выборы, поскольку к такого рода состязаниям он был равнодушен. Однако я полагал, что где-то в голове у него имеются мозги. Он же ученый, черт возьми, специалист по ракетным двигателям. Каким же простофилей надо быть!
– Но почему? – спросил я. – Как ты мог сделать такое?
– Я проголосовала за Трампа, – воинственно объявила Зои.
– И я, – подхватил Джо.
– И я, – поддакнула Анвин.
– Знаю, вы все заодно, – сказал я, вздымая руки к небу. – Потому что все вы идиоты. Но Рэймонд? Он мой сын! Я ожидал от него большего.
– Администрация Обамы урезала бюджет НАСА [157], – пожал сын плечами. – Мистер Трамп хочет запускать людей на другие планеты.
– Пусть лучше начнет с себя, – сказал я. – Я помогу ему деньгами, чтобы он перебрался на Марс.
– Обаме не нравилась космическая программа, потому что он мусульманин из Эфиопии, – ляпнула Анвин.
– Окей, начнем с тебя: он не мусульманин из Эфиопии, там все христиане, поэтому твой аргумент отпадает. Ты, конечно, хотела сказать, что он мусульманин из Кении, но он даже не из Кении, Обама родился и вырос на Гавайях, которые – я сверился с картой – по-прежнему часть Соединенных Штатов. Но даже если бы он был мусульманином из Кении или Эфиопии, каковым он не является, чем, скажи на милость, ему могла не угодить космическая программа?
– Этого мы пока не знаем, – ответила Зои. – Не удивлюсь, если это как-то связано с иллюминатами. Мистер Трамп прояснит ситуацию, как только займет Овальный кабинет. Он намерен демонтировать все, что понаделал Обама, а иммигрантов вышвырнуть вон.
– Его родная мать была иммигранткой! – вскрикнул я. – А если он так уж ненавидит иммигрантов, какого черта он упорно обзаводится женами из их среды?
– Он обещал увеличить нам финансирование, – сказал Рэймонд. – Он человек с амбициями. С ним мы сможем полететь куда угодно.
– Великолепно, – отреагировал я. – Он снова сделает Юпитер великим? [158]
– Это вполне исполнимо, – прокомментировал Рэймонд.
– Мы возвращаем нашу страну себе, – сообщила Анвин.
– Кто у вас ее отнимал? – спросил я. – Тот противный чернокожий?
– И его мусульманские дружки.
Я обвел глазами комнату. Нас было пятеро, и лишь один, я один проголосовал за Хиллари. И вдруг меня пронзила тревога. Неужто вся страна умом тронулась, как и те, что сидели сейчас в моей гостиной? Но, тряхнув головой, я посмеялся над собственной глупостью. Нет, конечно, нет. Дурацкая была мысль.
Хиллари снова появилась на экране.
– За решетку ее! – завопили все четверо.
Выборы стартовали, когда завершались несколько трудных для меня месяцев. Издательство, где я работал редактором, в начале года выпустило роман, написанный лесбиянкой мусульманского происхождения, и хотя поначалу книга не привлекла особого внимания, в итоге роман удостоился престижной литературной премии, и тогда организация, провозгласившая себя «Коалицией по сохранению традиционных американских ценностей», объявила бойкот книжным магазинам, торговавшим этой книгой, сочтя оскорбительным то, что вместо достойного американского автора премию получила иммигрантка, известная «сомнительными связями» с настораживающей сирийской организацией, чему, разумеется, не было представлено никаких доказательств.
На выездной предвыборной кампании Трампа спросили об этой конфликтной ситуации, и он сказал, что роман такого сорта озорница Хиллари взяла бы с собой в отпуск. Когда его спросили, прочел ли он сам эту книгу, Трамп пожал плечами и сказал: «Послушайте, я прочел все книги, окей? Наверное, нет никого, кто прочел бы больше книг, чем я, так что я об этом все знаю». На вопрос, по сути, он так и не ответил, но, кажется, для его слушателей это не имело никакого значения.
Неделей позже, на презентации романа в книжном магазине в Филадельфии в присутствии автора, в магазин вошел грузный мужчина в красной «трамповской» кепке, достал пистолет и выстрелил в писательницу. К счастью, он промахнулся, но пуля все же попортила выложенные рядом переиздания Мод Эвери [159] и стопку романов Дэнни Эйнджела [160], мужчину уложили на пол и арестовали. Трампа опять попросили прокомментировать происшествие. Он кивнул, закусил нижнюю губу, словно капризное дитя, а затем высказался: «Насколько я понял, он очень хороший человек. Думаю, писательница могла спровоцировать его своими предыдущими сочинениями. Поэтому я не думаю, что нам нужно торопиться с выводами и вот так сразу осудить его».
Естественно, наше издательство выступило с заявлением, порицающим сказанное кандидатом в президенты, на что, в свою очередь, бурно отреагировала «средняя Америка» [161], наиболее активные ее представители угрожали сжигать все наши книги на улицах, и теперь уже сама автор – скромная, тихая дама, чей роман был безобидным повествованием о том, как героиня заботится о родственнице, страдающей Альцгеймером, – была вынуждена прятаться, поскольку ФБР заявило о серьезных угрозах ее жизни.
И это был лишь мелкий инцидент по сравнению со всем тем, что происходило в стране. Я был почти уверен, что к выборам все были уже вымотаны. Правые и левые. Мы просто хотели со всем этим покончить. Твиты, площадная ругань и навешивание ярлыков осточертеют кому угодно. Даже комментаторы из правого крыла выглядели так, будто они ждут не дождутся, когда же объявят результаты выборов и мир и покой наконец будут восстановлены. Как и благоразумие. И нам никогда более не придется иметь дело с таким гнусным человеческим существом. Трампа и ему подобных отправят в изгнание, и жизнь вокруг вернется к подобию нормальности. Нам осталось потерпеть всего несколько часов.
– Я начинаю жалеть, что не поехал в Нью-Йорк, – сказал я, наблюдая, как Келлиэнн Конвей [162], поджав губы, утверждает, что Трамп никогда не получал поддержки от республиканских структур. А то, уж конечно, не получал. Республиканцы, может быть, тупицы, но не сумасшедшие.
– Почему? – спросил Джо.
– Было бы приятно оказаться сегодня вечером в Конференц-центре Якоба Явица, – объяснил я. – Послушать вживую, как Хиллари произносит речь победительницы.
– И попусту потратили бы деньги, – фыркнула Зои. – Не будет она выступать с речью. Разве что признает свое поражение и поздравит соперника.
– Тверди одно и то же, – вздохнул я, – если это доставляет тебе удовольствие.
Спустя несколько минут закрылись первые избирательные участки и ведущие новостных программ оживились. Трамп взял Кентукки и Индиану. Хиллари завоевала Вермонт.
– Два – один, – подсчитала Анвин.
– Ничего удивительного, – сказал я. – Все понимали, что Трамп выиграет в этих штатах. Кентукки не расцвел после президентства Клинтона, а в Индиане правит республиканец Ромни.
– И все же, – гнул свое Джо, – это хорошее начало для нашего парня.
– Для вашего парня, – поправил я его.
Вскоре Трампу отошла и Западная Виргиния.
– Тоже не сюрприз, – заметил я.
– Сделаем Америку снова великой, – сказала Зои.
– Сделаем Америку снова великой, – подхватил Джо.
– Сделаем Америку
