Это вызвало в Ричарде еще больший взрыв хохота. Король Франции, изобразив на лице крайнюю степень раздражения, поехал прочь. Ричард, продолжая смеяться, последовал за ним в окружении свиты. В этом смехе выбрасывались все волнения сегодняшнего дня, вся кровь и весь ужас.
— Мне кажется, пора пощадить мессинцев, они уже достаточно наказаны, — произнес Филипп-Август мрачно.
— Нет, — прерывая хохот, отозвался Ричард. — По-моему, мессинцы недостаточно удовлетворены и хотят еще кусочек.
— Это ничуть не смешно, — поморщился король Франции на очередной взрыв хохота короля Англии.
— Ancora! Ancora uno pezzo! — не унимался Ричард.
— Однако… — промолвил Филипп весьма недовольным голосом. — Что я вижу!..
— Что ты видишь, Филу?
— Друг мой, — сердито подняв бровь, сказал Филипп, — разве мы не договаривались, когда вместе принимали крест, что добыча всегда будет делиться между нами пополам?
— Возможно, что и договаривались, — с улыбкой отвечал Ричард.
— Почему же тогда кругом развеваются только твои флаги? — показывая на крыши домов, окружающих площадь, спросил король Франции. Всюду реяли белые знамена, пересеченные красным крестом Святого Георгия, и несколько флагов с Чашей Святого Грааля. Голубых стягов с белыми лилиями нигде не было видно. — Друг мой, где же мои лилии?
— Друг мой, — любезно отвечал ему Ричард, — если мои рыцари воюют, а твои прячутся у них за спиной, это еще не значит, что они и флаги вместо твоих вояк будут развешивать. Кто победил, тот и знамя свое водружает. Мессина завоевана Святым Георгием и Чашей Грааля. Им и честь. Пусть в следующий раз отличится лилия — ее восхвалим.
— Но… — открыл обиженно рот король Франции.
— Постой-постой! — не дал договорить ему король Англии. — Боже, какая красавица! Да ведь это… Да ведь это же…
Ему навстречу в окружении своей свиты шла ослепительной красоты девушка. Глаза ее гневно сверкали, придавая красавице еще больше очарования. В руках она несла небольшую книгу в черном переплете, на котором сверкал алмазный крест. На девушке было надето узкое черное платье, расшитое восьмиугольными серебряными звездами и зелеными листьями.
Это была Беренгария, принцесса Наваррская. Или Беранжера, как звали ее на свой лад во Франции, Аквитании и Провансе. Десять лет назад Ричард был страстно влюблен в нее. Ему тогда исполнилось двадцать три, а ей всего лишь тринадцать, и она совсем не понимала, зачем люди влюбляются друг в друга и что нужно от нее этому рыжему нахалу, хоть он и принц и герцог Аквитанский, и отменный певец — дальше-то что? Мало ли принцев, герцогов и хороших певцов? Теперь это была рослая, зрелая, роскошная красавица, и былое чувство вспыхнуло в Ричарде с утроенной силой.
Встав перед сидящим на коне Ричардом, Беренгария обратилась к нему гневно и почти властно:
— Ваше величество! Как это понимать?! Я только сегодня приплыла в Мессину ранним утром и не успела разместиться, как на мой дом нападают ваши люди и начинают его грабить, не глядя на то, что я принцесса Наваррская и никакого отношения не имею к творящимся тут у вас безобразиям!
Ричард с тоскою вспомнил о своих прыщах, затем с надеждой подумал, что, может быть, после сегодняшней победы сыпь трусливо побежит с поля боя, и, радуясь этой заискрившейся надежде, спрыгнул с коня. Тотчас он упал перед прекрасной принцессой на правое колено и, картинно приложив правую руку к сердцу, воскликнул:
— О Беранжера! Свет, струящийся из ваших глаз, столь великолепен, что даже гнев не в состоянии затмить его, а лишь делает ярче. Обещаю вернуть вам в десятикратном размере все, что награбят мои молодцы. Сегодня их день, они столько претерпели издевательств и насмешек от наглых и безбожных мессинцев, что пришло время положить этому конец. Прекраснейшая Беранжера! Если бы вы знали, как я рад видеть вас среди этого дыма, огня и воя! Помните ли вы Тулузу десять лет назад и то, как я ухаживал за вами, как посвящал вам свои стихи, как я безумно был влюблен в вас? Ослепительная Беранжера, будьте моей женой!
Филипп-Август, слушая это словоизвержение и даже не удосужившись соскочить с коня, в сей миг аж икнул от удивления. Красавица принцесса растерялась и, пытаясь вырвать свою руку, уже целуемую страстными сухими губами рыжего нахала, промолвила:
— Ваше величество, мне не до шуток.
— Разве такими вещами шутят? — воскликнул Ричард, поднимая на нее взор своих изумрудно-зеленых глаз, в которых играли веселые огоньки, и он сам чувствовал, как они щекочут ему зрачки. — Я умоляю вас, согласитесь стать моей супругой. Я буду хорошим мужем, я завоюю для вас иерусалимский престол.
— С которого так легко слететь, — промолвил Филипп-Август.
Тут Беранжера не выдержала и впервые улыбнулась:
— Ваше величество, отдаете ли вы себе отчет в том, что говорите? Не воспалился ли ваш мозг в пылу сражения?
— О нет! Да нет же! — воскликнул Ричард. — Да скажите же ей кто-нибудь, что рассудок мой вполне сохранился. Робер!
— О да, — отозвался де Шомон, — можете не сомневаться, ваше высочество, рассудок его величества вполне здоров. А если его сводит с ума ваша несравненная красота, то это всего лишь дополнительное свидетельство, что он в своем уме.
— Превосходно сказано, Робер! — похвалил своего тамплиера Ричард. — Настоящее бонмо![43] Почему я не видел тебя среди тулузских трубадуров? Принцесса, вы видите, что я сгораю от любви к вам? Что вы ответите — да или нет?
Беренгария молчала, продолжая делать попытки освободить руку, покрытую уже сотней поцелуев. Видно было, что в голове у нее все перемешалось — прибытие в Мессину, ужасы разграбляемого города, оскорбления, нанесенные лично ей крестоносцами, и вдруг — предложение руки и сердца от короля Англии, прославленного Ричарда Львиное Сердце, посреди города, захваченного им и объятого пламенем…
— Что же вы молчите? Да или нет?
— Нет.
— Нет?!
— О Господи… Ну ладно, да.
— Да?!
— Пресвятая мадонна!.. Да, сударь!..
— Нет-да-да! — засмеялся Ричард. — На одно «нет» два «да». Значит, «да» победили! Две победы сразу за один день — в войне и в любви. Аой! Беранжера, отныне я буду звать вас Нетдада — Ноуиуи.
— Вот как? — улыбнулась Беренгария, и на сей раз в дивных темно-синих глазах ее засверкали лукавые огоньки. — А я думала, что когда девушке делают предложение выйти замуж и она отвечает согласием, ее начинают величать невестой.
— Невестой! — воскликнул английский король, вскакивая с колена, ловя вторую руку Беренгарии и целуя уже две сразу. — Никогда раньше это слово не звенело в моей душе так прекрасно! Как мне хочется петь! Но голос мой осел. Я раскричал его в грохоте сегодняшних битв.
— Вы споете мне, жених мой, когда ваш дивный голос восстановится, — все больше и больше смягчалась принцесса Наваррская.
— Какая досада, что я не могу подарить вам свою песню прямо сейчас! — переживал Ричард, восторгаясь всем происходящим как ребенок. — Что же я могу дать вам взамен?
— Тишину, ваше величество, — ответила Беренгария.
— Тишину?
— Да, тишину. Прикажите вашему победившему воинству немедленно прекратить грабежи, убийства и изнасилования. Довольно этих ужасов. Ведь вы же христианский государь и, насколько мне ведомо, направляетесь освобождать Гроб Господень от сарацин. Неужто и там крестоносцы под знаменем Святого Георгия будут творить бесчинства над мирными жителями?
— Этим утром, когда вы приплыли сюда, здешние жители отнюдь не были мирными… Но, впрочем, что я объясняюсь!.. Конечно! Желание невесты — закон для жениха. У вас в руках Евангелие. Я присягаю на нем быть вашим женихом и прекратить избиение Мессины. Присягаете ли вы, Беранжера, быть моей невестой?
— Да, ваше величество, присягаю, — ответила Беренгария, кладя свою руку рядом с рукой короля Англии на обложку Святого Благовествования.
— Ты видишь, Филу? Отныне я жених и у меня есть невеста!.. Филу! Куда же ты?
Король Франции с обиженным видом удалялся с того места, где Ричард и Беренгария клялись друг другу в верности на книге в черном переплете с алмазным крестом.
— Он сердится, что его люди оказались сегодня не при деле, — сказал Ричард. — Эй, эн Ролан! — крикнул он стоящему неподалеку графу де Дрё. — Слушать приказ короля Англии и его невесты принцессы Наваррской! Всем немедленно, с этого часа, прекратить разграбление Мессины. Покидать город и возвращаться в лагерь. Сегодня теплый вечер, и мы можем устроить пиршество в своем становье.
— Слушаюсь, ваше величество! — отозвался граф де Дрё.
— Вот видите, Беранжера! Ваша просьба мгновенно исполнена. Могу ли я надеяться на то, что буду видеть вас сегодня в своем стане среди моих пирующих рыцарей?
— Прошу вас избавить меня на сегодня от вида пирующих рыцарей, — снова нахмурилась принцесса. — Я достаточно уже нагляделась на них.
