в штаб дивизии и спрашивают: «Ты шпионов ловить умеешь?» Я говорю: «Нет, конечно. До войны в милиции работал, но не со шпионами, а со шпаной». Гляжу, генерал заулыбался. «Это, — говорит, — одно и тоже. Иди и учись, старший лейтенант». Пришлось привыкать… Но, в общем, работа как работа оказалась — то ты шпионов ловишь, то тебя шпионы, короче говоря, не скучно было. Причем от возни с бумажками до стрельбы иногда полшага было, а часто и меньше. К таким резким переходам я так и не привык… Уже после войны лет десять по ночам вскакивал и пистолет под подушкой искал.
Так вот, значит… Осенью сорок четвертого года попался нам гауптман Хеске — фашист до мозга костей, ему наши половину левой руки отстрелили, так он, собака, все равно своего бешенства не растерял. С осени сорок первого года служил тот гауптман в полевой фельджандармерии и наше начальство заинтересовал его рассказ о начале партизанского движения в районе Смоленска.
По рассказу гауптмана Хеске выходило, что там действовал партизанский отряд какой-то Жанны и очень много он немцам крови попортил. Наше начальство кое-какие документы подняло, но по ним никакого отряда Жанны не значилось. Вроде бы кое-что в рассказе немца сходилось по фактам с боевой группой номер «пятьдесят семь», только она погибла сразу после выброски. В начале войны так частенько бывало… Опыта — мизер, народ на оккупированной территории запуган, все дороги немецкие патрули блокировали, а по кустам и буеракам много не набегаешь… Воевать почти вслепую приходилось.
А все-таки по рассказу гауптмана Хеске получалось, что партизанский отряд не просто воевал, но оказался почти неуловимым. Немец часто повторял «Жанна, Жанна!..», мол, вы русские специально своей диверсантке такое имя придумали, чтобы за ней народ пошел. А это, мол, не совсем честно, потому что это имя не русское, а французское и настоящая Жанна Д’Арк была католической святой, а не советской комсомолкой. Кроме того, вы, русские дураки, потому что атеисты (смелый был немец на слова, это я с чистой совестью говорю) и вы даже десятой части не сделали, что могли бы с такой отчаянной девчонкой провернуть. Странные слова!.. Словно жалел он ту девчонку, которую поймать хотел. В общем, немного сдвинутым на русской Жанне оказался фашист. Но это понятно, ловил он ее долго, да так и не поймал…
Начальство наше задумалось и решило, так сказать, воздать должное неизвестной героине. В этом смысле «СМЕРШУ» не очень трудно было работать — шлешь запрос и не дай бог ответа вовремя не получишь. А дело-то важное. Например, у нас вся страна знала о подвиге Зое Космодемьянской. А тут вдруг еще одна героиня и такая, что враги ее до сих пор клянут.
Вскоре из кое-как собранной скудной пачки набранного материала (в сорок первом году было многое потеряно) удалось набрать следующие факты. Осенью 1941 года в немецкий тыл была заброшена группа парашютистов-разведчиков. Их задание заключалось в следующем: провести диверсию на крупном железнодорожном узле и установить связь с партизанским отрядом, неподалеку от этого «узла». С партизанами было, пожалуй, сложнее было чем с диверсиями. Знаете, в начале войны были такие «партизаны», которые легко превращались в едва ли не бандитские шайки. Вот один из таких отрядов — малоперспективный, попросту дремлющий в лесу — диверсанты с Большой Земли и должны были мобилизовать на активные действия. А на самом железнодорожном узле действовала крошечная подпольная группа. Но она была до смерти перепугана и никакого рвения не проявляла.
Отряд с Большой Земли почти сразу после десантирования попал в засаду. Диверсанты с боем отступили в лес и погибли один за другим. Возможно, у них была инструкция: главное, прикрывать радиста и скорее всего командир группы должен был ликвидировать его, если бы увидел, что появилась угроза плена. Но в данном случае радист — только он один! — смог уйти от немцев. Наверное, потому что этот радист был… «комсомолкой, спортсменкой и просто красавицей». Командир отряда не смог выстрелить в спину девушке, которой не исполнилось еще и двадцати лет. Ее прикрывали до конца, и она смогла оторваться от немцев…
Через два дня на Большой Земле получили странную радиограмму: «Я осталась совсем одна…» И все! На вызовы рация не отвечала, то есть попросту отмалчивалась.
Начальство пожало плечами… В общем, бывает. Оно отложило подальше документы о заброшенной группе, тем более что их было не так много. Заброску в тыл группы готовил особый отдел армии, армия попала в окружение и все, что удалось спасти из документального — не более, чем пара бумажек.
Кроме того, провалов было слишком много. Они были кровавыми, а отвечать за очередной — да еще за живую девчонку с рацией среди немцев — очевидно, никому не хотелось.
Еще через девять дней Большая Земля получила очередную — вторую по счету — депешу Жанны. Она сообщила: нужно бомбить узловую станцию в ночь на 13-ое. «Окно» для бомбежки всего пара часов — с часа ночи до трех. И никаких объяснений.
Начальство почесало затылок. Что делать, спрашивается?.. И что такого там, в немецком тылу, могла придумать одинокая девчонка? Пусть даже если у нее есть рация. Но стране были нужны успешные удары по немцам. Начальство позвонило «бомберам» и постаралось выяснить, когда те собираются наносить удар по «узловой». Те ответили, мол, 14-го. Им посоветовали перенести удар в ночь на 13-ое между часом и тремя.
А потом разведначальство повесило трубку и задумалось… Оно не верило в успех будущей бомбежки. Но бомбить-то немцев все равно нужно. Кроме того, может быть, девчонка все-таки что-нибудь подсмотрела?.. Или подслушала?.. Ведь бывают же чудеса на войне, а сигнала о работе рации под контролем не проходил.
Бомбовый удар по «узловой» был нанесен в указанное время. Вскоре робкие подпольщики сообщили, что удар получился «чудовищной силы». На станции долго горели платформы с танками и грузовиками, а в госпиталь поступили чуть ли не две сотни раненых солдат и офицеров.
Обрадованное начальство стало вызывать Жанну, но ее рация молчала… Через неделю рация снова заговорила. Жанна снова просила нанести удар по «узловой» 20-ого числа, в три часа ночи.
Начальство вдруг подумало о том, что, пожалуй, девушка-диверсантка ведет себя более активно «застенчивых» партийцев-подпольщиков. Те только сообщали что-то о передвижении грузов по железной дороге, но редко
