Посол ошеломленно взглянул на нее.
— Умоляю вас, сударыня, не делайте этого, — взмолился он.
— Я уже все решила, и вам меня не переубедить, — парировала она.
Запахнув плащ, графиня вышла из комнаты, тайком скользнула за дверь посольства и, оглядевшись по сторонам, скрылась в ночи.
— Известно ли кому-нибудь, зачем графиня Сассекс посещала Францию? — спросила королева своих советников.
Большинство отозвалось непонимающими взглядами.
— По нашим сведениям, она недавно оттуда вернулась, — ответил кардинал Пол. — Удивительно, что она поехала туда, не обратившись сперва к вашему величеству за охранной грамотой. К тому же во Франции у нее нет никаких связей — соответственно, и причин туда ехать, что еще более странно.
— Мне достоверно известно, что до отъезда она часто навещала леди Элизабет, — сказала Мария. — Здесь что-то неладно.
— Может быть, нам имеет смысл ее допросить? — предложил лорд Гастингс.
— Уже допросили, — возразил Пол. — Она утверждает, что ездила по сугубо личным делам, но, будучи спрошена, по каким именно, не сказала ничего вразумительного.
— Советую не спускать с нее глаз, мадам, — подал голос Пейджет. — Возможно, это и вправду безобидная поездка. Но поскольку нельзя исключить участия в этом леди Элизабет, речь может идти о чем угодно.
Элизабет стояла перед Марией. В покоях было холодно, несмотря на пылавшую жаровню; за окном сгущались декабрьские сумерки.
— Я позвала тебя, чтобы получить ответ, выйдешь ли ты замуж за герцога Савойского, — приступила к беседе королева, кутавшаяся в меха.
Элизабет упала на колени. Сопротивляйся, говорили ей, сопротивляйся всеми силами. После того как французский посол и король Франции настояли, чтобы она осталась в Англии, у нее не было иного выбора.
— Мадам, прошу вас о снисхождении — я не могу выйти за него замуж, — заявила она. — И вы знаете почему, ваше величество.
Королева слегка покраснела.
— Это лечится, — сказала она решительно. — Я пришлю к тебе своих врачей.
— Мадам, умоляю, нет! — воскликнула Элизабет в панике.
— Почему ты постоянно упрямишься? — гневно спросила Мария. — Во имя всего святого, ты моя наследница, но иногда мне кажется, что ты, скорее, мой враг.
— Я самая верная подруга вашего величества, — горячо возразила Элизабет, — и мое отношение к замужеству тут ни при чем.
— Твой брак является делом государственной важности, направленным на благо королевства — моего королевства! — подчеркнула Мария. — Не смей мне перечить!
— Но, мадам…
— Довольно! — бросила Мария. — Тебе известно, что в моей власти лишить тебя права на трон? Или посадить в Тауэр, или даже отправить на плаху?
Элизабет набралась смелости.
— Полагаю, мадам, нам обеим известно, что ни король, ни парламент не одобрят ни одного из этих наказаний, — тихо ответила она, содрогнувшись от собственной дерзости.
Мария в ярости воззрилась на нее.
— Ты слишком много о себе возомнила! — крикнула она. — Может, тебе напомнить, что этого брака желает сам король? Вряд ли ему понравится твое упрямство. Предупреждаю, сестра, я этого так просто не оставлю и, если это в моей власти, найду кого-нибудь другого себе в наследники!
— Но в этом случае, мадам, навряд ли герцог сочтет меня подходящей партией! — возразила Элизабет.
— Вон из дворца! — взорвалась Мария. — Немедленно! Не желаю больше тебя видеть!
— Тогда, с вашего позволения, я поеду в Хэтфилд, — бесстрастно ответила Элизабет, начавшая ощущать свою власть.
— Можешь хоть в преисподнюю провалиться! — огрызнулась Мария. — И не сомневайся, я никогда не назову тебя своей наследницей!
— Назовете не назовете, а я останусь той, кто я есть! — бросила Элизабет.
Присев в реверансе, она удалилась, оставив королеву онемевшей от бешенства.
Филипп возвращался в Англию!
Мария стояла на коленях в часовне перед статуей Мадонны с Младенцем, и радость переполняла ее сердце. Он возвращался к ней, выслав прислугу вперед. Вскоре они воссоединятся и вновь насладятся благословенным союзом, который Бог даровал всем супружеским парам. А если Создателю будет угодно, у них все же родится ребенок, католик, который унаследует ее трон…
Счастье затмило недавнюю ненависть к Элизабет; позабыв о ссоре, Мария с радостью исполнила просьбу Филиппа пригласить сестру в Гринвич на Рождество, чтобы та ожидала его прибытия.
Элизабет удивленно взглянула на Марию, которая вновь призвала ее из Хэтфилда, при встрече любезно приветствовала и подарила блюдо филигранной выделки.
— Я недостойна, — прошептала она, ошеломленная столь неожиданной переменой в настроении королевы.
— Благодари его величество, — отозвалась Мария, но в голосе ее не было сарказма. Она любила, и скоро ее возлюбленный вернется…
Руй Гомес, близкий друг и советник Филиппа, недавно прибывший в Англию, стоял перед королевой.
— Вы наверняка слышали, ваше величество, — мрачно проговорил он, — что французы нарушили перемирие и атаковали Дуэ.
— Слышала, — ответила Мария, — и потребовала от совета, чтобы Англия вступила в войну на стороне Испании.
— Да, мадам, но до нас дошли сведения, что ваши советники отказались дать согласие, — осуждающе возразил Гомес, сверля ее суровым кастильским взглядом.
— Да, это так, — вздохнула она. — Они утверждают, что Англия не может позволить себе войну, что эта война нас не касается и мы не связаны обязательствами поддерживать короля в его военных предприятиях. Я, разумеется, высказала все, что о них думаю.
— Должен ли я вам напомнить, что объявление войны — личная прерогатива монарха? — холодно осведомился Гомес.
— Я боюсь это делать без поддержки совета, — призналась Мария.
— Возможно, вы измените ваше мнение, узнав, что король велел передать вам: его возвращение в Англию зависит от вашего обещания объявить войну Франции, — учтиво доложил Гомес.
Мария судорожно вздохнула. Какая жестокость… но даже сейчас она не винила Филиппа. «Либо рухнет королевство, либо разорвется мое сердце!» — подумала она. Но выбора не было.
— Уведомите короля, что я обещаю убедить совет согласиться на войну, — еле слышно выговорила она. — И я прошу вас — умолите его вернуться и ни о чем не тревожиться!
Звонили колокола, дворец готовился к торжествам по случаю прибытия Филиппа в Гринвич. Сойдя с украшенного цветами баркаса, Элизабет увидела, что утомленное лицо ее сестры полно предвкушения. Мария взволнованно дождалась, когда король сойдет на берег, и вот обняла его крепко, не в силах сдержать слез. Он, в свою очередь, держался с обычным достоинством, но прошептал, как только приблизился к застывшей в реверансе Элизабет:
— Не думайте, что я прибыл с единственной целью убедить этот народ пойти на войну. Я прибыл, чтобы заключить ваш брак с герцогом Савойским, а потому не пытайтесь противиться.
Элизабет опустила голову, ее щеки пылали. Неужели он рассчитывал ее подкупить, когда трон был уже так близок? Что ж, пусть знает, что встретил равную. Она уже давно решила, что не выйдет замуж ни за герцога Савойского, ни за кого другого.
Она ехала в Уайтхолл верхом вместе с королевской четой. Улицы заполонили толпы радостных горожан, но они приветствовали вовсе не Марию и не Филиппа. Улавливая недовольство королевской четы, Элизабет не осмеливалась отвечать на приветствия. Потом она раздраженно ждала, когда ее примут родственницы короля — герцогини Пармская и Лотарингская, которые, по слухам, прибыли в Англию, чтобы сопровождать Элизабет в Савойю для бракосочетания с герцогом.
Когда ее представили герцогине Лотарингской, бывшей Кристине Датской, чья прославленная красота еще не успела увянуть, Элизабет не удержалась и напомнила ей об опрометчивом поступке времен ее юности.
— Наверное, вы помните, ваша светлость, что могли стать моей мачехой, — улыбнулась Элизабет. — Вы не забыли, что мой отец-король Генрих просил вашей руки?
Щеки герцогини порозовели.
— Я была очень молода, ваше высочество, — ответила она.
— А это правда, будто вы говорили ему, что, окажись у вас две головы, одна была бы в его полном распоряжении? — лукаво спросила Элизабет.
Придворные рассмеялись.
— Возможно, — в замешательстве ответила герцогиня.
— Но вместо вас он женился на этой леди. — Элизабет показала на сильно располневшую Анну Клевскую.
Она слышала, что Анна нездорова; поговаривали, будто у нее в груди язва. Преодолев дрожь, Элизабет внезапно подалась вперед, чтобы слышала только герцогиня, и тихо молвила:
— Я скорее бы умерла, чем согласилась на подобный брак.
