Раньше мушцы избегали аскеров, как заразы, сегодня же они встречали их с признательностью и радушием.
На городской базар съехалось множество жителей Сасуко, Багэша, Вана, Хнуса и Эрзерума. Здесь же и крестьяне окрестных селений.
Со всех сторон доносились призывные крики:
— Сладкие груши! Сочные груши!
— Купите кишмиш! Мутский кишмиш!
— Кому газпа!1 Сэв-Сарская газпа!
1 Газпа — мед (турецк.).
Всадники Эмин-паши степенно и важно прохаживались по базару.
Их бесплатно угощали фруктами и овощами, лепешками, густо смазанными медом и сдобренными кишмишем.
На следующий после приезда день под звон колоколов и крики муэдзинов Эмин-паша во главе трехтысячного отряда выступил из города. Рядом с ним на белом коне ехал Сайдулла. Мрачен был бывший наиб Шамиля, лицом темнее черной ночи. Нет, не сбылись его мечты. Муса, сын Алхаза, крепко его надул. Насулил золотые горы, а Сайдулла и развесил уши… Что ж, впредь ему наука.
Правда, живет он в Эрзеруме, имеет свой дом и хороший сад. И родственников пристроил, может, не особо блестяще, но в сравнении с другими жизнь у них, можно сказать, райская. Но Сайдулле оттого не легче. Он-то ехал сюда за властью, настоящей, большой властью. О чине паши мечтал Сайдулла и был уверен, что дадут ему этот чин. Но чин дали только Кундухову, его же назначили и бригадным генералом. А Сайдулла остался никем. Назначили его, правда, кем-то вроде надсмотрщика над чеченскими переселенцами и, как нищему, кинули ничтожное жалованье. Сейчас пообещали дать чин паши, но потребовали от Сайдуллы, чтобы он набрал пять тысяч воинов. Легко сказать — набери. А где набрать-то? Эрзерумские чеченцы и слышать о том не захотели. Посмотрим, что здесь получится.
Честно говоря, затея эта ему не нравилась, и не по своей воле ехал он сейчас рядом с Эмин-пашой. Сам себя винил сейчас Сайдулла. Надо же было ему поверить! И кому! Кундухову!
Нет, прав был Алихан, что не верил осетинам. А Сайдулла поверил…
Счастливчик Алихан. Его похоронили перед самым отъездом, и лежит он сейчас спокойно и тихо в родной земле. Не мучается.
Он ведь предупреждал: "Сайдулла, не ввязывайся в это дело.
Свой ад лучше чужого рая". Почему он, Сайдулла, всегда оказывается в проигрыше! Кто он здесь? Никто! Раб вот этой жирной турецкой свиньи. Рабом был и у русских. Служить он им, видите ли, пошел! Отказались же Талгик, Батуко, Соаду, Эски, Эдил, Атаби, Бойсангур и многие другие. И он мог отказаться. Ан, нет…
В лагере было тихо, словно весь он вымер. Но нет, народ в лагере был. Просто без обычного шума и гама люди возле землянок и шалашей занимались своими повседневными делами: кто зашивал одежду, кто расчесывал волосы, кто стирал, а кто просто сидел и любовался синим небом. И только женщины, дети и старики. Ни малейшего внимания с их стороны к турецкому отряду. Как будто они его и не видят. Но Сайдуллу не проведешь — они его видят и все подмечают. И лишь одному Сайдулле понятными сигналами передают сведения от шалаша к землянке, от землянки к шалашу. Уж ему ли не знать характер Арзу и Маккала. Ведь наверняка что-нибудь да придумали.
Эмин-паша довольно улыбался. Кругом чистота и порядок.
Молодцы! Правда, он утром присылал сюда своих людей, наказывал привести все в порядок и ждать его. Порядок есть, а людей не видно…
— Где народ? Почему не собрались? — набросился он на подъехавшего чеченца. — Я же приказал…
— Народ собран и ждет, — ответил тот по-кумыкски.
— Где? Не вижу!
— На поляне. За кладбищем.
Турецкий отряд повернул лошадей и поехал по направлению, указанному чеченцем.
"О Аллах, сколько могил! — чуть криком не вырвалось у Сайдуллы. — Тысячи. Больших и маленьких… Все без надмогильных памятников. И я, я повинен во всем этом. Боже…" — с запоздалым раскаянием думал он.
* * *
Картина за поворотом открылась самая неожиданная: внизу, в долине, примыкавшей к густому лесу, застыла конница, выстроенная по всем правилам боевого порядка. Словно почуяв родные запахи, конь Сайдуллы громко заржал.
— Сайдулла-эфенди, что это такое? — удивленно спросил паша и тревожно нахмурился.
— Не могу знать, Эмин-паша.
Сайдулла в душе ликовал и втайне любовался соотечественниками.
"Да, здесь совсем не то, что у Эрзерума. Эти молодцы или умрут, или добьются своего, — восхищался про себя Сайдулла.-
Чувствуется рука Арзу".
— Эфенди, спроси своего земляка. Они собрались слушать меня или со мной драться? Похоже, им сейчас достаточно одной команды, чтобы ринуться в атаку. Нет, эфенди, я не пойду к ним. Я еще не выжил из ума.
— Не бойтесь, Эмин-паша, — успокоил чеченец-проводник. — Нам стало известно, что вы любите воинскую дисциплину. Это мы в вашу честь постарались.
Эмин-паша бросил острый взгляд на него, уж не делают ли здесь из него дурака? Но лицо чеченца было серьезным и непроницаемым.
От конницы отделились два всадника и поскакали навстречу отряду. Всадника на белом коне Сайдулла признал сразу — это был Арзу. Другой, на гнедом — Маккал. Шагах в десяти от Эмин-паши они спешились. Сайдулла, Шамхал-бек и Хабиб Шахбиев сошли с коней.
Эмин-паша растерялся. Он не знал, как себя вести. Держаться на равных не позволяла гордость, а потому он надулся, как индюк, и даже забыл ответить на приветствие. За него это сделал Сайдулла.
— Кто из вас говорит по-турецки? — спросил Эмин-паша.
— Я говорю немного, — ответил Маккал.
— Мне доносили, дескать, вы умираете с голоду. Но я вижу совсем другое. Вы довольно неплохо чувствуете себя, если сумели собрать такую силу, — вали указал на стройные ряды всадников.
— Вы слышали правду, — ответил Маккал. — Наши люди гибнут.
Самодовольное лицо паши скривилось в презрительной усмешке.
— Нет, не похоже. Столько лошадей, столько оружия. Для чего все это вам?
— Какими же вы хотели бы нас видеть?
— Здесь вам не от кого защищаться. Гяуров у нас нет.
— А они зачем здесь? Для вашей охраны? — Маккал кивнул в сторону турецкого отряда.
Он вновь сел на коня. Его примеру последовали и остальные.
Арзу и Сайдулла тихо заговорили между собой.
— Да… Жуткая картина, — покачал головой Сайдулла.
— Ты мог это предвидеть, — сказал Арзу — Ты ведь проехал мимо кладбища. Мы не успеваем хоронить умерших.
— У эрзерумских дела не намного лучше.
— Потому они и едут к нам. Но вам-то что здесь понадобилось?
Вы-то зачем приехали?
— Не с доброй вестью, — вздохнул Сайдулла. — Вам надо уходить отсюда.
— Куда?
— Вы знаете.
— Ты сам там был?
— Нет.
— Так вот, туда никто не поедет.
— Заставят. Русский посол требует, чтобы вас переселяли на запад. Согласно договору между падишахами.
— Почему же вы пели совсем о другом? Чуть ли не рай здесь обещали.
— Нас тоже обманули.
— Вы, во всяком случае, не прогадали. Вы устроились. Вам что здесь, что там — все едино. Бедствуют-то другие.
Расплачиваются ни в чем не повинные люди. И вам думать надо было головой. Кому поверить! Мусе Кундухову… Мало он нашей крови пролил. Теперь еще на вашей совести лежат тысячи погубленных жизней. Клянусь Аллахом, ответ за них держать вам придется!
Чтобы избежать ссоры с Арзу, Сайдулла счел за лучшее молчать и не оспаривать очевидное. Ему, Сайдулле, сейчас придется сносить любые оскорбления, он их заслужил. Он поверил Мусе, а люди поверили ему. Для людей главным виновником является он, Сайдулла. Да они и правы!
А Эмин-паша тем временем любовался чеченской конницей. Какие кони! Какие мужественные лица у всадников! С такими молодцами сам черт не страшен. Будь его воля, он бы их всех оставил в Муше. Сколько бы с ними побед он одержал. Нелегко пришлось бы русским. К сожалению, использовать их нельзя. Русские догадались о замысле и требуют вести переселенцев дальше, на запад. Султан хитрил, хитрил, но и он был вынужден сдаться.
Видимо, ссора с гяурами пока не выгодна…
А как они одеты! Как вооружены! Удивительный народ! И ведь удалось после стольких бедствий сохранить силы… Это вам не стадо и не случайно собранные всадники. Это регулярное войско.
Это закаленные в огне и битвах бойцы.
