в этом ее счастье.
Ему, конечно, было обидно, как и любому другому состоятельному человеку, что все то немалое, коим он обладал, пойдет прахом, и титул, и именье, и память о нем, но что поделаешь, жизнь несправедлива и в этом ее смысл, а иначе как скучно бы жилось, ежели всем по заслугам, да по чести воздавалось. В итоге, как бы не горько было признавать, но роду Арсентьевых суждено закончится на нем. Значит, так тому и быть. Настроение от мыслей вновь испортилось, едва успев улучшиться, и вновь пригубив херес, он грустно посмотрел на весь этот странный квартет.
Подали ужин. Лиза, всегда жарко принимавшая участие в беседе, с охотой и энтузиазмом, расспрашивая о том, что произошло в Петербурге за время их отсутствия, сейчас была тиха, молчалива и равнодушна ко всему и всем. А, чванливый, Пал Палыч, пуще прежнего похожий на важную цесарку, впрочем, ту же курицу только с самомнением, со своим тучным крупным телом и головой без шеи, заполнивший собой всю гостиную, скорее метафорически, нежели физически, делал ужин почти не выносимым. Удивительно, как это возможно, чувствовать себя настолько одинокой, когда рядом, так много людей, и ежели бы сейчас остаться одной, с самой собой и со своими мыслями, то пожалуй, и одиночество бы рассеялось. Верно одиночество, лишь состояние души, и никак не связано, с количеством людей подле тебя. Скорее, наоборот, в большой и шумной компании, тоска сия тем пронзительнее и непереносимее, чем больше людей вокруг.
Как бы то ни было, этот вечер, и вечера после, следует перетерпеть, до той поры, пока отдых Трусова не подойдет к концу, и они с сестрой не уедут обратно в Петербург. Конечно теперь, когда дом посетил гость, отлучаться в сад будет не так-то просто, но едва ли что-то в жизни, могло стать ощутимой преградой на пути к встрече с возлюбленным. Ибо нет той силы в жизни, что могла бы поспорить с силой любовных чувств и того интереса, что рождается только между мужчиной и женщиной.
Конечная станция N-ской железной дороги. Вокзал. Тремя часами ранее.
Выйдя из вагона, Павел Павлович Трусов поспешил нанять бричку. Именье его свекра находилось в десяти минутах ходьбы от станции, однако идти пешком, было теперь не по статусу, так что вальяжно, размахивая чемоданом, только сойдя с пирона, он сразу же направился к свободному извозчику. Гордо назвав в качестве адреса дом Арсентьевых, двинулся в путь вполне довольный собой и жизнью.
Не прошло и пяти минут, как показались башни загородного именья. Он бывал тут не раз, но, как и прежде, испытал и зависть и восторг и нечто настолько низменно возвышенное, что словами сие чувство и не передать.
Восхитительный загородный особняк, архитектурное произведение искусства! Одних только жилых комнат девятнадцать и двадцать пять вспомогательных. И все это когда-нибудь станет его! И от восторга чуть не застонал, и едва не заскулил от нетерпенья. В памяти как напоминанье кто он и откуда, вдруг всплыл их обветшалый дом, и покосившийся забор, и криво сбитое крылечко. Он вспомнил папеньку, что умудрился промотать то немногое, что у них было, а потом сгинул в небытие, оставив их, сирых и беспомощных совсем одних.
Он вспомнил матушку, что сберегала каждую копейку, отказывая себе в самом необходимом, во имя него и его будущего. Оставшись только вдвоем, они сплотились против мира так сильно и так крепко, что стали единым целым, полагаясь в жизни лишь на себя, ясно осознавая, что мир этот враждебен и жесток, в особенности к бедным, слабым, немощным и беззащитным. И защищаясь, они воздвигли вокруг себя стену высокомерия, пестуя и лелея тщеславие, помогающее им не только смириться с несправедливостью жизни здесь и сейчас, но и дающее уверенную надежду на будущее воздаяние.
Меж тем, ни в тщеславии, ни даже в доли высокомерия дурного нет, однако же, только тогда, когда чувства эти идут рука об руку с иными качествами, будь то талант или ум, но в отсутствии оных, велика боль разочарования несчастных, что возомнили себя избранным раньше срока и чьим надеждам не суждено будет сбыться.
Так что, вступив в чин коллежского регистратора, должность малую и незавидную, где каждый норовит, разве что в рожу не плюнуть, он быстро понял, что, ежели, не примет каких мер, в обход карьерного порядка, так и пропадет здесь как есть, не сдвинувшись и с места. И на беду Арсентьевых, а на его удачу, свела Трусова судьба со старшей дочерью барона – Катериной. Не сказать, чтоб лицом она была безобразна, однако по большей части походила на батюшку, а значит, кряжиста, широка костьми и лунолика, что еще было бы терпимо, будь она наделена хотя бы толикой обаяния. Но нет ведь, и того малого лишена. С другой стороны будь она первой красавицей, да с таким приданым, разве ж ему светила б такая партия?
В общем, так случилось, что насидевшись в девках, несмотря на немалое приданное и титул, согласна Катерина была уже почти на любое замужество, как и ее родители, обремененные двумя незамужними дочерями, одной из которых не суждено выйти замуж, по причинам уже известным всем и каждому.
Впрочем, брак тот был не без любви, она питала чувства нежные к нему, а он чувства нежные – к деньгам.
И спустя несколько часов, Пал Палыч Трусов, сидя за ужином в этой прекрасной столовой, где стол был так огромен, что походил на гигантскую стоножку, а вся комната набита разной мебелью, настолько, насколько весь дом в его прошлой жизни заставлен не был, думал о том, как в его жизни все чудесно устроилось. Когда пил с тестем вино отменное, а прислуга сновала между ними так бесшумно и с таким подобострастием, что лишь посуда звенела, этим хрустальным звоном достатка и благополучие, он думал, о том, как все таки умен, и что в жизни все дело не в учении, коим он осознанно и не зря пренебрегал, а в наблюдении, и что жизнь научит гораздо лучше, чем сотня тысяч книг.
– Ну что, зять мой, дорогой, скажи мне, что нового в Петербурге? Мы тут и газеты то читаем, раз в неделю, а то и вовсе не читаем, до того нас лень проклятущая обуяла, – хитро спросил Арсентьев, расположившись в главном кресле гостиной.
Вся семья уже отужинала, так что теперь, мужчины с крепким, а дамы с игристым расположились кто на диване, а кто в креслах.
Катерина хотела было расположиться за фортепиано, но батюшка дал знак, что сегодня музицированию предпочитает тишину. И та хотя и была недовольна, но
