— Скоро сам всё увидишь.
До условного времени оставался ещё почти час. «Старбакс» помог скоротать время, и даже болтовня Паши меня не слишком раздражала. Он говорил о людях, за которыми успел проследить, а я думал о статье, которую должен был сдать ещё вчера.
Любые тайны и загадки мне интересны, но только до тех пор, пока они не препятствуют моим финансовым интересам. И пока я не буду убеждён в том, что…
— Когда ты убедишься, что я говорю правду, Толян, ты должен будешь написать об этом статью. И поделиться со мной гонораром.
Не люблю, когда кто-то, кроме моего редактора, рассказывает мне, что я должен делать. Считаю, что это покушения на мои права и свободы. Кроме того, я терпеть не могу делиться с кем-то своими гонорарами. В случае Паши дополнительные расходы должна оплачивать редакция.
Но рот мой был занят сэндвичем с лососем, и я не стал спорить со своим другом. А он продолжал делиться своими мыслями, а вернее — домыслами.
— Здесь явно что-то незаконное. Наркотики, или оружие. Я сначала думал, может шпионы, но на шпионов они как-то не очень похожи.
Вместо того, чтобы поинтересоваться у Паши, много ли он видел в своей жизни шпионов, я сделал глоток латте. Мысли мои были заняты концовкой статьи.
— Не будут ведь нормальные люди такой ерундой заниматься? Это либо преступники, либо шпионы. У меня больше нет никаких объяснений.
У меня, в отличие от Паши, было ещё много версий, объясняющих Пашин рассказ. «Энкаунтер» или «Бондиана» например. Или Паша приукрасил свой рассказ вымышленными деталями. Или… или-или…
Так или иначе, мне было любопытно, и я хотел развеяться, чтобы освежить мысли.
За пять минут до условного времени мы стояли у часовни, стараясь незаметно наблюдать за указанной лавочкой. На ней сидел какой-то хипстер, но вскоре он убрался, и лавочка осталась пустой.
— Сейчас туда сядет Шляпник. Ему лет тридцать пять, среднего роста, в светлой соломенной шляпе. — комментировал Паша, демонстративно став к скамейке спиной. — Будет сидеть пару минут, затем к нему подсядет такой хмырь худой, молодой. Ну что, сел? Сидит уже?
Паша специально не поворачивался, смотрел на меня. А я смотрел на скамейку. На ней действительно сейчас сидел мужчина среднего роста и среднего возраста. Только без шляпы.
Паша не выдержал и повернулся сам.
— Вот он! — шёпотом воскликнул мой друг. — Шляпник! Только без шляпы почему-то. Ждём, сейчас к нему второй подсядет, такой молодой хмырь. Пару минут, не больше. Сядет, поправит штанину, и уйдёт. А Шляпник потом тоже начнет штанину поправлять.
Всё произошло именно так, как и сказал Паша. Точь в точь. И когда мы шли следом за Шляпником без шляпы, у меня закралось небольшое подозрение.
Которое усилилось после того, как Паша показал мне сломанную сим-карту, выброшенную таинственным незнакомцем.
— У меня их уже четыре штуки. — Паша показал мне свои трофеи, собранные ранее. — Эта пятая.
Мы всё ещё следили за Шляпником без шляпы. Он повернул на Петровку и пошёл в сторону Кузнецкого моста. Где-то по дороге, по словам Паши, он должен был сесть в чёрную «Ауди» без номеров, и скрыться в неизвестном направлении.
С каждым шагом мои подозрения рвались наружу всё сильнее и сильнее.
— Паша, — спросил я. — А ты случайно не знаешь, как этого гражданина зовут? Этого Шляпника без шляпы.
— Что? — возмутился Паша. — Ты думаешь, я это подстроил, чтобы разыграть тебя?
Именно так я и думал. Не сказал вслух, но сделал красноречивый вид.
— Я даже не буду тебя переубеждать, — сказал Паша. — Ты сам всё увидишь.
Я увидел, как Шляпник сел в чёрную «Ауди», припаркованную у дороги, и спокойно тронулся с места.
— Ну и что дальше? — спросил я, — садимся на твой моцик и за ним? Где он, кстати?
Я осмотрелся в поисках Пашиного мотоцикла, но мой друг помотал головой.
— Бесполезно. Потом расскажу — Паша посмотрел на часы и потянул меня в сторону Дмитровского переулка. — Пойдём. Пока мы за Шляпником ходили, тот молодой хмырь, что симку ему передавал…
Тот хмырь, пока мы ходили за незнакомцем, по словам Паши, успел зайти в магазин, выйти с банкой колы и выбросить её в мусорник.
— Что, полную банку, не выпивая?
— Даже не открывая.
Мы прошли по переулку, дошли до угла Большой Дмитровки и Камергерского переулка. Там мы снова увидели хмыря. Он подошёл к светофору, и хотя горел зелёный свет, остался стоять на тротуаре.
— Сейчас к нему подъедет ренджик черного цвета. Хмырь подойдёт к машине, но садится не будет. Что-то скажет, и уйдёт. А ренджик поедет дальше.
Всё произошло именно так, как предсказывал Паша. Чёрный рейнджровер на несколько секунд притормозил на светофоре, хмырь заглянул в салон через пассажирское окно, а потом пошёл прочь.
Но поразило меня не это. Рейнджровер был мне знаком.
— Я проследил за рейнджровером, — сказал Паша, торжествующе глядя на меня. — Знаешь, куда он потом едет?
— Догадываюсь. — ответил я.
— В ваш офис… — Паша осёкся. — Ага! Так ты его знаешь?
— Это начальник нашей службы безопасности, — сказал я. — То есть, не нашей редакции, а всего холдинга.
— Я в четвёртый раз это наблюдаю. Четыре дня, в одно и то же время. Будние, выходные… понимаешь?
Я понимал только одно. Что бы это ни было, это уже не могло быть Пашиным розыгрышем.
Глава вторая
Основной инстинкт
Секс, слава и богатство — вот критерии, по которым журналист Анатолий Орлов оценивает успешность своей жизни. Он собирается подняться по карьерной лестнице, разгадав загадку странной организации, очень похожей на шпионскую. Но его ждёт совсем не то, что он ожидает увидеть.
После нашей первой слежки, вечером того же дня, мы сидели в ирландском пабе на Белорусской. Пили пиво и обсуждали дальнейшие планы, эдакий деловой ужин.
У Паши был друг, занимавшийся какими-то хакерскими делишками. Несколько дней назад Паша передал ему одну сим-карту для расшифровки. За это Паша пообещал ему десять процентов от прибыли в нашем, теперь уже общем, деле.
Когда я спросил Пашу, каким образом он собирается извлекать прибыль из всего этого, то он ответил, что любым. В принципе, я всегда одобряю такую стратегию поведения.
Паша хотел, чтобы я начал следить за начальником службы безопасности. Ну а я прекрасно понимал, что слежка за человеком такого уровня ни к чему хорошему меня не приведёт.
Я был категорически против. Тогда Паша заказал двести грамм виски, а потом сказал, что тактически всё продумано. И стал долго объяснять, что это наш единственный шанс докопаться до правды. Что план, придуманный Пашей, ничем мне не угрожает.
По личному опыту знаю, что любой человек, придумывающий план действий, в первую очередь исходит из собственных интересов. А уже потом думает о тех, кто задействован в его плане. Это логично и это правильно. Именно поэтому я люблю придумывать планы, а не участвовать в них.
Пока Паша разглагольствовал, я думал о том, что не хочу терять работу, и тем более, получить посмертно Пулитцеровскую премию. Однако…
Двести грамм виски закончились быстрее, чем Пашин рассказ. Я попросил повторить. Официантка принесла ещё двести грамм, а мой друг повторил общую идею:
— Завтра ты, Толян, сядешь в джип вашего главного охранника. На светофоре. До того, как к нему подойдёт тот хмырь.
— Просто сяду? Как в такси? — язвительно спросил я. Но Паша был непроницаем.
— Представишься, скажешь, что ты сотрудник вашего холдинга. Скажешь, что тебе угрожает опасность.
— Какая опасность? — спросил я.
— Любая. С чёрными, например, зацепился. Или статью про нарков написал, и тебя барыги щимят. Главное, рожу испуганную сделай.
— И что дальше?
— Ничего. Тебе надо дождаться, пока хмырь подойдёт. Ну а дальше по ситуации. Попроси до офиса подвезти, по дороге попытайся разговорить. Блин, Толян, кто из нас журналист, ты или я?
— Ладно, — сказал я. — Хорошо. А чем займёшься ты, пока я буду рисковать своей работой, а может даже и жизнью?
— А я прослежу за тем парнем на «Ауди». В этот раз он от меня не уйдёт.
Мы заказали ещё какого-то спиртного, и дальше говорили уже не о делах, а о смысле жизни и цели мироздания. Где-то так до полуночи.
После паба, попрощавшись с Пашей, я поехал не домой, а к Тоне. Это моя хорошая знакомая. Она меня любит и ненавидит одновременно. Сучка ещё та, конечно, но у неё квартира на Мосфильмовской с шикарным видом, и я люблю оставаться у неё на ночь.
Вызвал такси, скинул смску уже из машины. Тоня ответила, что ждёт.
У неё, как обычно, несмотря на поздний час, тусили гости, мне незнакомые. На этот раз — молодая пара.
Он — худощавый кретин с именем, которое я так и не смог запомнить. То ли Артемон, то ли Арлекин, то ли Арчибальд.
