Я рассказал ему, что остановился в одной из башен Антонийской крепости, сделав это по совету римлян, которые, опасаясь беспорядков во время праздника, не рекомендовали мне оставаться в городе. Услышав это, он в удивлении и негодовании воздел руки к небу.
– Эта неправда оскорбительна для нас! – воскликнул он. – У синедриона достаточно стражи для поддержания порядка, он справляется с возмутителями спокойствия намного лучше римлян! Естественно, жители Иерусалима не испытывают теплых чувств по отношению к сирийским легионерам, однако в этом вина последних! А чужестранец, приносящий городу доход, уважающий наши законы и обычаи, всегда бывает принят наилучшим образом: его балуют, ублажают, гиды оспаривают честь оказать ему услугу, а эрудиты готовы поведать ему истину о нашей вере; в его распоряжении всегда широкий выбор постоялых дворов – от самых скромных до самых роскошных, а для его удовольствия в некоторых домах допускаются всевозможные развлечения, как в Египте, Греции или Вавилоне! Если он жаждет экзотичных наслаждений, он может найти здесь даже индийских танцовщиц! Однако ему, естественно, лучше устроиться в этом недавно построенном квартале, поближе к форуму.
Я рассказал ему о том, как восточный ветер доставил мне немало хлопот, вызвав сильную головную боль, и о своем неприятном пробуждении отзвука падающих щитов на рассвете, когда случилось землетрясение.
Он еще сильнее стал убеждать переселиться в город.
– Не стоит обращать внимание на этих два несчастных толчка! Ведь они даже не причинили никакого ущерба! Если бы ты жил здесь, в самом лучшем квартале, ты даже не заметил, что случилось сегодня утром: лично я даже не проснулся! Естественно, в крепости толчки ощущались сильнее.
Я попытался перевести наш разговор на события, связанные с Иисусом из Назарета, хотя прекрасно понимал, что тем самым нарушаю правила вежливости.
– В добавок ко всему вы распяли вашего царя как раз в то время, когда я подъехал к городу, – с наигранной раздраженностью продолжал я – а такое зрелище не может доставить удовольствие, можешь мне поверить!
По лицу банкира пробежала тень, однако он хлопнул в ладони и приказал, чтобы нам принесли вина с медом и пирожных.
– Ты странный путешественник, если находишь лишь причины для недовольства в этом городе, единственном священном во всем мире! Однако сделай одолжение: присядь и соблаговоли меня выслушать, потому что я вижу ты не сведущ в том, о чем говоришь. Мы, сыновья Авраама, действительно страстные почитатели Святого Писания и пророчеств, и это нетрудно понять: у нас наилучшая из всех возможных религий и самая невероятная история. Подумай: мы единственная нация, поклоняющаяся лишь одному богу, который не допускает поклонения другим богам, и лишь мы обладаем здесь, в Иерусалиме, единственным храмом, в котором чествуем нашего бога по законам, которые он сам нам продиктовал устами освободителя нашего народа.
Он улыбнулся мне и предложил вина и пирожное, однако ничего не налил себе, и я заметил, что наши пирожные лежат на различных подносах. Проследив за моим взглядом, он еще раз улыбнулся.
– Не забывай, что я – иудей, и у меня есть свои предрассудки, – произнес он – Однако я не разделяю с тобой кубок и не ем с одного подноса лишь из-за присутствия в доме слуг. Не думай, что это проявление высокомерия. Я – образованный человек, и мне тысячу раз приходится нарушать предписания наших законов, соблюдая их лишь для видимости. Среди нас живут фарисеи, которые отравляют жизнь себе и другим, требуя фанатичного послушания законам. В этом и состоит наше противоречие: во всех городах мира один и тот же закон объединяет всех сынов Израиля и не позволяет им смешиваться с другими. Если бы дело обстояло иначе, то после того как они вынесли иго рабства египетского и вавилонского, они давно растворились бы среди других народов. Ну а я, будучи цивилизованным человеком и чувствуя себя греком в душе, не могу допустить, чтобы закон мешал развитию. В то же время, поверь мне, если бы потребовалось, я позволил бы растерзать себя на части ради нашего бога и нашего храма! История со всей очевидностью показала, что мы – богоизбранный народ. Поняв это, трудно себе представить, что вопросы употребления пищи и напитков, необходимость мыть руки и посуду могут каким-то образом воздействовать на величие нашего бога, однако следует признать, что такие сложные обычаи и традиции, как обрезание, субботнее очищение и все остальное, что нелегко объяснить профану, служат объединению нашей нации в этой маленькой стране на перекрестке между Востоком и Западом, позволяя ей не смешиваться с остальными и быть готовой к тысячелетнему царствованию, которое наступите приходом Мессии.
Он бросил на меня беглый взгляд и поспешил добавить:
– Так говорили пророки, однако ты не должен воспринимать эти слова буквально и думать, что мы вынашиваем мысль о покорении мира с помощью Мессии. Лишь простонародье, плебс, как говорите вы, римляне, верит в эти сказки. По своему темпераменту мы склонны к экзальтации, что постоянно вызывает появление среди нас различных мессий, испытывающих судьбу. Любой чудотворец способен привлечь на свою сторону несчастных людей: для этого ему достаточно обладать уверенностью в своих силах! Однако можешь отбросить все сомнения: мы сумеем распознать настоящего Мессию, если он когда-нибудь явится! В этом деле у нас есть большой опыт: наш царь Макковей распял три тысячи фанатиков! Я никак не могу тебя понять: ты испытываешь сострадание к человеку, выдававшего себя за Мессию!
Пока он говорил, я продолжал лакомиться пирожными и вином, которое под конец ударило мне в голову.
– Сколько слов сказано и с каким выражением ради дела, которое, по твоим же словам, ничего не стоит! – сказал я с улыбкой.
– Поверь мне, мессиям отведено лишь определенное время – продолжал он. – Вечен лишь наш бог, и храм еще веками будет собирать всех иудеев. У нас есть все причины возблагодарить римлян за то, что благодаря нашей религии мы занимаем отдельное место среди всех прочих народов и за то, что они позволили нам самоуправление. Императоры Август и Тиверий проявили великодушие, прислушавшись к нашим сетованиям, и мы признательны им за то, что наше положение обрело устойчивость. По правде говоря, с тех пор как Рим взял на себя обязанности по управлению цивилизованным миром, наша ситуация несравненно улучшилась: если бы нам пришлось содержать постоянную армию, что необходимо для каждой свободной страны, то она могла бы истощить все наши запасы непрерывными войнами с завистливыми соседями. При существующем порядке у нас есть солидный гарант неприкосновенности каждого большого поселения, будь то даже в таких далеких провинциях, как Галлия, Британия или берега Скифии; подобное покровительство способствует процветанию нашей репутации хороших коммерсантов, о которой известно даже варварам. Лично я, развлечения ради, посещаю часть свободного времени поставке орехов в Рим. Единственной черной тенью представляется то, что никому из нас не удается стать судовладельцем: не знаю почему, но только морские волны не привлекают к себе людей моей нации и не внушают им доверия! Все верующие, у которых есть такая возможность, прибывают в Иерусалим для приношения жертвы в храме; поступающие без конца жертвоприношения и дары образуют несметные богатства. Теперь тебе должно быть понятно, что мы не можем допустить, дабы народ увлекся мечтаниями о каком-то там царстве!
Было ясно: этому приверженцу синедриона очень хотелось заставить меня разделить его убеждения.
– Однако, несмотря ни на что, мы постоянно живем на краю гибели! – сказал он, наклонившись ко мне. – Достаточно, чтобы какой-то алчный прокуратор провозгласил для себя девиз «Разделяй и властвуй!» и стал поддерживать тех, кто домогается власти, как тут же по всей стране вспыхнули бы бунты и восстания, позволившие ему завладеть частью или даже всеми сокровищами храма. Хотя, даже если не иметь в виду наших интересов, для Рима намного выгоднее поддерживать существующий порядок дел и оказывать помощь синедриону, который не вмешивается в политику. Дабы ты лучше понял, что это такое, скажу, что наш синедрион чем-то похож на римский сенат. В него входят первосвященники, наиболее эрудированные скрибы и группа влиятельных жителей, именуемых старцами; последние – не обязательно люди пожилого возраста, они полноправно участвуют в делах Совета благодаря состоянию или влиятельности своего рода. Простонародье же не имеет никаких политических образований, а значит не может вмешиваться в дела правления. Вот почему мы должны в самом зародыше пресекать попытки усилить влияние народа или восстановить монархию, даже если они кажутся не опасными, прикрываются нашей верой или любовью к ближнему.
Мое неприязненное молчание заставляло банкира быть более словоохотливым и искать в свою пользу новые доводы так, как ищут оправдания.
