Иола сняла с головы венок из роз и бросила ему для спасения.
Он поднырнул под венок и вынырнул с ним на голове.
Она весело, по-детски рассмеялась. И вдруг… исчезла…
Неарх остался один посреди бескрайнего моря. И снова стал звать подругу:
– И-о-л-а-а! И-о-л-а-а!
Но… теперь он был один среди безмолвной стихии.
Неарх проснулся рано утром с тревожным чувством и поспешил в дорогу. Он мчался до Вавилона без отдыха, меняя на станциях взмыленных лошадей. И только оказавшись перед домом, где его должна была ждать Иола, вспомнил о своей азиатской жене. Что он скажет Иоле? Может быть, вообще не стоит ни о чем говорить? Нет. Будет хуже, если Иола узнает от других. Он постарается ей все объяснить.
На пороге дома его встретила Таида. Лицо ее было печальным.
– Хайре, где Иола? – нетерпеливо спросил Неарх.
– Сначала пройдем в дом.
– Где Иола? Она осталась в Афинах?
Неарх пристально посмотрел на Таиду. Она молчала. Выражение ее глаз не на шутку встревожило Неарха.
Они прошли в комнату, удобно расположились в креслах друг против друга.
Таида сидела, опустив глаза. Когда она подняла их, Неарху стало не по себе от ее взгляда, и он переспросил:
– Где Иола?
С трудом, очень тихо Таида ответила:
– Нет больше Иолы. Ее убили.
Отважный триерарх не сдерживался перед Таидой, слезы градом катились по его лицу.
– Неужели я потерял ее?!
Подробно рассказав Неарху все о гибели любимой подруги, Таида неожиданно выплеснула ему в лицо скопившуюся обиду:
– И ты… даже ты, Неарх, посмел жениться на азиатке?
Обхватив голову руками, Неарх молчал. После долгого молчания виновато спросил:
– Откуда ты узнала об этом?
– О свадьбах в Сузах в Вавилоне знает каждый. Многие отправились туда вместе со своими дочерьми.
Гнев душил Таиду:
– Вы, сильные и мужественные люди, играли предписанные вам роли, словно актеры на сцене театра.
– Мы не могли не поддержать Александра. Это был продуманный царем план слияния двух наших народов.
Таида с презрением посмотрела на Неарха:
– Я понимаю. Царям положены браки по расчету. Они живут в мире без любви. Но ты, но Птолемей!.. Что говорить!.. Невесты были хороши собой, к тому же они из знатных родов – так почему бы и нет?
Неарх не мог произнести ни слова, а Таида безжалостно обвиняла:
– Иола никогда не смогла бы пережить этого предательства…
– Но после свадеб я ни разу не видел свою жену… И не знаю, увижу ли?..
– В этом бракосочетании есть что-то зловещее, противоречащее человеческому разуму, – еле слышно сказала Таида и разрыдалась.
Внезапно осознав всю горечь утраты, мужественный флотоводец тоже не смог сдержать рыданий. Как в бреду, он говорил и говорил:
– Я видел много чудес… Но самым большим чудом была для меня она. Иола помогала мне плыть между острых скал, одолеть голод, пить морскую воду… Для нее я достал со дна эти раковины.
Неарх вытащил из дорожного мешка огромные раковины… Диковинные морские дары переливались, искрились – красивые, необычные, загадочные…
– Я дошел до Великого Океана безмолвия. Кончилось наше плаванье, Иола!.. Кончилось наше плаванье…
Он в изнеможении закрыл лицо руками.
В печальных глазах Таиды застыли слезы. Она шептала:
– Эринии покарали нас!
Письмо от Птолемея и шкатулка с подарками остались у Неарха. Таида отказалась принять их.
Едва Птолемей переступил порог дома Таиды в Вавилоне, как ему показалось, что он попал в Афины. Когда успела Таида так преобразовать вавилонское жилище на свой вкус или она сняла этот дом у эллинов? Птолемея неприятно поразило то, что богатые халдеи прекрасно знали, где обитает знаменитая гетера. Сатрап Вавилона сам доставил прославленного военачальника на своих роскошных носилках к ее дому. Но это было сейчас неважно. Главное, что через несколько мгновений он увидит ее, мечты о встрече с которой волновали его сердце все эти долгие трудные годы похода.
Раб в греческом одеянии приветствовал Птолемея и тут же поспешил сообщить Таиде о его прибытии.
Внезапно Птолемей почувствовал, что в зале находится кто-то еще, и тут же обнаружил присутствие маленького мальчика.
Леонтиск шагнул вперед. Птолемей смотрел на него, а он – на Птолемея.
Отец и сын смотрели друг на друга, испытывая любопытство и восхищение. Леонтиск с замиранием в сердце глядел на настоящего, не игрушечного, военачальника – высокого, широкоплечего, сильного и загорелого, в настоящем шлеме с красным гребнем.
И Птолемей, глядя на этого ребенка – воплощение мечты о сыне, испытывал чувство радости. Ему редко не хватало слов, но сейчас он не знал, что сказать. В зал вошли двое телохранителей Птолемея, нагруженные подарками. Среди подарков были игрушечные солдатики, маленькие осадные машины, триеры, маленький щит и пара крошечных дротиков. Мальчик-раб, возрастом немного старше Леонтиска, ввел пони. Темнокожий мальчик низко поклонился Леонтиску – он тоже входил в число подарков.
Через несколько секунд Леонтиск забрался на пони со щитом в руках.
В зал вошел раб и доложил, что Таида ждет его.
Дойдя до комнаты Таиды, он тут же увидел ее.
Несколько секунд они стояли, молча изучая друг друга Каждый видел изменения, произошедшие в другом за несколько лет разлуки. Красота Таиды стала более законченной, достигшей вершины совершенства. Теперь это была молодая женщина в полном расцвете своей красоты.
Птолемей заговорил первым:
– Таида… после нескольких лет разлуки!.. Наконец-то…
– Птолемей!..
Глядя на его мужественное лицо, Таида видела, как много он пережил за эти годы.
– Я часто думал о нашей встрече. Какой она будет? Я так ждал, когда это произойдет.
– Я тоже ждала.
Птолемей шагнул к ней, обнял ее за талию.
– Нет, – тихо произнесла она.
Но он не обратил никакого внимания на этот протест, прижался к Таиде, чтобы поцеловать ее. Таида отвернулась и неподвижно застыла. Птолемей был уязвлен:
– Ты не рада мне? У тебя кто-то есть?
Она отчужденно посмотрела на него, и он впервые услышал резкие ноты в голосе Таиды:
– Ты позвал меня в Вавилон, чтобы сообщить, что женой доблестного Птолемея стала та, предки которой уничтожили весь мой знатный род?
От неожиданности Птолемей не знал, что ответить. После недолгого молчания он попробовал все объяснить:
– Таида, мы не могли пойти против воли Александра.
Гетера резко бросила:
– Каждый имеет то, чего достоин.
Птолемей заглянул ей в глаза:
– Ты презираешь меня?
Их взгляды скрестились, как острые кинжалы. Он прошел в комнату и устало опустился в кресло.
– Я исчерпал свои силы в походах по Индии. Александр торопится, за ним трудно угнаться, он мечтает завладеть всем…
– И живет в мире без любви, и вас заставляет жить также.
– Боги наделили Александра неистовой страстью. Она заражает…
У Таиды невольно вырвалось:
– Александр зовет туда, где все чужое… и песни, и танцы, и мысли…
Подумав, Птолемей объяснил:
– Царь поставил перед собой великую цель – породнить народы!
Таида тихим от волнения голосом спросила:
– А потом? Что потом? Кто удержит великое царство, которое он создал?
Отголоски прошедших лет пробудились в ней. Она подошла к нему, села рядом.
Таида всматривалась во что-то, видимое только ей. Лицо ее стало похоже на маску, только губы шептали:
– И быть тебе царем!.. Великим царем!.. А мне – гетерой!..
Острая душевная боль, боль любви, пронзила его. Он потянулся к ней, но она резко встала и твердо, превозмогая щемящую тоску, произнесла:
– Тебя ждет персиянка из знатного рода. А я – афинянка и не могу принять любви человека, забывшего о законах свободолюбивой Эллады. Уходи!..
Он нехотя поднялся:
– Кстати, Персей казнен.
– Это заслуженная кара.
Гетера смерила Птолемея долгим, прощальным взглядом.
Птолемей задержался у выхода, все еще ожидая, что она позовет его. Но она молчала.
Он медленно вышел.
Навсегда!..
Огромное войско Александра Великого двигалось к Вавилону. Царь скакал впереди войска угрюмый, замкнутый, забывший, что такой улыбка, и глядел вдаль, куда отправилась погребальная колесница Гефестиона.
Тяжкие испытания перехода через Гедросийскую пустыню, рана, которая постоянно давала о себе знать, и наконец потеря Гефестиона – все это сразило наповал его стойкое жизнелюбие.
Подъезжая к Вавилону, Александр увидел за городскими стенами величественное здание дворца вавилонских царей, вознесенное над городом.
Ликующая толпа народа, стоящая у ворот города, приветствовала его.
Царь встал лагерем на берегу Тигра, чтобы подготовиться к торжественному въезду в город.
На следующий день к нему явились халдеи в священных одеяниях с жезлами, усыпанными звездами. Александр встретил их в парадных македонских доспехах. Они попросили царя уединиться с ними. Оставшись наедине с царем, халдеи передали ему, что звезды говорят, будто ему грозит беда, если он войдет в Вавилон.
