Как пример пессимизма, явно получившего сильное распространение среди уставших от войны шведских полков, можно упомянуть, что один из приближенных короля сегодня осторожно намекнул, что было бы разумно и естественно, если бы король Карл покончил с собой после того, как пал Штральзунд, его последний военный плацдарм на европейском материке. Нападение на Норвегию, несомненно предпринятое для восстановления королевского престижа, страдает от неэффективного руководства, несмотря на то что король сам неотлучно следует вместе с войском. Первоначальные планы кампании, по слухам, разработаны не один год назад неким фон Стерсеном, датским дворянином, который поступил на шведскую службу. Его нынешнее местонахождение неизвестно.
Ваш корреспондент наблюдал, как шведские солдаты становились на постой после захвата города. Большинство из них молодые, но есть и такие, чей возраст делает их малопригодными для ратного дела. Ходят слухи, будто король Карл прибегал к крутым мерам, чтобы пополнить поредевшие ряды своих полков, и в шведских селениях чуть ли не каждый день происходят казни дезертиров. Жители Фредриксхалда на первый взгляд удивительно спокойно воспринимают присутствие вражеских солдат. Но многие из них потеряли родных и близких во время боев за город, и не приходится сомневаться, что за этим спокойствием кроется затаенная ненависть, которая при случае может дорого обойтись шведскому королю Карлу.
Ваш корреспондент сделал сегодня попытку добиться кратковременной аудиенции, чтобы получить высказывание короля, однако встретил отпор со стороны офицера, возглавляющего личную охрану. Вопрос, наскоро заданный генерал-майору Дельвигу, к которому удалось пробиться, остался без ответа. Но другие источники утверждают, что ныне первейшая цель короля заключается в том, чтобы подтянуть к городу тяжелую артиллерию и обстрелять Фредрикстен. После того как внезапный штурм не удался, только таким способом король может захватить крепость.
Всякий завоеванный город полнится слухами, это можно сказать и о Фредриксхалде. Рассказывают, будто какая-то женщина пробилась к Церковным воротам в тот миг, когда норвежские отряды были вынуждены отступить, а шведы еще не подоспели. И будто бы она в несколько минут заклепала пушки. Конечно, покоренный город нуждается в таких героях и героинях, но верность слухов весьма сомнительна. Согласно другому слуху, который только что перед тем, как моему курьеру отправляться в путь, дошел до вашего корреспондента, будто бы состоялось покушение на его величество и он ранен, но не опасно, зато рядом с ним был убит один из наиболее высокопоставленных офицеров, чуть ли не сам генерал-майор Дельвиг. Поскольку ваш корреспондент меньше часа назад своими глазами видел генерал-майора живым и здоровым, этот слух никак не может соответствовать истине. Если все же здесь об этом упоминается, то лишь затем, чтобы показать, сколь сильны надежды и ненависть горожан и в то же время насколько они нереалистичны и питаемы предельным отчаянием.
Пожалуй, будет также правильным назвать пустой болтовней и вздором все слухи о том, что жители Фредриксхалда собираются предать огню свой город. Город захвачен, пожар может заставить шведов уйти, но ведь они вернутся, как только огонь будет потушен. Поджигать собственный город имело бы смысл лишь в расчете на серьезные, решающие положительные следствия. Надо думать, горожане и их руководители будут действовать, исходя именно из таких суждений. А упомянутые слухи, дойдя до ушей вражеского войска, способны озлобить его и повлечь за собой более суровое обращение с горожанами.
К разряду слухов, несомненно, следует отнести также настойчивые утверждения, якобы командор Турденшолд намеревается форсировать пролив Свинесюнд и пробиться сюда. Столь же мало вероятными представляются вашему корреспонденту дошедшие до него толки, будто Турденшолд может вторгнуться в залив Дюнекилен, где, по некоторым данным, сейчас стоят шведские военные транспорты. Вряд ли командор получит разрешение осторожного короля Фредерика на столь рискованное предприятие.
Но хотя военная ситуация неутешительна для норвежцев, в то же время нельзя сказать, чтобы она была такой уж благоприятной для короля Карла. Он обладает городом, в котором не нуждается, ему нужна крепость, но ею он не обладает. Теперь ему остается лишь уповать на то, что пушки из залива Дюнекилен будут доставлены по суше сюда.
Иначе его ждет поражение.
Моему курьеру пора в путь.
В ту минуту, когда норвежские солдаты были вынуждены оставить артиллерийские позиции у кладбищенской стены, на площади появилась женщина. Идет, пустая голова, через площадь, держа в руке зарезанного петуха, должно быть, смерть как боится, сердяга, что запоздает приготовить обед своим хозяевам. А тут еще воюют кругом, и она прибавляет шагу, словно и нет шведских солдат, которые стреляют из-за домов внизу. Еще несколько минут, и шведы, убедившись, что обороняющиеся отошли, бросятся вперед и захватят пушки. Однако женщина хоть и не так бесстрашна, как может показаться, но и не так глупа. Под юбкой у нее спрятан молоток. Он висит на бечевке, обвязанной вокруг пояса, и колотит ее по бедру.
Она напевает песенку, которую когда-то ревел ее суженый, — в тот раз, когда она проснулась утром и все было безвозвратно позади:
Невеста точно так внимает
Призывам страстным жениха,
Идет к нему скромна, тиха…
И юбку поскорей снимает.
Она подходит к пушкам, шведы продолжают стрелять, одна пуля ударяется в пушечный ствол и падает на песок у ног женщины, не задев ее. Гауте научил ее, что надо делать. У нее припасены гвозди. Вот она поднимает подол, нащупывает молоток, достает гвозди из кармашка в нижней юбке. Сильными, точными ударами загоняет их в запальные отверстия. Теперь враг не сможет воспользоваться пушками, пока не раздобудет зубила и прочий инструмент, чтобы извлечь гвозди. У одной пушки такой высокий лафет, что женщина вынуждена вскарабкаться на ствол. Она соскользнула, но снова лезет по гладкому железу, и широкая юбка позволяет ей усесться верхом на стволе. Оседлав пушку, она вбивает гвозди под яростным огнем шведов.
Миг — и она уже соскочила на землю.
Шведы бросаются вперед.
Женщина убегает.
Ополченцы и выделенные для обороны города солдаты были вынуждены отойти к крепости. Отступая, они несли на плечах раненых, волокли даже несколько убитых. У большинства в голове была одна-единственная мысль: укрыться за крепостными стенами. Но многие поносили черными словами коменданта крепости за то, что он не бросил в бой все силы, чтобы отбить вражескую атаку. Капитан ополчения Педер Колбьёрнсен поддерживал одной рукой раненого офицера и сам весь вымазался в крови.
В эту минуту появляется сержант Гауте.
Он протискивается вперед, что вообще-то ему совсем не свойственно. Отводит в сторону капитана, при этом раненый офицер оседает на траву и застывает как мертвый. Гауте говорит:
— Когда я в прошлый раз рассказал вам о своем замысле, господин капитан, вы не одобрили его. Считали, что в случае удачи противник только хуже озлобится, так что выйдет больше вреда, чем пользы. Может быть, теперь вы снова обдумаете мою просьбу и мое ходатайство?..
За плечами Гауте столько лет воинской службы, что даже в такой напряженной обстановке он по привычке пользуется уставным языком. Капитан Колбьёрнсен настоящий офицер и бывалый человек. Пусть он обливается потом и кровью, но голова его ясна. Он отвечает Гауте:
— Во время штурма я вновь обдумал твой замысел и считаю, что теперь его можно осуществить…
Гауте благодарит и уходит. Никому нет дела до старика, опирающегося на старое, негодное ружье, в дуло которого воткнута сосновая ветка. Около часа он бродит по городу, заходясь кашлем, когда встречает шведов, иногда протягивает руку за милостыней. Но сегодня ему не подают. Большинство солдат передвигаются бегом или пригнувшись, опасаясь пули. Время от времени на улице разрывается снаряд, посланный пушкой из крепости, не причиняя, однако, особого вреда.
Шведы захватили Гражданский редут; надо ожидать, что скоро туда явятся с инспекцией высокопоставленные офицеры. Вдоль обочины торчат большие камни, и старик с воткнутой в кремнёвку сосновой веткой бессильно опускается на землю подле одного из них. В городе и вдоль дорог валяется столько раненых и убитых… Никто не обращает внимания на старика.
Кажется, он задремал, время идет, мимо пробегают солдаты, кругом звучит шведская речь. Но вот появляется группа высших офицеров.
Двое из них выделяются внешностью. Они идут бок о бок, старик с минуту колеблется, потом останавливается на том, что облачен в более роскошный мундир. В тот самый миг, когда он спускает курок, понимает, что просчитался. Но палец согнулся, глаз и мышцы приняли решение, доли секунды уже не вернешь, он знает, что это будет величайший промах в его жизни, но ничего не может исправить.
