– Пойди зажги еще один, – сказала она.
Он подчинился, при этом у него был отстраненный вид. Ребенок замедлил шаг, когда услышал, что отец тихо сказал:
– Скоро, жена, мы вернемся в Иерусалим.
– Да, равви, – откликнулась она.
– И ты похоронишь меня в земле моих отцов и моих предков. И ты утолишь свою печаль, думая, что мозг моих костей проник в цветы и что зрачки моих глаз будут питать ростки, которые появятся следующей весной.
– Не говори так, Иосиф, иначе я заплачу.
Но она уже плакала.
– Ты поймешь, жена, что когда великие горести и сильная радость приходят поздно, они становятся слишком тяжелым испытанием для уставшего сердца. И это сердце мечтает лишь о том, чтобы упокоиться на груди Господа. Помоги мне подняться.
Наконец Иосифу удалось заставить мышцы подчиняться ему. Шатающаяся конструкция из костей и суставов пришла в движение под действием сухожилий. Однако Иосиф был чуть более сгорбленным, чем обычно. А волосинки бороды как-то странно закрутились.
– Поешь немного, – сказала Мария.
– Архелай, – пробормотал старик. – Архелай! Плевелы всегда растут в полях!
Ребенок наблюдал за отцом из темноты кухни.
– Архелай! Архелай! – повторил он, словно это была считалочка.
Когда немного позже Иисус лег спать, его охватила грусть. Вокруг него были все время грустные люди. Почему весело смеялись только язычники?
Иосиф проснулся непростительно поздно. Он даже и дальше спал бы, если бы не крики бродячих торговцев, расхваливавших свои огурцы, сладкую морковь, дыни и фиги, и отчаянно торговавшихся женщин, которые даже просили поднять корзины с товаром повыше, чтобы повнимательнее рассмотреть чудесные плоды египетской земли, правда лишь для того, чтобы раскритиковать их.
Переживания вчерашнего вечера измотали Иосифа, но возможность возвратиться в Израиль наполняла его радостью. Воспоминания роились у него в голове, но он их прогнал, иначе снова заплакал бы. Он удивился, что в доме царит тишина, и пошел в комнату, которую Мария занимала вместе с Иисусом. Она спала и тяжело дышала во сне. Пот струился по ее лбу. Впервые с тех пор, как он женился на Марии, Иосиф упрекнул себя за холодное отношение к ней, которого он не скрывал. Она была так молода! А когда он принял ее в дом, была еще моложе. Что знала она о жизни? Если она и согрешила, то настало время прощения. Некоторые женщины рождены, чтобы всегда оставаться детьми, и Мария была из их числа. Сирота, отвергнутая всеми, она была бы заклеймена позором, если бы он не женился на ней. Или уже умерла бы. Он явился для того, чтобы признать ребенка, которого она зачала, маленькую зеленую веточку на сухом дереве… Он обернулся к кровати Иисуса и улыбнулся. Ребенок сидел совершенно бодрый.
– Я уже умылся, – тихо сказал он.
Мария вдруг перестала сопеть. Она взмахнула руками, словно тонула, пробормотала несколько неразборчивых слов и резко села, явно ошеломленная.
– Уже поздно! – воскликнула она. – Уже слишком поздно! Наверное, я заболела.
– Просто устала, – сказал Иосиф. – Я хочу, чтобы ты подготовила все к нашему отъезду и заплатила долги, если они у нас есть. Мы отправимся в дорогу, возможно, завтра или послезавтра.
– Кто такой Архелай? – вдруг спросил Иисус.
– Царь страны, куда мы отправляемся, нашей страны, Израиля. Твоей страны. Но это не настоящий царь, а слуга римлян.
– Он плохой человек, – сказал Иисус.
– Да, он плохой человек, как и его отец Ирод, – ответил Иосиф, немного удивившись тому, что ребенок задает такие вопросы.
– Мы покинули Израиль из-за Ирода, – продолжал Иисус, не то утверждая, не то задавая вопрос.
– Иисус… – произнесла Мария, испугавшись, что Иосиф сочтет ее сына слишком дерзким.
– Это правда, мы покинули Израиль, поскольку Ирод убил бы меня, а возможно, он убил бы нас, всех троих. Тебе об этом рассказала мать?
– Нет, я сам додумался.
– Ты правильно думаешь, – заметил Иосиф, улыбаясь. – Когда мы вернемся домой, я найду хорошего раввина, чтобы он учил тебя. А сейчас прочти молитву.
– Я ее уже прочел.
– Тогда пойдем, ты выпьешь молоко вместе со мной, – сказал Иосиф.
Ребенок последовал за отцом в кухню. Но Мария, вместо того чтобы побежать вперед и налить молоко в чаши, проводила их задумчивым взглядом. Впервые Иосиф выказал такую нежность по отношению к ребенку. Потом она торопливо надела сандалии и бросилась подавать на стол.
На вилле Крисилаиоса день начался плохо. Грек был в ярости. Он едва притронулся к принесенному слугами завтраку, который состоял из винограда, сладких лимонов и сметаны, посыпанной корицей.
– Пышный праздник из-за пустяка? – ворчал он. – Ох уж эти иудеи! Эти фанатичные обезьяны! Всегда что-нибудь выдумают! Сначала они имели наглость заняться торговлей пряностями! Потом их царь умер, а префект великой Римской империи не в состоянии думать ни о чем другом! Напасти на их головы и на головы всех их царей! Что я скажу своим сотоварищам?
Два раба-абиссинца почтительно слушали эти ругательства. Их лица не выражали никаких чувств. Однако они знали, что у этих мерзких иудеев нет рабов.
Глава VII
Остановка в Назарете
Иосиф должен был проститься с раввином Елеазаром.
Когда он пришел в синагогу, Ионафан, младший сын священнослужителя, убирал двор. Он узнал Иосифа и поспешил ему навстречу.
– Отец ждет вас, – сказал он и вновь принялся за работу.
«Но как он может меня ждать?» – спрашивал себя Иосиф.
Но Елеазар подтвердил, что действительно ждал прихода старика.
– Я не прорицатель, Иосиф, но я знаю, что ты не чувствуешь себя в Александрии как дома, а поскольку ты стареешь, то хотел бы вернуться в родную страну как можно быстрее. Когда думаешь отправляться в путь?
– Завтра.
– Мне хотелось бы, чтобы ты подождал еще один день. Послезавтра из Александрии в Иерусалим уходит караван набатеев.
– Спасибо, что ты заботишься обо мне.
– Порой, Иосиф, мне кажется, что ты принадлежишь к миру, который существует только в твоих воспоминаниях, если не сказать в мечтах.
– Этот мир еще возвратится.
– Да сбудется твое желание! Но вспомни: когда у нас были пророки, мы были народом воинов. Сейчас же мы стали народом торговцев. Но я ждал тебя вовсе не для того, чтобы поучать. Я собирался спросить, в какое место в Израиле ты хочешь отправиться.
– В Иерусалим, конечно. Там меня ждут мои сыновья.
– Я бы не советовал тебе ехать в Иерусалим. Сейчас этот город как никогда кишит интриганами. Многие из твоих врагов, вероятно, еще живы и не думают утихомириваться. К тому же кандидатура Архелая еще не одобрена Римом. Вполне возможно, ему придется отправиться в Рим, чтобы просить милости у Цезаря. А в его отсутствие народ может взбунтоваться против сына человека, которого все ненавидели. Так или иначе, противники Архелая не преминут взбудоражить народ. Начнутся мятежи, и римляне ответят на них массовыми убийствами. Ты не одинокий человек, ты несешь ответственность за свою семью. Я советую тебе повременить с возвращением в Иерусалим.
– Ты видишь далеко, – сказал Иосиф.
– Поезжай в Галилею. Туда редко докатываются волны беспокойства, захлестывающие Иерусалим. Там ты будешь в большей безопасности.
– Еще раз благодарю за заботу по отношению ко мне.
Они немного помолчали. Но у Елеазара был такой вид, словно он хотел что-то добавить.
– Отныне ребенок твой, – сказал он наконец.
Старик почувствовал, что кончики его ушей покраснели. Этот раввин был хитрым лисом.
– Это дар Всевышнего, – продолжал раввин. – Похоже, он одаренный ребенок. Когда ты приводил его сюда перед Пасхой, я присмотрелся к нему и немного побеседовал с ним. Он очень развит для своего возраста. Ты сделаешь из него священника?
Иосиф долго рассматривал плиты на полу комнаты.
– Я принадлежу к Давидову племени, – наконец сказал он. – Священник моего племени должен быть воспитан в Иерусалиме или, что даже лучше, в Вифлееме. А поскольку мы направляемся в Галилею…
– Понимаю, – холодно произнес Елеазар. – И все же подумай.
– Теперь я должен проститься.
– Возьми это с собой, – сказал Елеазар, протягивая своему гостю полотняный мешочек, в котором четыре года назад лежала жемчужина.
Иосиф развязал мешочек. Жемчужина по-прежнему лежала там.
– Ты не продал ее! – запинаясь, пробормотал он. – Но откуда деньги, которые ты мне дал за нее?
– У нас есть средства, чтобы помогать людям, таким, как ты. Они пополняются благодаря пожертвованиям богатых торговцев. Я предположил, что эта жемчужина тебе еще может понадобиться, поскольку никогда не верил, что ты навсегда останешься в Александрии. Тебе потребуются деньги, чтобы обосноваться в Галилее.
– Да благословит тебя Господь!
Возвращаясь домой, Иосиф не испытывал ни радости, ни удовлетворения. Он не сумел по достоинству оценить уроки, которых раввин преподал ему целых два, один относительно будущего Иисуса, другой – относительно истинной сущности щедрости, не говоря уже о здравых рассуждениях по поводу места, какое им лучше выбрать для жизни в Израиле.
