Она слышала, что Анна нездорова; поговаривали, будто у нее в груди язва. Преодолев дрожь, Элизабет внезапно подалась вперед, чтобы слышала только герцогиня, и тихо молвила:
— Я скорее бы умерла, чем согласилась на подобный брак.
Герцогиня смущенно огляделась, но тут на помощь пришел король, который склонился и поцеловал ее руку.
— Надеюсь, вам оказали радушный прием, дорогая кузина, — изрек он, не сводя с нее взгляда.
В то же мгновение Элизабет поняла, что их связывают не только родственные отношения.
Наблюдавшая за ними Мария пришла к такому же, тошнотворному для нее, выводу. Слухи опередили приезд Филиппа. Как он мог привезти в Англию свою любовницу и так откровенно обхаживать ее? И этот брак, из-за которого столько шума, — вдруг де Ноайль был прав, когда предупреждал, что герцог Савойский, несмотря на свое положение, на самом деле беден и, по сути, лишен всего своего состояния?
Ревность победила. Мария не могла потворствовать интригам Филиппа, столь нагло щеголявшего своей любовницей.
На следующее утро Мария призвала к себе Элизабет и предложила ей вернуться в Хэтфилд, сказав, что сестре лучше держаться подальше от политических интриг, — на самом же деле не желая, чтобы Элизабет видела, как Филипп заигрывает со своей потаскушкой-кузиной. Она не могла допустить того, что Элизабет увидит ее преданной!
— Но что с моим замужеством? — спросила та. — Я думала, герцогини прибыли, чтобы сопровождать меня в Савойю. Говоря откровенно, мадам, я даже не догадывалась, что дело зашло столь далеко. Прошу вас, ваше величество…
— Тебе нечего опасаться, — прервала ее Мария. — Уезжай и не возвращайся, пока не позову. Тебя никто не станет беспокоить.
Радуясь, что обрела в лице Марии неожиданного союзника, Элизабет с легким сердцем уехала, на какое-то время позабыв о тревогах.
Филипп с нескрываемым отвращением взирал на Марию — на углубившиеся от волнений и тоски морщины, исхудавшее тело, плоскую грудь.
— Говорю вам, мадам, — она должна вернуться во дворец! — приказал он, не обращая внимания на ее протесты. — Если мне придется силой заставить ее выйти за герцога Савойского, значит так тому и быть.
Мария скорбно взглянула на него:
— Вам известно, что мой совет против этого брака и она его тоже не хочет.
— Тогда предложите ей наследование престола в обмен на согласие на брак, — посоветовал он.
— Даже если она согласится, в чем я сомневаюсь, совет этого наверняка не одобрит. А без его разрешения она не может выйти замуж.
Филипп прищурился:
— Насколько я понимаю, вы тоже согласны с ним?
— Я слышала, герцог беден, и он для нее не такая подходящая пара, как нам бы хотелось.
— Он готов переехать на жительство в Англию, — быстро сказал Филипп.
— И что же он может предложить Элизабет?
— Он правоверный католик и верен мне.
— Этого недостаточно, — бесстрастно молвила Мария. — Слишком мало для того, чтобы я могла противостоять совету и отвергнуть возражения моей сестры.
— В таком случае вы нарушаете свой долг во всем повиноваться мне, вашему супругу. — Тон Филиппа стал обвиняющим.
— А как насчет вашего долга передо мной, вашей королевой? — взвилась Мария. — Вы не правящий король, а мой супруг.
— Но вы моя жена! — горячо возразил он. — И в качестве таковой обязаны мне подчиняться.
— Вы забываетесь! — вскричала Мария, чувствуя, что сейчас разрыдается. — Я монарх этого королевства и правлю всеми моими подданными без исключения. Воистину я старалась во всем потакать вам, но иногда интересы королевства главенствуют. Я не могу выдать Элизабет замуж вопреки ее воле и против воли моего народа.
— Ха! — ухмыльнулся Филипп. — Вам придется заставить ее, если вы цените мою любовь.
Угроза была понятна, и даже слишком. С тяжелым сердцем Мария призвала Элизабет из Хэтфилда.
— Нет, мадам, я не могу согласиться, — сочувственно, но решительно ответила Элизабет.
— Если бы ты видела чуть дальше своего носа… — уговаривала Мария, во многом вопреки собственному чутью.
— Мадам, — страстно воскликнула Элизабет, — поверьте, я не буду поступать вразрез с намерениями, о которых уже не раз говорила вам, даже если мне сделает предложение величайший принц Европы!
— Значит, придется передать королю, что ты категорически отказываешься, — обреченно молвила Мария. — Хотя на самом деле я тебя не виню.
— Умоляю вас, мадам, так и сделайте.
— Возвращайся в Хэтфилд, — велела королева. — Не знаю, как поступит король, но лучше тебе при этом не присутствовать.
Второй раз Элизабет просить не пришлось. Позднее, в том же месяце, когда Мария нанесла неожиданный визит в Хэтфилд, где о браке с герцогом Савойским, как и о прочих деликатных материях, не было сказано ни слова, Элизабет заключила, что королева одержала победу над мужем и вопрос решился раз и навсегда.
На протяжении короткого визита Марии сёстры пребывали в полном согласии. Элизабет приняла королеву со всеми почестями и приложила немалые усилия, чтобы ее развлечь. Тут была и латинская пьеса, и травля медведя, и танцы, и ястребиная охота, и соло на вёрджинеле [18]в ее собственном исполнении, и многое другое. К столу подавали лучшие яства и превосходные вина. Мария искренне радовалась, что может хотя бы недолго побыть вне дворца, наслаждаясь мирной сельской жизнью.
Элизабет надеялась, что Мария выскажется о престолонаследии, но королева не касалась этой темы. Ее мысли были в основном заняты войной во Франции.
— Мне наконец удалось убедить совет послать войска, — сообщила она. — Из-за моего мужа я не могла поступить иначе.
«Но не ради нас», — сердито подумала Элизабет.
— Король и сам отправляется на войну, — с тревогой добавила Мария.
— Он снова покидает Англию? — удивилась Элизабет и тут же пожалела о сказанном — столь горестным сделалось сестринское лицо.
— В нем нуждаются на континенте, — сказала Мария. — Он ждет, когда за ним прибудет испанский флот. — Она страдальчески взглянула на Элизабет. — Прошу тебя, помолись за него. И за меня тоже. Мне тяжело разлучаться с ним.
Элизабет пообещала исполнить ее просьбу. Времени на разговоры у них было не так уж много — большую его часть занимали развлечения, — но отношения между ними оставались теплыми, если не задушевными, и визит слишком быстро подошел к концу.
В последнее утро сестры крепко обнялись во дворе.
— Да пребудет с вами Бог, мадам, — пожелала Элизабет, когда подвели лошадей.
— Еще раз благодарю за отменное гостеприимство! — крикнула из седла Мария. — Прощай!
Элизабет и все ее домочадцы опустились на колени. Она подумала, что визит прошел намного лучше, чем можно было ожидать.
В дверь королевской спальни постучали. Выбравшись из постели, Филипп накинул на голое тело бархатный халат и отворил. Последовал короткий приглушенный разговор, и он вернулся к жене.
— Флот уже на горизонте! — воскликнул он, и пламя свечей осветило его радостное лицо. — Мне пора собираться!
— Так скоро? — в страхе прошептала Мария.
Она наслаждалась прошлыми ночами, отдаваясь ему всем существом, и почти убедила себя, что Филипп не покинет ее, когда наступит время уезжать.
— Мое войско ждет, — сказал он, ополаскивая лицо из стоявшей на дубовом комоде золотой чаши. Мария поняла, что мысленно он уже не с ней. — Я оставлю с вами моего духовника, — возможно, ему удастся растолковать вам, насколько важен брак Элизабет с герцогом Савойским.
— Я думала, мы это уже обсудили, — поразилась Мария.
— Что ж, подумайте еще раз, — велел Филипп. — И представьте будущее нашего союза, если она сама выберет себе мужа, способного ввергнуть королевство в хаос!
Мария молчала, лишившись дара речи. Она могла думать лишь об одном: Филипп покидал ее.
— Подчеркиваю, вам следует поспешить, — безжалостно продолжал Филипп. — Если потребуется, бракосочетание может состояться в мое отсутствие. И еще одно…
Мария с несчастным видом подняла взгляд. Филипп повернулся к ней, завязывая лосины:
— Желательно — нет, даже необходимо, — чтобы вы объявили Элизабет своей наследницей.
На случай смерти Марии ему хотелось, чтобы на троне остался верный человек, способный сохранить союз, а поскольку Элизабет была многим ему обязана, Филипп не сомневался, что держит ее на поводке. Конечно, оставалась еще и весьма желанная возможность, что она станет не только верным человеком…
— Нет, — ответила Мария, горько сожалея, что в такую минуту ей приходится возражать Филиппу. — Может, она и моя сестра, искренне верная мне, но она дочь печально известной женщины, причинившей немало зла моей матери и мне самой.
