вероятно, она даже не способна увидеть, какой он на самом деле. Спят они в отдельных комнатах: господин Сахгал часто работает допоздна. Мама тоже вряд ли поверит, а если и поверит, то отмахнется – мол, ты просто драматизируешь, углядела непотребство в совершенно нормальном желании дяди приласкать племянницу. И даже если она поверит ей полностью, до конца, что тут можно поделать? Разоблачить мужа Майи и разрушить ее глупое женское счастье?
Лата почему-то вспомнила, что ни мама, ни Савита не рассказывали ей, что такое менструация. Месячные пришли неожиданно, в поезде, когда Лате было двенадцать. Отец к тому времени умер. Вагоны люкс остались в прошлом, теперь госпожа Рупа Мера и ее дети ездили в простых вагонах – между вторым и общим классом. Стояла летняя жара, как и сейчас, сезон дождей еще не начался. Лата с мамой поехали куда-то вдвоем, без Савиты и остальных. Ощутив странный дискомфорт внизу живота, Лата отправилась в туалет и увидела, что истекает кровью. В ужасе, решив, что умирает, она бросилась обратно в вагон. Мать дала ей носовой платок и почему-то смутилась, велела ни с кем это не обсуждать, особенно с мужчинами. Сита и Савитри о таких вещах не разговаривали. Лата принялась гадать, чем же заслужила эту напасть. Наконец мама успокоила ее и велела не переживать, это случается раз в месяц со всеми женщинами и делает их такими особенными и чудесными.
– С тобой тоже? – уточнила Лата.
– Да, – ответила госпожа Рупа Мера. – Раньше я пользовалась мягкой тканью, но теперь есть специальные прокладки. Нужно всегда иметь при себе несколько штук про запас. У меня в чемодане должны быть, давай достанем.
Из-за жары Лате было особенно неприятно и липко, но пришлось терпеть. Увы, с годами лучше не стало: хлопотно, неприятно, спина болит, да еще перед экзаменами цикл сбивается. Чудесного мало. Когда она спросила Савиту, почему та ее не предупредила, сестра ответила: «А я думала, ты уже все знаешь. Я в твоем возрасте знала».
Часы в коридоре пробили три, но Лате так и не спалось. Вдруг она опять окаменела от страха: послышались знакомые мягкие шаги по ковру. Неужели опять остановятся у ее двери?! Ох, ма, ма, запричитала про себя Лата.
Однако шаги начали удаляться и стихли где-то в дальнем конце коридора, рядом с комнатами Пушкара и Киран. Наверное, господин Сахгал решил проведать сына. Лата стала ждать, когда он пойдет обратно, но это случилось только через два часа, около пяти утра. Дядя тихо прокрался по коридору в свою комнату, на мгновение замерев у ее двери.
9.17
К завтраку господин Сахгал не спустился.
– Сахгалу-сахибу сегодня нездоровится. Он столько работает! – посетовала госпожа Сахгал.
Госпожа Рупа Мера покачала головой:
– Майя, скажи ему, чтобы не усердствовал. Вот мой муж перетрудился: сердце не выдержало нагрузки. А все ради чего? Ради какой такой великой цели? Да, каждый должен трудиться, но и меру надо знать. Лата, ты почему не ешь свой тост? Остынет же! Смотри, Майя-маси приготовила твое любимое сливочное масло!
Госпожа Сахгал сердечно улыбнулась Лате:
– У нее такой усталый и обеспокоенный вид. Бедняжка, наверное, уже влюбилась в Х. и теперь ночами только о нем и мечтает. – Она радостно вздохнула.
Лата молча намазала маслом поджаренный хлеб.
Обычно господин Сахгал помогал сыну за столом, но сегодня его не было, и Пушкар никак не мог управиться со своим тостом. Киран – такая же понурая и невыспавшаяся, как Лата, – подошла ему помочь.
– А как он бреется? – тихо спросила госпожа Рупа Мера.
– О, ему помогает Сахгал-сахиб, – ответила госпожа Сахгал. – Или кто-нибудь из слуг. Но Пушкару больше нравится, когда это делаем мы. Ах, Рупа, вот бы ты побыла у нас подольше! Нам столько нужно обсудить. И девочки пообщались бы.
– Нет! – вырвалось у Латы. На ее лице читался страх и отвращение.
Киран уронила нож на тарелку Пушкара и стремглав выбежала из столовой.
– Лата, немедленно перед ней извинись! – взвилась госпожа Рупа Мера. – Ты что творишь? Совсем стыд потеряла?
Лата могла бы объяснить, что дело не в Киран, просто она ни дня не проведет больше в этом доме. Но такие слова неизбежно обидели бы госпожу Сахгал. Поэтому она просто опустила голову и промолчала.
– Ты меня слышала? – В пронзительном голосе госпожи Рупы Меры зазвучали нотки гнева.
– Да.
– Что «да»?
– Да, ма, я тебя слышала. Слышала, слышала!
Лата встала и ушла к себе. Госпожа Рупа Мера не верила своим глазам и ушам.
Пушкар запел и принялся запихивать в рот маленькие кусочки тоста, который ему намазала маслом и нарезала сестра. Госпожа Сахгал расстроилась.
– Жаль, здесь нет Сахгала-сахиба. Он знает подход к детям!
Госпожа Рупа Мера сказала:
– Лата порой совсем не думает, что творит. Пойду с ней поговорю. – Тут ей пришло в голову, что она слишком строга к дочери. – Наверное, перенервничала в Канпуре. Я тоже, конечно, нервничаю. Столько для нее хлопочу – а она не ценит! Только Он меня и ценил.
– Ты сперва допей чай, Рупа, – сказала госпожа Сахгал.
Несколько минут спустя госпожа Рупа Мера вошла в комнату дочери и обнаружила, что та спит. Да так крепко, что ее с трудом растолкали к обеду.
За обедом господин Сахгал улыбнулся Лате и сказал:
– У меня для тебя подарок.
Он протянул ей маленькую плоскую квадратную коробочку в красной оберточной бумаге с узором из бубенцов, веток остролиста и прочих рождественских атрибутов.
– Какая прелесть! – воскликнула госпожа Рупа Мера, хотя понятия не имела, что внутри.
Уши Латы вспыхнули от стыда и ярости.
– Он мне не нужен.
Ее мать потеряла дар речи.
– А потом мы с тобой сходим в кино, – сказал господин Сахгал. – Как раз успеем до поезда.
Лата в замешательстве уставилась на него.
Госпожа Рупа Мера, которая всегда считала невежливым открывать подарки при других, от потрясения забылась и велела дочери:
– Открывай.
– Не хочу! – отрезала Лата. – Открывай сама. – Она оттолкнула коробочку. Внутри что-то звякнуло.
– Савита никогда так себя не вела, – начала ее мать. – Маусаджи специально для тебя взял выходной, чтобы мы с Майей могли спокойно поболтать! Ты не представляешь, как он за тебя волнуется! Говорит, что ты умная девочка, но я начинаю в этом сомневаться. Скажи ему спасибо за подарок.
– Спасибо, – проронила Лата, чувствуя себя опороченной и униженной.
– Когда вернешься из кино, расскажешь, о чем был фильм.
– Я не пойду в кино.
– Что?
– Я не пойду в кино!
– Маусаджи будет с тобой, Лата, чего ты боишься? – недоумевала ее мать.
Киран бросила на
