Комнату снова готовят к визиту доктора Вана. На этот раз он приходит с Маожэнем. Муж уже второй раз посещает мою комнату в течение первого месяца после родов. Ему не следует здесь находиться, его присутствие наполняет меня тревогой, пока в голову не приходит новая, пугающая меня мысль: а что, если месяц уже закончился?
Доктор Ван и Маожэнь говорят тихо, слов не разобрать. Маожэнь переступает порог прихожей и садится рядом с моей кроватью. У него гордая осанка – став отцом, он превратился в мужчину, – но в глазах плещется лишь беспокойство. Он говорит:
– Доктор хочет, чтобы я задал тебе вопросы.
А я вспоминаю, как по поручению отца и по желанию матери выступала в роли посредницы между ней и ее врачом. Я не понимала, о чем меня спрашивают, поэтому не испытывала неловкости, но мой муж покраснел до корней волос, когда задал первый вопрос.
– Доктор Ван хотел бы знать, похожа ли кровь, вытекающая из тебя, на белую часть лука-шафрана, на воду, в которой промывали рис, или на мясо, сгнившее под летним солнцем?
– На рисовую воду, – отвечаю я. Этот симптом указывает на избыток Влаги.
Маожэнь уходит, чтобы передать ответ доктору, и возвращается с новым вопросом:
– Она течет, как вода, капает, как льняное масло, или выходит сгустками?
– По-разному.
Этот ответ ставит доктора в тупик, как и меня.
Муж возвращается ко мне.
– Жидкости, что выходят из твоего тела, тусклые по цвету, как лепестки хризантем, опавшие осенью, или блестящие, как рыбьи мозги?
– Как рыбьи мозги.
И снова мой ответ, похоже, озадачил доктора, который прокомментировал его достаточно громко, чтобы я услышала:
– Некоторые из ее симптомов указывают на Холод, но блеск говорит о Жаре. Эти симптомы не должны сосуществовать…
– Может, нам стоит пригласить повитуху еще раз, – неуверенно предлагает Маожэнь.
– Только дураки доверяют своих жен трем теткам и шести бабкам, – доктор небрежно произносит расхожее выражение.
Я вспоминаю цитату из «Книги обрядов»: «Если три поколения предков врача не лечили этими лекарствами, не принимайте их». Я никогда не смогу произнести это вслух, но я говорю Маожэню, что хотела бы увидеть свою бабушку.
Из другого конца комнаты доктор вещает:
– Женщина-врач ненамного лучше шести бабок. Да, она что‑то видит и нащупывает во время Четырех проверок, но что она знает на самом деле?
– Ни моя жена, ни ее бабушка не относятся к категории «шести бабок», – цедит муж.
Доктор весело смеется, словно все это время просто шутил.
В следующее мгновение с верхней балки кровати свешивается занавеска, мое запястье обматывают тканью, и мне велят просунуть руку сквозь занавеску.
– Не сомневайтесь, – говорит доктор Ван, но обещание адресовано не мне. – Я смогу прощупать пульс вашей супруги, не прикасаясь к ее коже.
И снова мои мысли возвращаются к тому моменту, когда умирала Досточтимая госпожа. Доктор не видел мою мать – ни ее руку, ни блеск, ни цвет ее кожи, – а значит, не мог изучить ее ци. Как и прощупать пульс через льняной платок. То же самое сейчас случится с доктором Ваном.
– Такие врачи, как я, должны учитывать эмоции женщины, то, как они вызвали заболевание и как могут повлиять на лечение, – говорит он Маожэню. – Ваша жена не в лучшей форме…
Но доктор Ван не спрашивает, почему таково мое состояние. Его мысли движутся по наезженной колее, а моя голова внезапно на миг проясняется. Одно дело умозрительно представлять воздействие эмоций на течение болезни, и другое – сначала выявить симптомы. И только когда они понятны, следует подумать о том, как эмоции могли усугубить болезнь и как с ними следует бороться в поисках лечения. В моем случае кровотечение и лихорадка усилились от моей печали из-за того, что мне не удалось произвести на свет сына, из-за моего одиночества в семье, которая не принимает меня, и из-за напряжения, вызванного смертью Целомудренной тетушки. А не наоборот.
– Я обнаружил Холод, но корень страданий вашей жены – слишком много Жара, – говорит доктор. – Ложились ли вы с женой в постель за месяц до или после родов?
– Ни разу! – возмущенно восклицает Маожэнь.
– Тогда она, должно быть, ела то, что производит тепло, – перец чили, жареную пищу. Они часто вызывают трудные роды, – добавляет Ван. – Вам повезло, что ребенок не погиб во время родов. Да, слишком много Жара. Я дам ей охлаждающие лекарства, чтобы укрепить ее инь, – объявляет он своим решительным голосом.
Я совершенно уверена, что доктор Ван ошибается в своем диагнозе, а значит, его лечение не сработает. Но я так слаба, а мой разум настолько затуманен, что не в силах понять, что делать, и не знаю, как за себя постоять, как это случается со многими женщинами после родов.
Я проваливаюсь во тьму.
Моего запястья касаются чьи‑то пальцы. Открыв глаза, я вижу бабушку Жу. За ее спиной стоят моя свекровь, госпожа Чжао, Тушь и Маковка. А еще девушка, которую я приняла за духа лисы, – Мэйлин. Я задаю очевидный вопрос:
– Я умираю?
Бабушка фыркает:
– Конечно нет! Но ты нездорова. – Она вопрошает с суровым видом: – Как ты могла допустить, чтобы все зашло так далеко? Ты же врач!
– Я очень беспокоилась о ней, – говорит госпожа Ко прежде, чем я успеваю ответить. – Я лично следила за тем, чтобы она принимала все препараты, которые прописал доктор Ван.
Бабушка игнорирует свекровь и обращается ко мне:
– Тебе нужен «Отвар из четырех ингредиентов», который поможет справиться с истощением Холода. Это лучший способ регулирования Крови и эмоций почти при всех женских расстройствах, начиная с сыпи и заканчивая послеродовыми болями. Корень дягиля, любисток, корневище белого пиона согреют тебя и побудят застоявшуюся Кровь покинуть тело, а новую Кровь появиться на свет, пополняя таким образом запасы ци.
Госпожа Чжао однажды говорила о круге добра, что защитит меня. И вот он создался! Маковка и Тушь по очереди стоят у двери, чтобы дать нам знать, когда кто‑то приближается. Бабушка и госпожа Чжао купают меня, кормят, водят к ночному горшку и помогают одеваться.
Бабушка мерит пульс не менее пяти раз в день. Госпожа Чжао развязывает бинты на моих ступнях и ухаживает за ними, поскольку я слишком слаба, чтобы самой выполнять эту несложную задачу. В эти минуты мне трудно не думать о маме.
Постепенно я набираюсь сил и через десять дней уже могу самостоятельно одеваться и ходить по комнате. Мне разрешили взять на руки Юэлань, и я надеюсь, что нить, которая связывала нас, когда она росла у меня в животе, удастся снова связать воедино. Мне больно каждый раз, когда я возвращаю малышку кормилице.
Я выздоравливаю, но бабушка, когда они с госпожой Чжао приходят в гости, предупреждает меня:
– Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что с твоей мамой. Ее преследовали печальные эмоции. Эта слабость позволила недоброй энергии укорениться в ее теле.
Мне приходится возразить:
– Тебя же там не было. Она умерла от инфекции на ногах.
– Я не лечила твою мать. Я знаю только то, что мне рассказали госпожа Чжао и Маковка. – Бабушка постучала пальцами по столу. – Дело в том, что Ветер нашел ход в твое тело и знает теперь, как легко в тебя проникнуть. Эта восприимчивость сделала тебя уязвимой для Шести пагубных влияний, особенно для Холода.
Она, конечно, права. Я заболела, едва только переехала сюда, а потом добавилась послеродовая лихорадка. Следует ожидать, что теперь Ветер будет искать меня. Эта мысль не дает мне покоя.
– Повезло, что Мэйлин позвала нас, – говорит бабушка. – Ты не узнала ее, и тогда она сразу пришла ко мне. Еще больше нам повезло, что ты как жемчужина в ладони своего дедушки. Он послал нас сюда, чтобы выяснить, что происходит. – После долгих раздумий она добавляет: – Хорошо, что мы успели.
Мне не нравится думать, что я была на пороге смерти, поэтому я спрашиваю:
– А госпожа Чэнь? Как она?
– Как это похоже на тебя – думать о других, – замечает госпожа Чжао.
