— Все опять примутся за своё.
— Мы никому не доверяем, даже тебе! — сказал один из харафишей.
— Мудрые слова, — улыбнулся в ответ Ашур.
Харафиши расхохотались, и Ашур продолжил:
— Но себе-то вы доверяете!
— Но какой от нас толк?
Тут Ашур заинтересованно спросил:
— А вы сохраните одну тайну?
— Сохраним, ради твоих красивых глаз.
— Я видел один удивительный сон, — сказал Ашур на полном серьёзе. — Я видел, как вы несёте в руках дубинки.
Они долго ещё хохотали над этими словами, а потом один из харафишей, указав пальцем на Ашура, сказал:
— Этот человек сумасшедший, бесспорно, и поэтому-то я его так люблю…
43
Однажды кто-то постучал в дверь комнаты скорбящих. Ашур сидел рядом с матерью после ужина, завернувшись в одеяло и спасаясь от пронизывающей зимней стужи. Ашур открыл дверь и в свете лампы увидел знакомое лицо, тут же воскликнув:
— Дий, брат мой!
Халима Аль-Барака подскочила и прижала его к груди своей. Несколько минут просто растворились в теплоте объятий, затем они пришли в себя и уселись на тонкий тюфяк, обмениваясь взглядами. На Дие был тёмный кафтан, зелёные сапоги и украшенная вышивкой шапочка на голове. Было очевидно, что он воплощал собой цветущее здоровье и благополучие. Сердце Ашура сжалось от тяжёлых предчувствий. А Халима скрыла свои подозрения за маской улыбки и нежности. Дий нарушил наступившую было паузу и сказал:
— Как же давно это было!
И, сам засмеявшись собственным словам, добавил:
— И в то же время совсем недавно!
— Ты совсем забыл про нас, Дий, — пробормотала с выступившими на глазах слезами Халима Аль-Барака.
Тоном, в котором внешне были слышны сетования, но в глубине таился триумф, Дий ответил:
— Жизнь оказалась намного тяжелее того, что только можно представить себе.
Когда пришло время заговорить о настоящем, Халима и Ашур стушевались, воздерживаясь начинать эту тему. Его образ напомнил им о том, другом образе из прошлого, который не стёрся из памяти, и их охватило тайное волнение. Дий прочитал их мысли и сказал:
— Аллах в конце концов взял нас за руку.
— Слава тебе, Господи, — пробормотала Халима, чтобы нарушить молчание.
Она пытливо посмотрела на него.
— На сегодняшний день я являюсь директором самого крупного отеля в Булаке, — спокойно сказал он.
Он поглядел на Ашура и весело спросил:
— И что ты об этом думаешь?
— Великолепно, — безжизненным голосом ответил тот.
— Я читаю мысли, что вертятся у тебя в голове.
— Разве это не сенсация?
— Да, но это вполне обычное дело. И оно в корне отличается от той катастрофы, что постигла нашего покойного брата…
— Именно этого я и ожидаю.
— Я работал в отеле гарсоном, затем — клерком, благодаря тому, что умею читать и писать, и наконец между мной и дочерью хозяина зародились нежные чувства…
Он ненадолго замолчал, чтобы его слова проникли в их сознание, затем продолжил:
— Я боялся попросить её руки у отца — ведь тогда я всё потерял бы. Но тут он скончался, и мы поженились, а я стал владельцем и нынешним директором отеля.
— Пусть Аллах дарует тебе успех…, - пробормотала мать.
Он пристально посмотрел на Ашура, потом спросил его:
— У тебя закрались сомнения в моих словах?
— Нет, ничуть…
— Трагедия Фаиза никак не хочет стираться из вашей памяти.
— Её никогда не сотрёшь.
— Я пробил себе в жизни иной путь.
— Ну и слава богу.
— Ты веришь мне?
— Да.
— Когда этот мир принял меня в свои объятия, я тут же вспомнил о матери и брате! — горделиво сказал Дий.
— Да хранит тебя Аллах, — сказала Халима Аль-Барака.
— Вот почему я никогда не отказывался от этой старой мечты.
— Старой мечты? — спросил Ашур.
— Вернуться в наш переулок, восстановить наш прежний статус и вместо плевков в лицо получать приветствия в свой адрес.
— Избавься от своей мечты, брат, — решительно сказал ему Ашур.
— Правда? Чего ты боишься? Сила денег способно творить чудеса.
— Мы лишились истинного уважения, ещё будучи богатыми.
— А что такое истинное уважение? — спросил он с обидой.
Должен ли Ашур раскрыть ему и свою мечту? Но он совсем не был уверен в нём.
Он мог найти взаимопонимание среди харафишей, но с этим удачливым и безрассудным человеком — нет.
— Это — то, что мы утратили очень давно, — произнёс он с нотками сожаления.
Дий лишь равнодушно пожал плечами и раздражённо бросил ему:
— В любом случае, пришло время вам попрощаться с такой жизнью среди покойников.
— Ну нет, — твёрдо заявил Ашур.
— Нет? Ты что это, отвергаешь мою помощь?
— Да.
— Это же чистое безумие.
— Эти деньги принадлежат твоей жене, и нас это никоим образом не касается.
— Ты ранишь меня.
— Извини, Дий. Оставь всё так, как есть.
— Ты всё-ещё относишься ко мне с подозрением…
— Совсем нет. Я убеждён, что был абсолютно прям и откровенен.
— Я не оставлю мать, — сказал он в раздражении.
— Ты хороший парень, сынок, но я и сама не оставлю твоего брата одного, — поспешила заявить Халима Аль-Барака.
— И ты тоже подозреваешь меня?
— Упаси боже, но я не брошу его, и пусть всё идёт своим чередом.
— И до каких пор вы будете жить здесь, на кладбище, среди покойников?!
— Мы уже не так бедны, как раньше. И положение наше становится всё лучше день ото дня.
— Сейчас я в состоянии вернуть вам почёт и уважение в родном переулке, — резко заявил он.
— Пусть всё идёт своим чередом, — продолжала умолять Халима Аль-Барака.
Дий склонил голову, пробормотав:
— Какое разочарование!
44
После ухода Дия Халима сказала:
— Мы плохо обошлись
