лучше.
Собственно, Любко интересовала только погрузка служительниц храма богини Макоши. Поэтому после разговора с северянами он вернулся на корабль к Вольге и сказал ей, что теперь им надо осмотреть храм, чтобы определить, какое имущество брать и как его размещать на кораблях.
Пока шли в храм, Вольга рассказывала, что с собой на корабль она возьмет Ластивку и двух служанок.
Любко прикинул в уме – при таком раскладе десяток дружинников охраны Вольги вполне уместится на главном корабле.
– Остальные служительницы храма разместятся на остальных кораблях, – сообщила Вольга.
– У них имущества много будет? – спросил Любко. Он не знал, как живут храмовые служительницы.
– Ах, всего ничего! – снисходительно воскликнула Вольга. – Служительницы живут скромно: у них только немного одежды да небольшие кумиры, перед которыми они служат, да немного украшений, ну и немного косметики.
– Многовато звучит, – усомнился Любко.
– Но все это прекрасно умещается в одном сундучке, – утешила Вольга.
– Ну если в одном сундучке, то тогда ничего, – согласился Любко.
За разговором они подошли к храму. При виде величественного здания в голову Любко пришел еще один вопрос, и он его задал Вольге:
– Надо бы посмотреть, что мы будем грузить на корабль.
– Давай посмотрим, – сказала Вольга и поинтересовалась: – Откуда начнем? С моих вещей?
– Я думаю, что твоих вещей не так уж и много будет. На главном корабле разместим самое нужное, а если что не уместится, то остальное погрузим на другие суда, – сказал Любко.
– Тогда иди за мной, – сказала Вольга и направилась в храм.
Прародительница Макошь почитается всеми: и мужчинами, и женщинами. Но хоть она и богиня, тем не менее она женщина и потому ближе к своим дочерям, продолжающим род человеческий. Вот почему женщины в силу предназначения и допущены к служению богини. Мужчинам же не часто приходится бывать в храме.
Когда Вольга и Любко вошли внутрь храма, тот с любопытством стал осматриваться.
Впрочем, особенно необычного тут ничего и не было: святилище представляло собой большую комнату без окон, освещенную небольшими масляными светильниками, из-за чего в ней казалось довольно темно.
Полы у стен были заняты небольшими деревянными идолами.
На них, в общем-то, Любко не смотрел, потому что все его внимание привлекла огромная статуя в конце зала, изображающая женщину с преувеличенно пышными формами. У ее ног был устроен небольшой очаг, в котором горел огонь.
Гуляющие по статуе отблески огня вызывали в душе человека, особенно первый раз увидевшего ее, благоговейный трепет. Любко многое видел на свете и мало чего боялся, но увиденное в храме впечатлило его. Он чувствовал желание упасть на колени перед богиней.
Зная, какие ощущения у людей вызывает идол, Вольга бросила любопытный взгляд на Любко.
– Ну как?
Любко взял себя в руки.
– Большой, – коротко сказал он.
– Что?
– Истукан большой, – повторил Любко.
– И что же? – с некоторым разочарованием спросила Вольга.
– Он займет много места в корабле, – сказал Любко и поинтересовался: – Из чего он сделан?
– Из камня, – ответила Вольга.
– Значит, он очень тяжелый. Как бы не пришлось под него искать отдельный корабль. А кораблей и так маловато, – задумчиво проговорил Любко. – Мне кажется, что везти на корабле его будет невозможно.
Вольга возмутилась:
– Этот идол – священен. Как ты можешь так говорить?
– Он утопит любой наш корабль. – С уверенностью заявил Любко и очень серьезно спросил: – Что же делать будем с истуканом?
Вольга задумалась, ведь вопрос поставил ее в тупик. Она даже стала рассуждать вслух, и при этом на лбу ее от напряжения появились морщины.
– Мы делаем фигуры богов и преклоняемся перед ними. На самом деле бог не имеет лица. Он повсюду. Он может принять любой вид. Человек не может знать истинный лик бога. Таким образом, любой истукан – всего лишь только символ бога. Мы преклоняемся не камню, или дереву, или глине, из которых сотворено изваяние, а богу, который стоит за ним, – продолжала рассуждать она. – А раз изваяние не бог, то, когда понадобится, можно создать новое изваяние.
Любко с интересом наблюдал.
– А раз на новом месте можно создать нового кумира, то зачем тащить с собой в дорогу старого? – Придя к такому выводу, Вольга повеселела. Однако было заметно, что она еще в сомнении.
– Разумно, – меж тем согласился Любко. И так как он очень не хотел брать в путь идола, то поспешил убедить жрицу в верности ее выводов.
– Госпожа, вот послушай, – проговорил он, – как ты знаешь, князь в поход не берет истуканов.
– У мужчин другие боги, – заметила Вольга.
– Ну да. Кумиром для нас являются наши священные знамена. Они для нас олицетворяют богов. Им мы преклоняемся, – сказал Любко. – С ними на войне удобнее. Они не тяжелы и всегда рядом с нами.
Вольга заметила:
– Но для женщин знамена не годятся.
– Есть, конечно, и у нас небольшие статуи богов из дерева, которые мы возим с собой, – проговорил Любко и высказал предположение: – Во время похода женщины могут обойтись небольшими истуканами.
– Можно и так, – проговорила Вольга.
– Впрочем, эти неудобства сохранятся, только пока корабли будут пересекать море. На что, по словам северян, должно уйти не больше недели. А когда высадимся на землю, можно снова сооружать больших истуканов. Камень, дерево и глина везде есть, – сказал Любко.
Вольга бросила на него строгий взгляд.
– Воин, будь почтительнее к богам.
– Конечно, – проговорил Любко и поставил вопрос прямо: – Ну так что – грузить истукана на корабль? Или нет?
Вольга еще раз на секунду задумалась и наконец выдохнула:
– Камень брать не будем. А чтобы богиня не гневалась, то, когда осядем на новом месте, поставим ей другое изваяние. Еще большее.
Любко едва заметно улыбнулся. Вольга заметила его улыбку и развела руками.
– Это не мой выбор – богиня Макошь сама хочет, чтобы наш народ отправился на новое место.
Все шло по плану. К концу второй недели погрузка на корабли Вольги была завершена, и караван только ждал сигнала к отплытию.
Из городов и сел люди также перебирались в полевые лагеря. Словен особенно настаивал, чтобы люди оставили свои жилища. Другие смысла в этом не видели, но Словен знал, что из полевого лагеря легче тронуться в путь, чем из обжитого веками дома.
Кроме того, он хотел убедиться, что народ готов к переселению. А пара дней жизни в поле покажет людям, чего они не учли при подготовке к походу.
Так оно и случилось: в первый и особенно второй день народ то и дело возвращался в свои дома, чтобы забрать забытое. Но на третий день
