кумиров. В Америке, куда группа отправилась в августе, приходилось практически не покидать пределы гостиницы. Телефонные звонки с угрозами смерти следовали один за одним. Мир, казалось, сошел с ума. Или это просто навалилась расплата за беспрецедентную славу?
Нервный, изматывающий 1971 год подходил к концу, альбом без названия и указания автора по-прежнему висел в воздухе, хотя бутлеги с концертными записями «Stairway To Heaven» распространялись уже повсюду и всем было ясно, что группа стоит на пороге самого большого успеха в своей карьере.
Требовалось как-то выйти из нервного кризиса, и группа решила оторваться «по-звездному». Идея посетить еще мало вспаханную хард-роком Японию обсуждалась уже давно — в сентябре она стала реальностью. Концерты в четырех японских городах прошли под рев толпы, и — что было гораздо важнее — спокойно в смысле безопасности группы. Расслабившиеся музыканты оттягивались по-черному в типичном цеппелиновском духе: гейши, виски, разбитая мебель и искуроченные купе поездов. Вежливые японцы только улыбались. После тура Джонс и Бонэм отправились домой, Пэйдж же и Плант в сопровождении Ричарда Коула еще покуролесили в Таиланде и Индии, скупая по пути экзотические сувениры и тому подобное. По возвращении домой их ждал подарок от Atlantic — наконец вышедший из печати альбом. Все требования группы были соблюдены — обложка была анонимной, как подпольная типография.
Никогда еще LZ не производил более совершенного в артистическом плане альбома. Три шедевра на нем — это, бесспорно, «Лестница в небо», о которой вполне можно написать отдельную книгу — таким количеством толкований обросла эта герменевтическая баллада, — квинтэссенция хард-рока «Black Dog» и фольковая «The Battle Of Evermore» — плод давнишней «толкиенутости» Планга, усиленной старательным чтением книг по истории средневековой Англии. На последней впервые в истории LZ прозвучал голос приглашенной вокалистки. Ей стала замечательная певица Сэнди Денни из фолк-роковой группы FAIRPORT CONVENTION. Однако и все остальные композиции на альбоме, хоть и не ставшие столь популярными, образовывали совершенное гармоническое единство.
Атмосфера музыки LZ окончательно переменилась: от грубоватой блюзовой стилизации, полной сырой сексуальной энергии, к мистической, туманной атмосфере магии и кельтской мистики. Здесь в самую пору поставить вопрос о том, насколько серьезным и глубоким было увлечение Пэйджа таинственными ритуалами.
Склонность к чтению книг по оккультизму отмечалась за Джимми еще в середине 60-х, однако в полную силу эта страсть разгорелась уже в цеппелиновский период; к тому же появились средства для удовлетворения страсти к колдовству: как все мы знаем по истории, алхимия — увлечение дорогостоящее.
Из всего богатства оккультных учений Пэйдж более всего заинтересовался тем, которое связано с мрачноватой фигурой покойного Алистера Кроули — человека, который в конце своего жизненного пути объявил себя антихристом и апокалиптическим зверем (впрочем, кличка «Зверь» ему была еще в детстве дана мамой). Международный авантюрист, маг, альпинист, заядлый наркоман, сексуальный маньяк и пр. и пр. — пестрая эта и малопривлекательная для уравновешенного человека личность почему-то манила и очаровывала Джимми. Он не жалел денег и сил, скупая все артефакты, так или иначе связанные с именем Кроули. Самым крупным приобретением (в 1970 году) стала усадьба Кроули Боулескин Хауз на берегу знаменитого озера Лох-Несс. Невеселое строение и до Кроули уже обросло набором стандартных легенд-страшилок об отрубленных катающихся головах и т. п. После же Кроули место и вовсе считалось богобоязненным населением за проклятое. Однако Пэйдж чувствовал себя как дома в этих сырых стенах: облачившись в мантию Учителя, он принимал там не менее загадочных гостей.
Не будем голословно утверждать, общался ли Пэйдж со слугами Лукавого, одно, однако, неоспоримо — подобные развлечения не проходят без последствий и для более крепкой головы, чем голова талантливого, но болезненного и нервного гитариста. К чести Пэйджа, он никогда особенно не посвящал коллег в свое увлечение и замыкался при попытках разговорить его на эти темы.
Однако шипа в мешке не утаишь: не только необычная коллекция Пэйджа привлекала внимание прессы — отдельные его выходки говорили о том, что он придает серьезное значение своим кроулианским забавам. Так, счастливые обладатели винила LZ III могут рассмотреть возле пятака надпись «Do What Thon Wilt Will Be All The Law», нацарапанную Джимми собственноручно на медной матрице пластинки.
Для тех людей, которые и без того видели в рок-н-ролле исчадие ада, лучшего повода для оживления нельзя было и придумать: попыткам отыскать в песнях LZ скрытые сатанинские послания, пропуская их за-дом наперед и слева направо, несть числа.
В общем, если Паганини был обвинен в союзе с дьяволом церковью, то Пэйдж самостоятельно сделал все возможное, чтобы навлечь на себя подобное обвинение. Однако, это были еще ягодки, цветочки были все впереди. В конце концов, в областях сверхъестественных субъективная вера имеет большее значение, чем объективные факты. Все это LZ еще предстояло изведать.
Пока же «Лестница в небо», ангельская или дьявольская, подняла репутацию LZ на недосягаемые высоты. Альбом, который все равно стали как-то называть для удобства — «Четвертый», «Четыре символа» или «Зосо» — достиг второго места в Штатах и первого в Соединенном Королевстве. LED ZEPPELIN могли называть себя «живой легендой» безо всякой ложной скромности.
Глава 9: Смутные времена перед началом времен трудных
Следующей жертвой туристического энтузиазма LZ стала далекая Австралия и еще более далекая Новая Зеландия, куда группа отправилась в феврале 1972 года. Все проходило по накатанной схеме: открытые площадки, многочасовые шоу, драматизм «Лестницы…» и ярость «Whole Lotta Love», бьющиеся в истерике фэны, послеконцертные дебоши. Чего можно добиться еще в этой жизни, было не очень ясно, но группа — в сущности, еще очень молодые люди — упивалась успехом и предпочитала не задумываться о дне завтрашнем.
После завоевания антиподов (в апреле) принялись за пятый альбом. На этот раз в качестве загородного убежища был выбран Stargrove, сельский дом, принадлежащий Мику Джэггеру. Запись шла как никогда в развеселой обстановке с шутками, баловством, в которое вовлекались все техники и просто случайные визитеры. Общее настроение эйфории, в котором пребывал LZ на вершине своей славы, передалось и альбому — пятый студийный LZ, пожалуй, самый легкомысленный из творений группы и легкий для слушания (у нас сказали бы — попсовый). Многие вещи, такие как «D'yer Mak'er» или «The Crunge» носили откровенно пародийный характер. Впрочем, нашлось место и для мистической драмы высокого накала — в таких шедеврах, как «No Quarter» или «Over The Hills And Far Away». К этому времени музыкальные таланты участников группы развились до такой степени, что даже Бонэм вносил свой вклад в композицию и стихи. Мощностей джэггеровской студии не хватило для то-го, чтобы довести запись до совершенства, требуемого педантом Пэйджем.
