Он смущённо перевёл глаза с одной женщины на другую и спросил:
— Что тут происходит за моей спиной?!
38
Он предположил, что сын укрывается в доме Каримы Аль-Инаби и поведал о своих подозрениях шейху переулка Муджахиду Ибрахиму. И тот, проведя розыск, сообщил ему:
— В нашем переулке нет ни следа Самахи!
Шамс Ад-Дин поверил в то, что сам Аллах наказал его за совершённое им когда-то преступление. Он должен был искупить этот грех, как искупал грехи других людей. Ничто не указывало на то, что однажды его собственный сын не убьёт его. Почему бы нет? Парень не питал иллюзий в отношении этого мира. Он бросил на минарет свирепый взгляд и спросил сам себя:
— Почему они позволяют стоять и дальше этому вечному проклятому?!
39
Следов Самахи не нашли, хотя Шамс Ад-Дин поручил всем водителям экипажей, что работали на него, быть на чеку и не терять бдительность при поисках. Вот и его сын пошёл по стопам всех тех в его семье, кто пропал без вести — не важно, будь то мужчины, или женщины.
Годы шли и шли друг за другом. Афифа умерла после продолжительной болезни. Время не пощадило Нур Ас-Сабах, сделав горькой её прежде сладкую и приятную участь. А Шамс Ад-Дин нёс бремя своих тягот, и всякий раз, как боль разрывала ему душу, приговаривал:
— Таково веление Господа.
40
Однако отсутствие Самахи не было похоже на исчезновение Ашура или Курры раньше. В один прекрасный день он вернулся в родной переулок уже взрослым. Да, он повзрослел, но вместе с тем утратил что-то ценное, что больше не вернуть. Физически в нём прибавилось сил, а заодно и злобности. Красота же его скрылась под маской угрюмости и неровной поверхностью застарелых ушибов и увечий. Неужели он жил с бандитами с большой дороги? Даже собственный отец не узнал его с первого взгляда. Когда же он понял, кто перед ним, его захлестнула волна радости и печали одновременно… Он был в какой-то сумятице, не зная, то ли ему благодарить бога, то ли злиться, разрываясь между любовью и негодованием. Стоя в конюшне посреди извозчиков и ослов, они обменялись долгим взглядом. Отец отвёл сына в сторону и нетерпеливо спросил:
— Что ты с собой сделал?
Он повторил вопрос, но собеседник его молчал, решив обойтись просто взглядом вместо пояснений. Отец спросил:
— Ты растратил все деньги?
Тот опустил голову. Некоторые вкладывают свои деньги, другие же — разбазаривают. Отец глубоко вздохнул и пробормотал:
— Наверное, сама жизнь преподала тебе полезный урок…
Вконец раздражённый его молчанием, он сказал:
— Ступай к матери…
41
Слабая надежда, вспыхнувшая в сердце Шамс Ад-Дина, погасла. Он пришёл в себя от нахлынувших отеческих чувств, от которых так мучился: в сыне он видел упрямство, отклонение и тупость, но уже в новой личине, объединённые некой зловещей, окаменевшей силой. Вместе с тем, он не стал капитулировать, и мягко сказал:
— За работу, сынок. Попрактикуйся в управлении этим делом, ведь однажды оно перейдёт полностью к тебе.
Нус Ас-Сабах подбадривала его своей нежностью и мольбами. Но сам Самаха отказывался работать извозчиком, и потому отец оставил его подле себя в конюшне, делясь с ним основной работой. Однако сын был недоволен и продолжал клянчить у него деньги. Отец больше не мог обходиться с ним как с мальчишкой: тот стал посещать по ночам бар, курильню гашиша и публичные дома, правда, игнорируя свою прежнюю любовницу, Кариму Аль-Инаби. И Шамс Ад-Дин заявил ему в присутствии матери:
— Хорошо бы тебе жениться…
Тот язвительно заметил:
— Нет ещё такой девушки, что была бы и впрямь достойна потомка великих Ан-Наджи!
— А ты вообще понимаешь, что означает имя Ан-Наджи? — спросил его отец.
И тот ответил ещё более наглым тоном:
— Да, творить чудеса без всякой посторонней помощи, вроде строительства минарета, где обитают злые духи!
Шамс Ад-Дин раздражённо воскликнул:
— Да ты безумец!
Отец занялся своими делами и сказал себе:
— Несомненно, он меня ненавидит…
Время от времени он чувствовал растерянность из-за дурных предчувствий. Он мрачно произнёс:
— Однажды он меня убьёт…
42
Мастер Шамс Ад-Дин обнаружил пропажу некоторой значительной суммы денег из выручки, и тотчас понял, что это значит. До него дошло, что однажды он обанкротится из-за подобной глупости. Не медля, он прямиком отравился в бар. Там он обнаружил Самаху, сидевшего рядом с Сумой Аль-Калабши и его людьми, будто был одним из них. Он сделал знак парню следовать за ним, однако тот не ответил ему. Он блуждал где-то в своих пьяных мечтах и вызывающе поглядел на отца. Тот же, сдерживая гнев, сказал:
— Ты прекрасно знаешь, что меня толкнуло прийти к тебе.
Но сын холодно ответил:
— Это и мои деньги тоже, а не только твои. Я трачу их самым лучшим образом…
— Молодец! — заметил Сума Аль-Калабши.
— Ты приведёшь меня к краху, — сказал Самахе Шамс Ад-Дин.
Тот заплетающимся языком ответил:
— Трать деньги, что у тебя в кармане, и они принесут тебе ещё больше в будущем.
— Да этот парень настоящий мудрец! — заметил снова Аль-Калабши.
Анба Аль-Фавваль подошёл к Шамс Ад-Дину и предупреждающе зашептал:
— Лучше помяни бога и проваливай!
Но гнев захлестнул Шамс Ад-Дина:
— Будьте все свидетелями: я прогоняю своего неблагодарного сына из дома и отрекаюсь от него до дня Страшного Суда, — закричал он.
43
Эта новость стала для Нур Ас-Сабах огромной бедой. Она закричала:
— Я никому и никогда не позволю так поступать со своим сыном!
В этот момент Шамс Ад-Дин испытывал к ней ненависть всеми фибрами своей души. От гнева и обиды он закричал:
— Он не войдёт в этот дом, покуда я жив!
— Мой сын!.. Я не отпущу его!
Сам не осознавая, что говорит, он заявил ей:
— Вот и выходит наружу твоё грязное происхождение.
Как
