Кто я? - Петр Санников

Глава 1.

Маленький мальчик.

Родился я в 55-м году двадцатого века. Закончились, остались в прошлом тяготы военного времени. Ушел из жизни великий «вождь всех народов» и великий диктатор. Страна восстанавливалась, отстраивалась, отдыхала, набиралась новых сил. (Для новых потрясений и войн.) Отходили душой, измученные годами лихолетья, люди. Налаживалась мирная, спокойная, сытая жизнь. Россия в очередной раз возрождалась, как птица феникс из пепла.

— Лишь бы не было войны!

— Не дай Бог.

Ослепительный, солнечный день ранней зимы. Солнце искрится в каждой снежинке. Тихо, полное безветрие, синее пресинее небо. Белые столбы дымов из печных труб. Маленький, худенький мальчик, одетый по — зимнему тепло, новенькими пимиками разбрасывает в стороны свежевыпавший снежок. Как ни странно, мальчик этот я. — Побегайте по огороду, вот ножками побороздите снег

говорит папка; ему надо управляться по хозяйству, а мы мешаем, путаемся под ногами; вот и придумал нам занятие. Нам — это мне и другу, Юрке Ивакову. Юрка старше меня на год, потому ему не интересно; пробежал маленько и остановился. Я же нарезал полный круг вдоль забора (серые осиновые жерди в пять рядов). Небольшой морозец я не чувствую совсем, мне, заботливо укутанному мамой, жарко. Какой пушистый, белый снег, как легко он уходит в стороны, будто плывет. За мной протянулись две кривые полоски следов. Это первый снег, выпавший в том году, и первый снег, который запомнил я в этой жизни. Навсегда в памяти тот давнишний снег, те следы, и те дни- счастливые дни детства.

Папка взял небольшую доску, крепко захлестнул на ее концах веревку, подвесил не хитрый снаряд под здиром (навес); наваливаясь всем телом проверил прочность; ну, вот и все — качель готова. По малости лет мы не можем взгромоздиться на нее самостоятельно, поэтому он поднимает нас осторожно и усаживает друг против друга, раскачивает не сильно.

— Крепче держитесь за веревки, не упадите, Боже упаси.

Держимся- веревки холодные, боязно и интересно! Захватывает дух когда «качель», достигнув верха, в очередной раз проваливается вниз.

Долгий зимний вечер. Свет у нас в селе отключают часов в 8 или 9 вечера. Голая лампочка, висящая на электрическом шнуре над столом, медленно гаснет. На середину стола, на красивую, цветастую клеенку ставится керосиновая лампа. Папка светит спичками, а мама поправляет фитиль, зажигает. Устанавливается пузатое стекло, специальным колесиком регулируется длина фитиля так, что бы лампа давала как можно больше света и в то же время не коптила. На потолке появилось яркое ажурное пятно, на стенах свет и тени, в углах комнаты таится сумрак. Отец говорит о каком — то загадочном дизелисте, у которого закончилась смена и он, заглушив электростанцию, пошел домой.

Красные полосы от топившейся грубки трепещут на полу — пришло время сказки.

Днем, как известно, сказки сказывать нельзя, а то сорока на хвосте унесет и забудешь. Поэтому днем упросить отца рассказать сказку не возможно, и все таки вредная птица эта много уперла их на своем длинном, иссиня- черном хвосте.

— Как я маленький любил сказки, готов был слушать до утра. — говорит отец — А потом понял что ни чего этого на самом деле не было, и перестал любить.

Вечером он тоже не сидит без дела — то надо подшить пимы, у которых подошва стала тонка как блин. Это надо наготовить дратвы, натереть ее гудроном и хозяйственным мылом, что бы стала крепкой и скользкой; вырезать из старого валенка заготовки подошв; а тогда уж садиться и подшивать, с помощью самодельного крючка с деревянной ручкой.

То обдирает ондатру, попавшуюся сдуру в мордушку, натягивает на пяльцы шкурку. А то и, пользуясь тем, что зимой все равно много свободного времени, затеет вязать новую морду. Занесет в дом пук таловых прутьев, разложится у печки, на полу и спокойно работает.

Снасть эта используется для зимней рыбалки, и делается из тонких и гибких таловых прутьев. Глупая рыба, попав в мордушку через широкий вход, тычется носом в прутья, ходит по кругу, не находя выхода.

Вязание мордушки — процесс длительный, не на один зимний вечер. Из открытой дверцы печки пышет жар; на полу кавардак — начатая морда, тальник, отожженая проволока, щипцы, ножи. За окнами, задернутыми простыми белыми занавесками, черная, непроглядная, зимняя ночь; морозец знатный, на стекле ледяные узоры, а в доме тепло, уютно. Прикладываю палец, протаивает дырка в холодных, белых листьях и цветах на стекле. Глядеть в черноту ночи немного страшновато.

— Ну, дак вот. Жил был Борушка. Поехал раз Борушка лисищьи ямы смотреть. Приехал, глядит, а в яму попался один только заяц. Не стал ево Борушка доставать, повернул коня и поехал обратно. От, на другой день опять собрался лисищьи ямы смотреть … — Неторопливо завязывается сюжет очередной сказки; скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. А руки отца тем временем, так же неторопливо, делают свое дело Это руки труженика- морщинистые, с сильными пальцами, с затвердевшими навечно мозолями. Вот он острым ножом срезает концы тальника ровно до середины, до коричневой сердцевины. Открывает дверцу печурки и нагревает эти срезанные концы, чтобы стали мягкими, не ломались при сгибании. Неторопливо, но споро накладывает прутья на рамку и плотно обгибает. Вот прутья, плотно установленные по всем четырем сторонам рамки перевязывает мягкой, предварительно отожженной, проволокой. Работа так же требующая аккуратности и сноровки. Теперь следует вырезать талины через одну и делать следующую перевязь. Постепенно вырисовывается конус детыша.

Сказка про Борушку.

За несколько дней в яму попались заяц, лиса, волк и медведь. Безалаберный «охотник» не только не извлек на свет божий ни которого из зверей, но и совсем перестал ездить к той яме. Просидев в заточении несколько дней, звери проголодались. Тогда лиса предложила петь песни такого содержания. — Я Лиса Лисовна, ты медведь Михайло, ты волк Волчало, ты заяц Зайчало тебя есть сначала. Спели они песню, напали на зайца и съели его. На следующий день та же участь постигла волка. Остались в яме лиса с медведем. Лиса несколько кусочков мяса от волка спрятала под себя, вытаскивает потихоньку и ест. Медведь спрашивает- Лиса ты что это там ешь? — Кишки из себя достаю да и ем- Да разве так можно? — А ты попробуй. — Медведь выдрал своей лапищей свои кишки и исдох. Ну, лисе медвежатины хватило до весны. Вместо воды снег ела.

Весной прилетели дрозды и на краю