Екатерина рассмеялась.
— Интересный подкуп!
— Согласна?
— Почему бы и нет! Рука не отвалится. А что, капрал нам может помочь?
— Не то слово.
— Тогда пусть хоть всю лобызает.
— А вот тут я взревную! — заволновался Орлов. — Вон, какая ты стала…
— И какая же? — в ней проснулось женское лукавство.
— Особенная! Тут в кабаке один письмишко интересное уронил, а я поднял. Читай сама.
Екатерина чуть приподнялась и взяла в руки измятый лист бумаги: "…У нее стройная и благородная фигура, гордая походка, вся ее внешность и поведение полны грации. Царственный вид. Широкий открытый лоб, свежий рот с красивыми зубами. Прекрасные карие глаза, отблески света придают им голубоватый оттенок. Лицо ее дышит гордостью. Все это — результат исключительного желания нравиться и покорять. Однако очень похоже, что под спокойной внешностью она скрывает какие-то тайные намерения".
Екатерина вгляделась в смутно знакомый почерк:
— С каких пор, Гриша, ты в кабаках австрийских послов встречаешь?
Орлов нисколько не смутился.
— Ну, не в кабаке… Во дворце столкнулись.
— И письмо само собой выпало? — продолжала иронизировать довольная Екатерина.
— Катя! Какая разница, само, не само. Главное — что все они от тебя в восхищении.
— А ты?
— И я! — ответил он поцелуем. — Слушай, когда тебе можно будет? Соскучился!
— Скоро, Гриша, скоро… Поцелуй меня еще.
Екатерина на удивление быстро восстановилась после родов, и уже спустя несколько дней блистала при дворе в открытом бальном платье. Молодую императрицу к большому неудовольствию Петра мгновенно окружили иностранные послы. Императрице это было на руку.
— Вы сегодня ослепительны, ваше величество, — перед ней склонился атташе посольства Франции.
Екатерина ответила загадочной улыбкой:
— Вы не можете себе представить, сударь, чего стоит женщине оставаться красивой!
Возникла неловкая пауза. Француз явно хотел еще что-то сказать, но осекся, увидев, с какой лаской императрица смотрит на английского посланника Кента. Кент лучился от радости, осыпая Екатерину слащавыми и чисто английскими комплиментами. Неужели Франция ошиблась? Неужели заговор, о котором французский король отозвался, как о самой глупой шутке, все-таки состоится?! Сравнивая российского императора и Екатерину, французский атташе вдруг увидел будущее России.
Шерше ля фам, шерше ля фам…
ГЛАВА 16.
— Посмотри только на него! — Екатерина подозвала Григория к окну. — Ишь ты, как разоделся! Аж глаза слепит!
— Внизу царский кортеж готовился к отъезду в летнюю резиденцию. Даже на расстоянии Петр смотрелся разряженным петухом: прыгает, скачет, потряхивая роскошным опереньем, но вместо заливистого "ку-ка-реку" раздается противный жалкий клекот. Воронцова лениво обмахивалась веером, отгоняя мух.
— Хороша парочка, — Орлов обнял Екатерину за плечи. — Впервые вижу таких дураков. Неужели они ничего не понимают, не чувствуют? Подобная беспечность неизменно ведет к гибели.
Екатерина с нежностью посмотрела на своего возлюбленного. Как же ей повезло, что они все-таки встретились. И даст бог, еще долго будут вместе. Их обоих можно назвать каким угодно словом, но только не беспечными. Все давно было готово к заговору. Оставалось дождаться удобного случая. Он выпал совершенно неожиданно — с отъездом императора в Ораниенбаум. По словам Панина, император хотел отдохнуть пару недель за городом, благо стояла отличная погода. Затем он собирался отправиться в свою армию в Померании. Вдохновленный примером обожаемого Фридриха, Петр мечтал обрушиться на датчан и отвоевать столь дорогое его сердцу герцогство Шлезвиг. Высадка была намечена еще в начале мая, но из-за эпидемии, разразившейся в армии и на флоте, осуществить задуманное не представлялось возможным. Половина матросов была серьезно больна. Узнав об этом, император впал в бешенство. Через несколько дней, правда, пришел в себя, издав указ, предписывающий больным срочно выздороветь. Екатерина долго смеялась, услышав про забавный указ:
— И что? Они сразу выздоровели, испугавшись царского гнева? Какой дурак, прости меня господи.
Благодаря княгине Дашковой и ее нынешнему любовнику Панину Екатерина была в курсе того, что происходило в кабинете ее мужа. Знала она о том, что ближайшие советники убеждали не покидать не то, что империю, — столицу. Знала, что ее имя неизменно фигурирует в списках заговорщиков. Знала, что ее не очень умный и слишком навязчивый муж отказался последовать совету Фридриха II. В секретном письме тот настойчиво уговаривал русского императора срочно короноваться в Москве: "Русские очень привязаны к традициям и не будут уважать царя, еще не освященного церковью. Подумайте об этом, мой друг. Осторожный монарх никогда не начинает войну, не обеспечив себе крепкий тыл".
Но вряд ли Петра можно считать осторожным монархом, наблюдая за тамошними сборами.
— Ваше величество, — верная Прасковья Брюс выглядела встревоженной. — Только что поступил приказ от императора.
Екатерина вздрогнула, ожидая подвоха. Взяла бумагу, развернула.
— Что? — несколько встревоженных голосов вернули ей уверенности.
— Он повелевает мне покинуть Санкт-Петербург и поселиться в Петергофе.
— Это ловушка! — уверенно сказал Орлов. — Он собирается заманить тебя туда, а после отправить в Шлисельбургскую крепость, как и обещал до этого.
— Екатерина Алексеева, нельзя ехать, — миниатюрная Дашкова умоляюще прижала кулачки к впалой груди.
— Екатерина…м-м, ваше величество, — Панин сделал шаг вперед, словно хотел защитить ее. — С формальной точки зрения вы обязаны подчиниться воле императора…
— Никита! — возмущенно прервала его Дашкова.
— Подожди, я еще не договорил, — мягко укорил Панин. — Но с точки зрения здравого смысла и вашей безопасности, ехать туда нельзя. Ни в коем случае. Может, передать императору, что вы больны и в данный момент не можете отправиться в путь?
Екатерина снова выглянула в окно. И встретилась взглядом с Петром. В его глазах она увидела торжество и злорадство. В душе вспыхнул утихнувший было гнев:
— Нет, господа. Было бы преступлением оставаться именно здесь. Прасковья! Прикажи укладывать вещи. Мы едем немедленно. Никита Иванович, вам я доверяю самое дорогое — наследника. Позаботьтесь о нем.
Однако быстрого отъезда не получилось. Слишком много дел требовали вмешательства Екатерины. В Петергоф она приехала только 19 июня. Во дворце, казалось, ее ждали. Но императрица не пробыла там и минуты: инстинктивно она почувствовала там опасность и поспешила укрыться в небольшом павильоне "Монплезир" у самого берега Финского залива. Павильон устраивал императрицу по многим причинам: во-первых, он был скрыт от посторонних глаз, следовательно, подобраться к нему незамеченным не представлялось возможным. Во-вторых, здесь она беспрепятственно могла принимать своих друзей. В-третьих, в высоких зарослях осоки и камыша наготове находилась удобная лодка, на которой можно было сбежать в случае крайней опасности.
Оставалось ждать, какой следующий шаг сделает Петр. При мысли о муже обычно сдержанная Екатерина начинала нервничать. Она так и не смогла узнать его до конца, следовательно, имела полное право опасаться его непредсказуемости. В "Монплезире" она провела три дня и три ночи. Все это время почти не спала, ничего не ела и пила лишь воду. Рядом находилась бессменная Прасковья Брюс. Орлов не показывался, до хрипоты уговаривая гвардейцев перейти на сторону молодой императрицы. Никита Панин сторожил в Петербурге наследника. Дашкова в свою очередь опекала сестрицу, надеясь с ее помощью вызнать намерения императора. И только Екатерина пребывала в нервном бездействии.
Прошла неделя без известий. 27 июня императрице с нарочным передали письмо от венценосного супруга. По счастливому стечению обстоятельств в этот день в домике собрались все ее друзья. Екатерина прочитала про себя письмо, скомкала и ненавидяще произнесла:
— Его величество и мой дорогой супруг спешит поставить меня в известность о скором своем визите. Он приедет в Петергоф с тем, чтобы вместе со мной отпраздновать свои именины. А я должна быть готова его принять.
В комнате воцарилась тишина. Слышалась только трель соловья за распахнутыми окнами. Воздух был наполнен свежестью и запахом летнего дождя.
— В лучше случае он решится тебя оскорбить, — озлился Орлов. — В худшем — прикажет арестовать. И почему-то мне кажется, что на этот раз нас ждет худший вариант развития событий.
— Значит, пришла пора, — княгиня Дашкова выглядела одновременно испуганной и воодушевленной.
— Пора, ваше величество! — Васька Шкурин проводил в комнату офицера, в котором с трудом узнали Алексея Орлова. Сапоги залеплены грязью, одежда порвана, глаза безумные, лицо в застывших потеках крови. — Сегодня арестовали Пассека.
