Ему и в самом деле предстояло тяжелое сражение, и уж если он твердо знал, что непременно выиграет его, то для такой уверенности у него имелись весьма серьезные основания.
Дело в том, что на сегодня у него была назначена важная встреча. Он ждал к себе в гости своих чеченских друзей -
Сайдуллу Успанова и Алихана Цугова. Дружба с ними зародилась еще в бытность его начальником Чеченского округа, и он дорожил ею, уверенный, что когда-нибудь извлечет из нее немалую пользу. Одному из знаменитых наибов Шамиля — Сайдулле Успанову — за переход на сторону русских был пожалован чин майора. Его сделали наибом Малой Чечни, а штабс-капитана Алихана Цугова — карабулакским наибом.
Облачившись в белую черкеску, что делал лишь в исключительных случаях, опоясавшись дорогим оружием, Кундухов легко сбежал с крыльца. Вороной жеребец уже стоял оседланный, готовый принять на себя хозяина. Кундухов без помощи слуги, одним махом, вскочил в седло и, дав знак Афако и сопровождающим следовать за ним, медленным шагом выехал за ворота.
Две недели прошло уже с тех пор, как Кундухов вернулся из Константинополя. Миссия его закончилась успешно. Для генерала разницы между Петербургом и Константинополем не было никакой.
И там, и там он чувствовал себя своим человеком и имел влиятельных друзей, на поддержку которых мог рассчитывать в трудную минуту. Но в этот раз не обошлось без осложнений.
Закубанские переселенцы нагнали на турок такой ужас, что они даже и слушать не хотели о том, чтобы принять еще и чеченцев!
О бедственном положении ранее переселенных в Турцию горцев Кундухов знал многое: он получал сведения из официальных источников, да и те, кому чудом удалось вырваться и возвратиться из уготовленного им ада, распространяли в горах ужасную правду.
Но если быть откровенным до конца, то о многом он просто не догадывался, пока своими глазами не увидел полуголых, истощенных и доведенных до полной нищеты горцев. Он просто не представлял себе весь ужас происходившей трагедии и на какое-то время потерял веру и в себя, и в успех своего предприятия. Он не рассчитывал на друзей и не полагался на прежние связи. Но неожиданно помог русский посол в Стамбуле генерал-адъютант Игнатов, получивший из Петербурга подробную инструкцию по поводу переселения чеченцев. От имени своего правительства граф обязался "небольшими партиями, сухопутно, вместе со скотом и домашним скарбом, передать Турции живыми и здоровыми пять тысяч чеченских семейств". Министр иностранных дел Порты Али-Паша в конце концов согласился принять их и разместить на территории между Соганлукским хребтом и озером Ван. Получив согласие в главном, Кундухов изложил далее Али-Паше и свои личные планы. Изложил откровенно и достаточно цинично. Конечно, не ради государя императора, не ради России и не ради спасения чеченцев пошел он на столь огромный риск. Лорис-Меликову он просто бессовестно лгал.
Кундухов как человек достаточно умный и в то же время эгоистичный предвидел, что с окончанием войны на Кавказе он лишится своего прежнего положения. Господство Российской империи на всем Северном Кавказе станет прочным и непоколебимым. А раз так, то осетинские алдары потеряют все привилегии и то значение, которое они имели во время войны.
Ведь уже имелся аналогичный пример. Власти оберегали грузинских и абхазских дворян до тех пор, пока надобность в них не исчезла, а затем попросту выставили их вон. И где гарантия, что подобным образом власти не поступят и с ним, Кундуховым? Что с того, что он генерал? Ну и останется он генералом. Останется без перспектив и твердых гарантий на будущее. В России отменили крепостное право. То же самое происходит сейчас в Закавказье. Скоро такой же закон войдет в действие и в его Скут-Кохе. А что представляет собой алдар без крепостных? Да грош ему цена! Кто тогда будет обрабатывать его обширные земли? И где гарантия, что крестьяне не возьмут и не разделят между собой его поместья? В России-то такое случалось. Правда, потом крестьян наказывали, но что толку в наказании, коли они уже вышли из повиновения?
Вот почему многие дальновидные закубанские феодалы ушли заранее за кордон вместе со своими крепостными. И он, Кундухов, последует их примеру, но при этом не сжигая за собой мосты. Чтобы в случае чего иметь возможность и право беспрепятственно вернуться назад. Вот почему он разыгрывает весь этот спектакль. Он уходит вместе с чеченцами и тем самым оказывает императору неоценимую услугу. Но перед этим следует как можно дороже продать свое имение.
Что далее? Далее он переселится в Турцию со своими крепостными крестьянами. Но их мало. Ему же, человеку военному, для исполнения своих истинных планов понадобятся уже закаленные и испытанные в сражениях воины. А такие воины как раз и имеются в Чечне. Вот тогда в Турции перед ними откроются желанные двери. С двумя полками чеченцев он станет там знаменитым пашой! Не исключено, что ему удастся собрать и дивизию! Одна дивизия чеченской кавалерии стоила бы целого гвардейского корпуса! Какой бы славой сумел он покрыть себя!
Ему нашлось бы немало дел на Балканах и в Малой Азии. А если Турция вступит в войну еще с кем-нибудь… Тогда вместе с чеченцами он, Кундухов, дойдет до Месопотамии, Аравии и Египта! Не вечен мир и с Россией… И здесь все карты в руках у него — командующего дивизией чеченцев, которые смертельно ненавидят русское владычество, в совершенстве знающего русскую военную науку, знающего Кавказ и самих кавказцев. Это ли не залог успеха? О Боже, если бы еще ему удалось увести вместе с собой бывших чеченских наибов Шамиля — Батуко Аргунского, Сайдуллу Гехинского, Сааду и Эски Мичикских, Эдала Веденского!
И если бы по его, Кундухова, милости не был казнен Бойсангур Беноевский, если бы не умер Талгик Шалинский, а Умму и Атаби не сослали в Сибирь!
А для начала только бы заманить чеченцев в Турцию! Любыми средствами! Порта с большой радостью даст ему чин паши.
Ничего, на первый случай достаточно и такого чина. Главное — сделать первый шаг, преодолеть первую ступеньку. Дальше он пойдет сам. Его смелость поможет продолжить дорогу к тем высотам, о которых он мечтает!
Совесть не мучила Кундухова, но зато его грызли сомнения, а вдруг чеченцы в самый последний момент возьмут да и откажутся?
Хотя все условия обговорены и с ними, и с правительствами двух стран. Однако главное впереди: само переселение. Как еще за него агитировать? Если ему удастся сегодня договориться с Сайдуллой и Алиханом, то через них он сможет подкупить еще нескольких влиятельных лиц из Чечни. На бывших же наибов, за исключением Сайдуллы, рассчитывать не приходилось. Не желая мириться с новыми порядками, они затаились и ждут удобного случая.
Сегодня должен решиться вопрос: быть или не быть будущему Кундухова. А если быть, то каким? Поднявшись на холм, он увидел двух всадников, медленно спускавшихся по склону противоположного хребта.
"Вот, Сайдулла, опять наши пути сошлись, — подумал Кундухов, следя за всадниками. — Прошли времена, когда твой вороной вихрем пролетал по полям битв. Прошли и унесли с собой и твою славу, и твою свободу, и твой почет. За них тебе дали чин майора. Но этот чин похож на обглоданную кость, которую бросают собаке за верную службу. Для правительства мы с тобой уже перестали быть талантливыми военачальниками и вновь превратились в прежних туземцев. И ими останемся, если будем дураками. Мне хорошо известна твоя скрытая нелюбовь к гяурам, но если бы знал ты всю глубину моей ненависти к ним! Турция — вот где теперь будет определяться наша с тобой судьба. Но добраться туда мы сможем только по спинам твоих соплеменников.
Что же делать, так устроена жизнь, что согнутые горем спины одних служат ступенями к счастью других. Если ты со своим стальным сердцем и острой саблей встанешь рядом со мной, то я, вооруженный лишь своей хитростью и своим умом, приведу и тебя к такой славе, о которой ты и мечтать-то не смеешь".
Когда он вместе с гостями вошел в дом, стол был накрыт.
Кундухов задался целью превзойти все представления о гостеприимстве. На столе, среди чесночных соусов, зелени и сладостей, громоздились три больших блюда жирной дымящейся баранины. Напротив места, где должен был сидеть самый почетный гость, стояло четвертое блюдо, на котором искусной рукой повара были разложены бараньи головы, грудинка и курдюк.
Многочисленные бутылки цинандали и роги звали гостей не терять времени зря. Но гости не могли нарушать традиций. Они неторопливо совершили полуденный намаз и только тогда сели за стол.
В горах существует неписаное правило гостеприимства: дай сначала гостю поесть и отдохнуть, и лишь потом спрашивай, что привело его в твой дом. Соблюдая это правило, Кундухов молчал;
