— Прощай, княже, лучше б и не приезжал к тебе. Не успокоил ты меня, ещё боле напужал, спать теперь не буду. Ох-хо!
* * *
Давно затворилась дверь за Шиг-Алеем, а государь всё ещё не остыл, по горнице мечется. Мыслимо ли, Казань упустили! Мухаммед-Эмин десять лет покорство изъявлял. Василий расчёт имел, касимовский царёк Шиг-Алей верным слугой будет. Ан нет. Не удержался на ханстве. Сагиб-Гирей, враг Москвы, в Казань пробрался. Мыслит укорениться. Вишь, чего Гирей алчут, с двух сторон Русь зажать.
Отныне с Казанью миром не урядиться, надобно полки слать, изгнать Сагиба, привести казанцев к покорности. Эк, кабы удача постигла, прибрать Казань, дабы она, как и Великий Новгород, либо Псков, аль иные русские города, за государем и великим князем Московским числилась.
Василий рывком распахнул дверь.
— Эй, покличьте князей Воротынского да Дмитрия Вельского!
* * *
Миновав донское гирло и оставив в стороне турецкую крепость Азов, Крымская орда многими туменами двигалась к Оке.
Скрипели колеса войлочных кибиток, ревели стада, ржали многочисленные табуны коней.
Застлала пыль солнце, померк день!
Сам Магмет-Гирей вёл крымцев на Москву.
Со времени Дмитрия Донского, когда хан Тохтамыш напал на Русь и дошёл до самой Москвы, не видела русская земля такой вражеской силы.
Гордо сидит в седле хан Магмет-Гирей. Не травами пахнет степь, а едким конским потом. Но Магмет-Гирею это приятно щекочет ноздри.
Хан ростом невелик и высох, как былинка в позднюю осеннюю пору. Взгляд у него безразличный и сонный. Но это только кажется. Магмет-Гирей хитрый и коварный. Он не прощает обид. Мало кому известно, разве что самым близким, Магмет-Гирей подл, как шакал.
Мчится мимо Магмет-Гирея тьма воинов, а на левом крыле Большой Орды ведёт своих приднепровских казаков атаман Евстафий Дашкович. Соблазнились каневцы и черкасцы добычей.
Магмет-Гирей до крови закусывает тонкие губы. Он с ненавистью думает об астраханском хане. Усеин отказался идти вместе с крымским ханом на Москву, и Магмет-Гирей затаил зло. О! Хан Крыма не прощает обид. Но сейчас не время посчитаться с астраханским ханом. Настанет час, и он, Магмет, появится в астраханских степях и будет наслаждаться унижением Усеина.
Проносятся мимо холма тумены, завидев хана, из многочисленных глоток вырывается победное: «Урагш!»
Магмет-Гирей ощеривается. Его воины достойные наследники могучего Чингиза и храброго, мудрого Батыя.
Нетерпеливо перебирает копытами конь, грызёт удила, просит повод. Но хан сдерживает его. Мысль Магмет-Гирея переносится на иное. Он думает о том, что брат Сагиб уже, наверное, выступил из Казани и ведёт свою орду к Владимиру. У Москвы Магмет-Гирей и Сагиб встретятся.
Хан почему-то припомнил, как в детстве любил заходить в кузницу смотреть на мастеров. Один из них клал на наковальню кусок раскалённого железа и, держа его клещами, слегка постукивал молотком, а другой бил по железу тяжёлой кувалдой. Железо на глазах плющилось, превращаясь в подкову или во что иное.
Магмет-Гирею его орда и орда Сагиба чудились молотом и наковальней, а Москва тем железом, которое под молотом кузнеца плющилось, подобно сырой глине.
Хан пускает повод, и конь легко берёт с места. Магмет-Гирей клонится к холке и летит быстрой птицей, а за ним дробно стучат копытами по вытоптанной земле сотни верных телохранителей.
* * *
Из Азова друг государев, сам кадий[171] азовских мусульман, через купцов уведомляет великого князя о движении крымцев.
Но купцы прибыли в Москву слишком поздно. Магмет-Гирей уже вторгся на Русь, а Сагиб-Гирей кинулся грабить нижегородскую землю.
Дорогу Крымской орде заступили полки государева брата Андрея и князя Дмитрия Вельского.
Навстречу казанцам готовился выступить князь Воротынский.
Тревожно на Москве. Удастся ли отбить недругов, хватит ли силы?
* * *
У Рязани без труда смяли русские заслоны, обошли город стороной, всей силой навалились на воевод, князей Андрея Ивановича и Вельского.
Подобно полноводной реке, когда она в паводок выходит из берегов и заливает всё окрест, растеклась орда по всей русской земле от Владимира до Коломны. Пыльными шляхами погнали в Крым и Казань толпы невольников. Плач и слёзы на Руси. По ночам горят города и багрово-огненные сполохи переливаются окрест.
Ищет люд укрытия под московскими стенами. Съезжаются в Кремль бояре и князья. Всё туже затягивается над Москвой ордынская петля. Уже захватили крымцы Угрешский монастырь и княжье Воробьёве сельцо. Дымно и душно в Москве. Ночами от пожаров светло как днём.
Беда пришла на Русь непредвиденная…
У великого князя в палатах собрались митрополит Даниил да князья Одоевский, Воротынский, Вельский, братья государевы Дмитрий и Андрей, да зять, крещёный татарский царевич Пётр, и Михайло и Пётр Плещеевы. Сидели, думали, как ордынцев отбить и где войско брать.
Не спорили. Государю из Москвы надлежит немедля ехать на Волок и там собирать полки. С ним отправляться и воеводам, князю Вельскому да братьям государевым Дмитрию и Андрею. А Москву держать, Гиреям не сдавать, если даже они осадят город. Дождаться прихода великого князя с войском.
В ту же ночь тайно от народа Василий покинул Москву и отправился на Волок. Отсюда к братьям Юрию и Семёну поскакали великокняжеские гонцы с приказом идти с полками на подмогу государю.
Сходилось на Волок русское войско.
* * *
Посланец хана мурза Аппак, вступив в Грановитую палату, сабли не снял и думным боярам не поклонился. Подивились бояре, раньше мурза в доброжелателях государевых числился, а ныне вишь что вытворяет. Верно, мыслит, от Москвы подачки не получишь, а хану угодить надобно.
От имени Магмет-Гирея потребовал мурза Аппак дать грамоту с подтверждением, что Русь будет платить хану дань, как платила при Батые.
За это Магмет-Гирей обещал не разорять Москву и уйти от города.
Бояре хоть и бранились и носы воротили, воняло от Аппака нестерпимо, а вытерпели, речь ханского посланца выслушали до конца.
Выпроводив мурзу, бояре долго не могли урядиться. Князь Одоевский уговаривал слать к хану посольство, а Михайло Плещеев с братом не соглашались, требовали обороняться.
Молчавший до того митрополит Даниил подал голос: — Не лайтесь, бояре, не час. Дадим хану грамоту, каку он просит. Пусть будет так. Яз вам совет даю. А исполнять её доведётся либо нет, то пусть государь и великий князь решает. Ноне, яз мыслю, спасать Москву надобно. На том и поладили.
* * *
Набитые добром кибитки, отороченные вьюками кони. Золото и серебро, дорогие оклады икон увозили ордынцы.
Давно не имела орда такой добычи.
Дорогами, смоченными слезами и кровью, усеянными мёртвым людом, гнали в Крым и Казань бесчисленное множество пленных.
Разорили Гирей Русь, опустошили.
Медленно, с частыми привалами, выставив крепкие заслоны на случай нападения русских полков, откатывалась орда.
Не стал дожидаться хан Магмет-Гирей, когда великий князь Василий соберёт войско и двинется к Москве. Магмет-Гирей увозил с собой грамоту московских бояр, в которой они признали себя ханскими данниками…
Атаман Дашкович повёл казаков брать Рязань. Что ж, Магмет-Гирей не против. Если казаки захватят город, половина добычи орде.
Хан горячит коня, оглядывает степь. Она по-необычному людная и шумовитая. Великая орда великого хана Магмет-Гирея идёт!
* * *
Ратники рязанского воеводы Хабара Симского и атаман Фомка со своей станицей обороняли город.
Остерегаясь татарских караулов, пробрался в Рязань гонец с Волока от великого князя, привёз письмо воеводе. Сообщал Василий, чтоб Хабар города не отдавал, а он, государь, на Волоке не задержится и вскорости выступит на Магмет-Гирея.
Казачьи сторожевые дозоры разведали: хан снял свой бунчук с Северки-реки, орда поворотила на обратную дорогу. Теперь жди лиха.
Гадает воевода, пройдёт ли орда мимо Рязани либо нападёт на Рязань?
С утра Фомка поднялся на крепостную стену, посмотрел, как казаки и ратники к обороне изготовились. Доволен.
Когда орда двинулась на Русь, Фомка-атаман со своей станицей укрылся в Рязани. Воевода Хабар принял казаков с радостью. Одних ратников у Симского маловато, а Фомкины люди подспорье, воевать казаки горазды.
У атамана Фомки лицо, степным ветром дублённое, глаз зоркий, соколиный. Взобрался на высокую стрельницу, приложил ладонь козырьком. Пылит в степи.
Но атаману известно: это ещё не орда. Это тянутся под прикрытием конных отрядов ордынские обозы.
Но вот конные повернули к городу.
Присмотрелся Фомка. Не орда к Рязани идёт, а ведёт своих казаков атаман Дашкович. Издалека узнал их Фомка, сплюнул. Подошли казаки к городу, разбросались станом. Возами свой лагерь опоясали. Разглядел Фомка, казаками атаман Серко распоряжается.
