Даже Симран, вообще-то любившая его голос, однажды признала, что слуха у него нет.
– Хареш, ты твердо решил жениться? – спросила его по-пенджабски сестра Симран. Она была на три года старше Симран и сама вышла замуж за офицера-сикха по договоренности родителей.
– А что мне еще делать? – спросил Хареш. – Пора остепеняться. Время идет. Мне уже двадцать восемь. Я ведь и о Симран забочусь: пока не женюсь, она так и будет отказывать всем, кого ей подберут родители.
В глазах Хареша стояли слезы. Сестра Симран погладила его по плечу.
– И когда ты понял, что эта девушка тебе подходит?
– На вокзале Канпура. Я угостил ее какао – ну, знаешь, «Фезантс»… – Он осекся, увидев ее выражение лица: она явно не желала знать подробности.
– Ты написал отцу?
– Сегодня ночью напишу, когда вернусь в Канпур. – Хареш нарочно выбрал поезд, который отбывал из Лакхнау почти одновременно с поездом госпожи Рупы Меры и ее дочери: хотел еще разок повидать Лату.
– Ты только Симран пока не пиши, ладно?
– Почему? – с досадой спросил Хареш. – Рано или поздно придется поставить ее в известность.
– Если у вас с той девушкой не сложится, ты напрасно причинишь Симран боль.
– Она удивится, что я так долго молчу.
– А ты не молчи, пиши, как обычно.
– Да что ты! – Харешу претили любые недомолвки.
– Я же не прошу тебя врать, просто не поднимай эту тему.
Он задумался.
– Ладно, – наконец сказал он, а сам подумал, что толку от этого не будет: Симран наверняка почувствует, что теперь не только в ее, но и в его жизни начали происходить события, которые могут их разлучить.
9.20
Через некоторое время они сменили тему и заговорили о жизни самой сестры Симран. Ее маленький сын Монти (трех лет от роду) захотел, когда вырастет, служить во флоте, а муж (любивший сына до беспамятства) принял это заявление очень плохо. Он решил, что это своеобразный вотум недоверия со стороны Монти, и, похоже, обиделся. Сама она связывала желание сына с его любовью поплескаться в ванной с корабликами: до солдатиков малыш еще просто не дорос.
Монти не очень хорошо произносил некоторые звуки и слова. Вот на днях он сказал (по-английски, а не по-пенджабски), играя в луже после очередного короткого ливня: «Ситяс как плыгну в силидину!» Сестра Симран считала такое произношение невозможно умилительным и надеялась, что с годами сын все же начнет отправлять своих оловянных солдатиков «на смелтный бой». Монти слушал ее с выражением уязвленного достоинства на лице. Время от времени он тянул ее за руку: мол, ну хватит уже болтать.
Хареш был не голоден и решил вместо обеда сходить в кино на двенадцатичасовой сеанс. В местном кинотеатре крутили «Гамлета». Сама картина ему понравилась, но нерешительность главного героя не вызвала у него ничего, кроме раздражения.
После кино он нашел дешевую парикмахерскую, где постригся всего за одну рупию, потом купил пан и отправился на вокзал, чтобы сесть на поезд до Канпура – и, если повезет, встретить Лату с мамой (он испытывал теплые чувства к ним обеим). То, что повидаться все же удалось, подняло Харешу настроение на целый день, а то, что они не помахали ему в ответ из отъезжающего поезда, не особенно его расстроило. Счастливые встречи с Латой на двух вокзалах он решил считать добрым предзнаменованием.
Ехать до Канпура было два часа; Хареш достал из портфеля голубой именной блокнот (вверху каждой страницы было оттиснуто «Х. К. Кханна») и еще один, попроще, для заметок. Он перевел взгляд с одного на другой, потом на свою попутчицу, сидевшую напротив, затем посмотрел в окно. На улице темнело. В вагоне зажгли свет. Наконец Хареш понял, что бессмысленно писать серьезное письмо в трясущемся поезде и убрал первый блокнот подальше.
Открыв второй, он вывел: «Список дел», потом исправил эти слова на другие: «Не забыть», потом зачеркнул и их и написал: «Сделать». В голову пришла мысль, что он ведет себя не умнее Гамлета.
Составив список писем, которые ему предстояло написать, и разных рабочих дел, он задумался о более важных вещах и начал третий перечень под названием «Моя жизнь»:
1) Следить за новостями и событиями в мире.
Хареш полагал, что в этом смысле он не очень хорошо показал себя на встрече с Латой и госпожой Мерой. Однако на работе его так заваливали делами, что порой он не успевал даже открыть газету, не то что ее прочитать.
2) Делать зарядку минимум 15 мин. в день. Где взять время?
3) Сделать так, чтобы 1951 стал решающим годом в моей жизни.
4) Полностью выплатить долг дяде Умешу.
5) Научиться управлять своим гневом и терпеть неразумных, охотно или нет.
6) Довести до конца затею с брогами для Кедарната Тандона (Брахмпур).
Последнее он вымарал и перенес в список рабочих дел.
Это он тоже вымарал, но потом вписал заново.
8) Учиться у хороших людей, таких как Бабарам.
9) Прочесть все основные романы Т. Г.
10) Стараться, как раньше, регулярно вести дневник.
11) Составить список 5 лучших и 5 худших своих качеств. От первых избавиться, последние – развивать.
Хареш прочитал последний пункт, удивленно поднял брови и исправил ошибку.
9.21
Было уже поздно, когда он вернулся на виллу «Вяз». Миссис Мейсон, которая иногда ворчала, если Хареш опаздывал к обеду или ужину (на том основании, что это расстраивает слуг), на сей раз встретила его весьма радушно.
– Ах, у вас такой усталый вид! Дочка мне говорила, что вы сейчас очень заняты! Но все же могли бы предупредить, что уезжаете. Мы вам и обед вчера приготовили, и ужин, и сегодняшний обед… Ну да ладно. Вы наконец дома, это главное. Сегодня у нас баранина. Ароматнейшее, сытное жаркое!
Хареш был рад это слышать – он ничего не ел с самого утра. Миссис Мейсон сгорала от любопытства, но все же удержалась от допроса, пока он расправлялся с бараниной.
После ужина миссис Мейсон обратила на него вопросительный взгляд.
– Как Софи? – ловко вывернулся Хареш. Софи была любимой персидской кошкой миссис Мейсон и неизменным объектом ее длинных и весьма оживленных рассказов.
Прослушав пятиминутный эпизод из саги о Софи, Хареш зевнул и сказал:
– Что ж, спокойной ночи, миссис Мейсон. Спасибо огромное, что не дали моему ужину остыть. Пожалуй, мне пора на боковую.
И прежде чем миссис Мейсон успела завести разговор о Симран или двух его вчерашних гостьях, Хареш скрылся.
Он чертовски устал, но решил
