— С тобой, Болат, опасно шутить. Того и гляди, даже родного дядю ухлопаешь!
— Если будешь оскорблять меня, я за себя не ручаюсь.
— Не пошли, Аллах, кому другому такого племянника.
Болат обиделся и замолчал. Берс слышал его недовольное сопение. Но обиды хватило ненадолго.
— Так про что же вы говорили? Я слышал все, но не все понял.
— Выходит, подслушивал? Можешь всадить в меня пулю, но скажу прямо, ты уподобился худшей из женщин.
— Касум — враг, а подслушать разговор с врагом позором не считается.
— Да, если он не твой гость и не сидит под твоей крышей.
Человек доверился твоему отцу, твоему дому. Ты же шпионил за ним.
— Полковник Касум — враг моего отца, враг моего народа.
— Он был гостем твоего отца, он ел хлеб, испеченный твоей матерью.
— Врага и обмануть не грех.
— Я еще раз повторяю: он был твоим гостем. Он тебе враг, но лишь вне твоего дома.
— Виноват.
— Да, очень виноват! Запомни хорошенько — человек со всеми должен быть честен. И по отношению к врагу, и по отношению к другу. Иначе друзья тебя бросят, а враги станут презирать.
В ясном небе медленно плыла луна, разливая повсюду нежный голубоватый свет. Болат не упускал ничего, все ловил своим острым взглядом, слышал каждый шорох вокруг. Он замечал, как пугливый заяц метнулся через дорогу, как отскочила в сторону хитрая лиса, как ночная птица выпорхнула прямо из-под ног.
Мальчик шел следом за Берсом, ведя на поводу его коня. — Мне показалось, ты защищал русских, а Касум их ругал.
— Не совсем так. У него свои русские, у меня — свои. Каждый защищал своих.
— Что-то не пойму.
— Тебе трудно сейчас понять. Вот когда выучишься, тогда поймешь.
— Я умею читать Коран.
— Это совсем другое. Надо учиться в русской школе.
— Ты расскажи мне о русской школе. Я тогда, ну помнишь, на пути к роднику, не успел тебя попросить об этом.
— Помню, Болат. Все помню. Ты тогда еще сказал, что в русских школах горцев учат презирать свой народ.
— Правильно.
— Почему ты так решил?
— Да это сразу видно.
— Ну, например?
— Погляди на Касума, Боту…
— Но я тоже учился в русской школе.
— Ты — это другое дело.
— Почему?
— Брат моей матери не может быть предателем.
Мальчик рассуждал, как взрослый. Чистая душа его запечатлевала все то, что он видел своими глазами и глазами старших, слышал сам и услышал от других. И разве он не прав в том, что многие чеченские офицеры с самого начала помогали царизму в покорении Чечни? Потому у мальчика сложилось свое собственное мнение и о русских, и о тех, кто служил им. Но мнение ошибочное и даже вредное.
— Послушай, Болат, что я тебе скажу, — серьезно заговорил Берс — Ты уже становишься взрослым. Я уверен, ты будешь в рядах борцов за свободу нашего народа. Борьба — это великое и святое дело. Но прежде чем ступить на такой благородный путь, нужно твердо знать, кто твой друг, а кто враг. В нашем деле нельзя быть слепым. Вайнахи[46] думают, что все без исключения русские — гяуры, а значит, наши враги. Это ошибка, это наша беда. Так думать нельзя. Нет плохих народов, есть плохая, несправедливая власть над ними, есть отдельные плохие люди. Кто такие русские? Это мирные, честные, добрые и отзывчивые люди. Но бывает так, что поведение людей, их поступки зависят от тех, кто стоит у власти. Так вот, русский царь и его приближенные крепко держат в руках свой народ. И я видел, Болат, как живут русские мужики. Ничуть не лучше нашего. И у них кругом бесправие и нищета. Мужики живут на землях помещиков.
— Это еще кто такие?
— Как тебе объяснить попроще? Ну, они вроде Касума или того же Боты, или Довлетмирзы. Но наши помещики только еще появились, а русские существуют уже много десятков лет. Земля, а также все богатства принадлежат им, переходят по наследству от отца к сыну. И крестьяне тоже, как скот. Так вот, крестьяне эти от зари до зари гнут спину на помещика. Года два назад помещик еще имел право избить и даже убить мужика, продать его или сослать в Сибирь. Теперь уже такого права у него нет. Но мужику легче не стало. Поднимался он против царя и помещиков не раз. Но ничего у него не получалось. Вот того-то мужика и гонят на войну царь и помещики, чтобы для них мужик завоевал земли и покорял другие народы. Мужик гибнет, а царь и помещики наживают богатство.
— Почему же мужики не откажутся?
— Попробуй только! Немедленно посадят в тюрьму или сошлют в Сибирь, а то вообще — повесят или расстреляют.
— Но царь же один; да и богатых, наверное, не так уж и много.
— Да, но у них войска, тюрьмы, на их стороне закон.
— Ты говорил, что войска царя состоят из мужиков. Разве они смогут пойти против своих же отцов и братьев?
— Нет, свои в своих не стреляют. Это делается чужими руками.
Не знаешь еще ты, насколько хитрые люди стоят у власти, как натравливают они друг на друга народы, сеют между ними вражду и тем самым вынуждают их хватать друг друга за глотку.
Думаешь, одни только мы боремся? Нет, мой мальчик! В России много разных народов, и все они, как мы, хотят жить свободно.
И в первую очередь — русские. Идут народы войной на своих притеснителей, но поодиночке, а потому всех их бьют. Но если сумеют они объединиться, тогда придет конец и царю, и помещикам. Вот в это, Болат, я твердо верю. Еще одно. Много у царя офицеров, но и они не все одинаковы. Некоторые не захотели воевать против нас. Например, тот же генерал Раевский.
— Первый раз слышу о нем. О Ярмоле слышал, о Баклане, о Сипсо, о Рангеле, о Миккале[47]… А вот о Ра… Раевском ничего не знаю.
— Этот генерал был очень богатым человеком. Русские же офицеры решили убрать царя. Так вот, несмотря на богатство, среди них были и родственники Раевского.
— Они победили?
— Нет. Руководителей повесили, остальных сослали в Сибирь и к нам, на Кавказ. А называли их декабристами. Ссыльные сами теперь увидели, как мы воюем и за что воюем. Им было жаль горцев, но они все равно вынуждены были стрелять в нас. Потому что их заставляли. Генерал же Раевский отказался и написал царю письмо, доказывая, что горцы защищают свой край, свои дома и что несправедливо и даже позорно проливать за это их кровь.
— Хороший инарла. Он уехал домой?
— Да. И он убеждал всех, что не стрелять нужно в горца, а торговать с ним, учить его в школе, помогать ему добывать богатства, лежащие в наших горах.
— Царь не послушался его?
— Ни его, ни других. А если бы ты знал, мой мальчик, как много значит для нас учеба в школе. В медресе ты зубришь арабский язык, учат тебя любить Бога, уважать шейхов и мулл. Я не против этого. А вот как жить, как строить дома, обрабатывать землю, лечить больных, то есть как обеспечить жизнь человека, сделать ее лучше, богаче, красивее — тому в медресе не учат.
Это можно узнать только в русской школе. Пытались для нас кое-что сделать. Русские генералы Бартоломей и Услар с помощью чеченского офицера Кеди и муллы Янгулби составили, например, для нас азбуку, чтобы мы могли читать хотя бы русские жейны.
Два года назад чеченские друзья Услара открыли в крепости Грозной школу на родном языке.
— И дети в ней учатся?
— В ней теперь никто не учится. Через две недели школу закрыли.
— Почему?
— Царь и его хакимы[48] не желают, чтобы у нас была своя школа, да еще на родном языке. Ведь темных неграмотных людей легче обманывать и держать на привязи, как быков.
— А правда, что русскую школу для чеченцев и ингушей открыли в Буру-Кале[49]? Соип и я решили пойти в нее.
— Вас в нее не пустят.
— Разве мы хуже других?
— Не в том дело. В школе в Буру-Кале могут учиться только дети богатых. Чтобы там учиться, нужно и платить много денег. У твоего Данчи много денег? Нет? Вот видишь, а ты собираешься там учиться? Кроме того, отец твой не очень-то предан властям.
Об этом знают. В школу же берут детей надежных родителей, чтобы воспитать из них преданных царю людей.
— Ну вот, я об этом и говорил. А ты меня оборвал.
— Я и сейчас с тобой не согласен. Не все из тех, кто учится в русских школах, становятся рабами царя. Ты сам знаешь, что даже от одной матери рождаются разные сыновья. Поэтому у русских есть поговорка: "В семье не без урода". Один ради своей шкуры на любую подлость пойдет, а такие у властей в почете, потому что с их помощью они управляют покоренной страной. Другой же — честно служит народу. А знания помогают ему идти по верному пути, быть настоящим борцом за народное счастье. Честного человека знания делают еще более убежденным, а подлеца, наоборот, еще коварнее и хитрее.
