— Ввиду отсутствия верховного сановника я посчитал лучшим…
— Ты правильно поступил. Ничего не бойся. Фараон оценит твою преданность и рвение.
Амени взвесил на руке послание: деревянную табличку, завернутую в ткань, испещренную множеством печатей из высушенного ила, покрытых хеттскими знаками.
Личный писец Рамзеса закрыл глаза, надеясь, что это ночной кошмар. Когда он их открыл, послание не испарилось, продолжая жечь ему пальцы.
С пересохшим горлом он медленным шагом преодолел расстояние, отделявшее его от кабинета Рамзеса. Проведя целый день в обществе земельного управителя и ответственных за оросительные сооружения, Фараон, наконец, остался один. Рамзес готовил закон, направленный на улучшение содержания плотин.
— Ты кажешься взволнованным, Амени.
Амени протянул послание хеттского императора, предназначенное для Фараона.
— Это объявление войны, — произнес Рамзес.
Рамзес не спеша сломал печати, разорвал ткань и пробежал глазами послание.
Амени закрыл глаза, словно пытаясь продлить последние мгновения мира. Теперь он ожидал, когда Фараон продиктует ему ответ, обозначающий вступление Египта в войну против Хеттской империи.
— Ты по-прежнему остаешься трезвенником, Амени?
Вопрос удивил писца.
— Я… трезвенником? Да, конечно!
— Жаль, иначе мы выпили бы вместе прекрасного вина. Прочти.
Амени взял табличку в руки.
«От императора Хеттской империи Муваттали его брату Рамзесу, Сыну Солнца, Фараону Египта.
Как твое здоровье? Надеюсь, что твоя мать Туйя, твоя супруга Нефертари и твои дети здоровы. Твоя слава и известность великой царицы не перестают увеличиваться, а твоя храбрость известна всем жителям Хеттской империи.
Как твои лошади? Мы очень заботимся о наших. Это — великолепные животные, самые прекрасные создания.
Пусть боги хранят Хеттскую империю и Египет.»
Широкая улыбка озарила лицо Амени.
— Это… Это прекрасно!
— Я не уверен.
— Это обычные дипломатические формулы, и мы далеки от какого-либо объявления войны!
— Только Аша сможет нам это сказать.
— Ты совсем не доверяешь Муваттали.
— Он построил свою империю с помощью насилия и хитрости. По его мнению, дипломатия лишь дополнительное оружие, а не дорога к миру.
— Может, он устал от войн? Твое завоевание провинций Ханаан и Амурру заставило его воспринимать всерьёз египетскую армию.
— Муваттали и не презирает ее. Именно поэтому он готовится к сражению и пытается успокоить наши опасения проявлениями дружеского расположения. Гомер, чей взгляд проникает вглубь вещей, не верит в устойчивый мир.
— А если он ошибся, если Муваттали изменился, если каста торговцев взяла верх над военными? Послание Путухепы подтверждает это.
— Экономика Хеттской империи построена на войне, душа ее народа тяготеет к насилию. Торговцы поддержат военных и извлекут из крупного сражения еще большие новые прибыли.
— Следовательно, нападение кажется тебе неизбежным?
— Я надеюсь, что ошибаюсь. Если Аша не заметит ни больших передвижений, ни перевооружения, ни всеобщей подготовки к войне, ко мне вернется надежда.
Амени был потрясен. Одна нелепая мысль пришла ему в голову.
— Миссия Аша состоит в преобразовании оборонительной системы наших провинций. Но чтобы получить желаемую тобой информацию, ему придется проникнуть на территорию хеттов?
— Точно, — признал Рамзес.
— Но это безумие! Если его поймают…
— Аша был волен согласиться или отказаться.
— Он наш друг, друг детства, он верен тебе, как и я сам, он…
— Я знаю, Амени, и я высоко ценю его смелость.
— У него нет ни малейшего шанса вернуться живым! Даже если ему и удастся передать несколько донесений, он будет казнен.
Впервые в жизни Амени испытывал чувство неприязни по отношению к Рамзесу. Ставя на первое место интересы Египта, Фараон поступал правильно. Но в то же время он приносил в жертву друга, замечательного человека, достойного прожить сто десять лет, подобно мудрецам.
— Я должен продиктовать тебе ответ, Амени. Заверим нашего брата — хеттского императора в прекрасном здоровье моих близких и моих лошадей.
Откусывая маленькие кусочки яблока, Шенар рассматривал вазу, поставленную перед ним его управляющим.
— Сам торговец Райя принес ее тебе?
— Да, господин.
— Повтори мне, что он сказал.
— Он признал, что цена шедевра велика и надеялся, что вы уладите эту проблему после его возвращения в столицу.
— Дай мне другое яблоко и прикажи, чтобы меня больше не беспокоили.
— Господин, вы назначили встречу одной молодой особе…
— Отошли ее.
Шенар, не отрываясь, смотрел на вазу.
Подделка.
Неумелая и уродливая подделка, не стоившая даже пары обычных сандалий. Даже мелкий землевладелец из провинции не согласился бы выставить ее в своем зале для приемов.
Послание Райя было понятно. Шпиона разоблачили, и он больше никоим образом не будет общаться с Шенаром. Значительная часть предпринятых им действий рассыпалась в прах. Лишенный связи с хеттами, он не знал, как действовать дальше.
Его успокаивали две вещи.
Прежде всего хетты не откажутся в такой решительный момент от поддержания шпионской сети на территории Египта. Райя заменят, и его преемник вступит в связь с Шенаром.
Также ему было на руку привилегированное положение Аша. Организуя развал оборонительной системы в провинциях, он не упустит возможности установить связи с хеттами и даст об этом знать Шенару. Оставался еще колдун Офир, чьи заклинания могли оказаться успешными.
Подведя итог, Шенар понял, что неудача Райя не наносила ему существенного вреда. Сирийский шпион сумел выкрутиться из создавшегося положения.
Храмы Пи-Рамзеса купались в теплом свете. После совершения обрядов, посвященных закату, Рамзес вместе с Нефертари подошли к недостроенному еще храму Амона. С каждым днем столица становилась все прекрасней и казалась предназначенной только для мира и счастья.
Царская чета прогуливалась в расположенном перед святилищем саду, где диковинные зизифусы выглядывали из-за клумб чайных роз. Садовники поливали молодые деревца, ласково разговаривали с ними, ведь всем известно, что нежные слова необходимы растениям так же, как и живительная влага.
— Что ты думаешь о полученных нами посланиях?
— Они не успокоили мою тревогу, — ответила Нефертари, — хетты пытаются ослепить нас обманчивым перемирием.
— Я надеялся услышать более ободряющее мнение.
— Обманывать тебя означало бы предать нашу любовь. Я должна передать тебе свои ощущения, даже если они окрашены в тревожные цвета грозового неба.
— Как можно думать о войне, в ходе которой множество молодых людей отдадут свои жизни, и наслаждаться красотой этого сада?
— Мы не имеем права прятаться в раю, забывая о буре, грозящей его разрушить.
— Но будет ли моя армия способна сдержать нападение хеттов? Слишком много старых воинов, думающих только об отставке, слишком много неопытных молодых воинов, слишком много наемников, озабоченных лишь оплатой… Врагу известны наши слабые места.
— А мы знаем об их недостатках?
— Наши осведомительные службы плохо организованы, и понадобятся годы постоянных усилий, чтобы сделать их работу эффективной. Мы считаем, что Муваттали не осмелится пересечь границу, обозначенную моим отцом во время его похода к стенам Кадеша. Но, как и его предшественники, император мечтает о захвате чужих территорий, а более желанной добычи, чем Египет, просто не существует.
— Аша прислал тебе донесение?
— У меня нет никаких сведений о нем.
— Ты опасаешься за его жизнь, не так ли?
— Я доверил ему опасную миссию, заставляющую его проникнуть на вражескую территорию, чтобы получить как можно больше информации. Амени не может меня простить.
— Кому в голову пришла эта мысль?
— Я никогда не буду тебе лгать, Нефертари: это был я, а не Аша.
— Он мог бы отказаться.
— Разве от предложений Фараона отказываются?
— Но Аша — сильная личность, он способен сам выбирать свою судьбу.
— Если он потерпит неудачу, то отвечать за его арест и смерть буду я.
— Аша живет во имя Египта, как и ты. Отправляясь в Хеттскую империю, он надеялся спасти нашу страну от катастрофы.
— Мы всю ночь проговорили об этом. Если ему удастся передать мне важные сведения о хеттской армии и их планах, мы, может быть, отразим нападение завоевателей.
— А если бы ты атаковал первым?
— Я думаю над этим… Но я должен дать время Аша.
