Прощание было коротким и трогательным. Впервые Ярослав прижал девчушек к своей широкой груди и расцеловал троекратно по русскому обычаю.
— Потерпите, скоро свидимся, — и, глядя, в подернутые влагой широко открытые недоумевающие девичьи глаза, тихо сказал: — Так хотел ваш отец…
Когда в тереме не стало Зары и Алсу, Ростислава как-то присмирела, притихла, и хотя все так же с улыбкой встречала и провожала из терема Ярослава, былой теплоты и ясности меж ними уже не было: словно уход восточных красавиц образовал пустоту, заполнить которую княгиня была не в силах.
В конце августа в сопровождении двух десятков ратников на лодии Волгой в Ошел пришел воевода Данила Петрович. Он-то и рассказал про сражение на Пьяне и разор Нижнего Новгорода.
— Много времени и людей надобно, чтобы город поднять. Весь выгорел. Токмо две башни да на пару сотен шагов стены каменные протянулись — и те обгорели местами.
— Оставайся здесь, с нами, — предложил Ярослав. — Дело для тебя найдется.
— Поживу малость да подамся в Новгород. Давно не был. Старших дочерей, боюсь, не признаю. Да и внуков еще не видел. Давно пора навестить.
— Не торопись. Перезимуй. Время тревожное… А коль будет невтерпеж, по весне отправишься, — обнял за плечи своего дядьку Ярослав.
3
Митрополит Алексий, прожив непростую, полную борьбы и страстей жизнь, 12 февраля 1378 года преставился. В Москву тотчас устремились епископ Дионисий и преподобный Сергий Радонежский, чтобы помешать на Архиерейском соборе провести хиротонию — возведение ставленника князя Дмитрия московского Митяя в сан митрополита — главы Русской Церкви. На Архиерейском соборе только Дионисий открыто выступил против Митяя, указав тому и великому князю Дмитрию Ивановичу на причины, закончив свою обличительную речь словами:
— Не подобает тому тако быти!
Собор завершился ничем. Но неприятие Митяя иерархами Русской Церкви заставило князя Дмитрия призадуматься, не торопиться, а весной отправить Митяя в Царьград, чтобы на русскую митрополию его поставил патриарх.
Но Митяю не терпелось: он перешел жить в митрополичий дом, возложил на себя белый клобук, надел мантию с источниками и скрижалями, взял посох, казну, ризницу митрополита, стал требовать со всего духовенства платимой ими ранее дани, начал вести роскошную жизнь. Многие противились этому, но только епископ Дионисий говорил открыто. Это очень не нравилось Митяю. Как-то он зазвал к себе непокорного святителя.
— Ты почему до сих пор не пришел ко мне и не принял благословения? — требовательно спросил епископа. На что Дионисий спокойно ответил:
— Ты — поп, а я епископ, как же ты можешь благословить меня?
— Ты пожалеешь еще о сказанном! — пригрозил Митяй. — Смири гордыню, не то окажешься в земляной яме!
— Токмо Господь Бог надо мной властен! Все в руках Божьих. А ты мне не указ! Ты — поп и знай свое место!
Противостояние обострялось. Когда Дионисий узнал, что великий князь хочет отправить Митяя в Константинополь, то решил его опередить и сам предстать перед патриархом, чтобы поведать о замятне в Русской Церкви. Кто-то доложил Митяю, а тот — московскому князю. Дмитрий Иванович приказал схватить епископа и бросить в тюрьму. Даже заступничество княгини Евдокии не помогло, и только поручительство преподобного Сергия Радонежского вернуло святителю Дионисию свободу, чем он и не преминул воспользоваться: тайно, с большими предосторожностями отправился к патриарху Нилу в Константинополь.
4
Великий князь нижегородский Дмитрий Константинович тяжело переживал потерю стольного города. Он еще раз уверился в том, что как можно быстрее надо возводить каменные стены, строить соборы и терема из камня, тогда можно противостоять любому ворогу. Что же касается похода хана Арапши, то князь уже знал во всех подробностях избиение русских полков на Пьяне и роль в этом мордвы. Несмотря на стоящие на дворе трескучие морозы, князь Дмитрий Константинович решился на поход в Запьянье. Поддержал его в этом решении и Дмитрий московский, прислав полк под началом воеводы Свибла. По зову старшего брата в возрождающийся Нижний пришел с городецким полком князь Борис Константинович. И хотя сам великий князь нижегородский горел желанием помстить «мордве белоглазой», объединенную рать повел князь Борис. Затерянные в лесах мордовские селения находили с помощью собак, окружали и вырезали, не щадя никого. Лишь в конце похода стали брать в полон, но тем повезло еще меньше. Уже в Нижнем пленных вывели на лед перед волжскими воротами. По приказу князя мужиков, что были покрепче, вздернули в петли, остальных же затравили собаками.
После этого похода мордовская земля надолго запустошила.
Нижегородцы потихоньку возвращались в покинутый город. Застучали топоры, все больше дымов от печных труб столбами поднялись к небу.
С приходом тепла продолжили строительство стен кремля, поставили княжеский терем и церковь Михаила Архангела.
В обновленный терем приехала из Суздаля княгиня Анна: в горницы вернулся уют и домашнее тепло.
По первой воде из Ошела пришел большой купеческий пабус. Каково же было удивление княжеской четы, когда на нижегородскую пристань сошли воевода Данила Петрович, которого считали погибшим, и княгиня ошельская Ростислава. Погостив седмицу, пабус продолжил плавание. Как ни убеждал Дмитрий Константинович остаться воеводу в Нижнем, тот был неумолим. «Стар стал, — оправдывал он свой отказ. — Тебе, князь, воеводы нужны помоложе, поретивее, чтобы искры в глазах! С такими-то не токмо город отстоишь, а и сам на ворога походом пойдешь! А мне пора на покой. Дома-то поболе десятка лет не был».
Княгиня Анна отговаривала от долгого пути Ростиславу, но и та оказалась несговорчивой. Перед самым отплытием Ростислава призналась, что не только по батюшке соскучилась, но хочет приложиться к мощам преподобной чудотворицы Евфросиньи Суздальской, просить ее даровать ей дите. Княгиня Анна тут же забыла свои обиды и провожала Ростиславу напутствием: не только Евфросинью, но Господа Бога просить. Он всемогущ, Он поможет.
Долго стояли Дмитрий и Анна на пристани, глядя на удаляющийся парус: как-то неуютно, тоскливо было на душе, и князь предложил:
— А не сходить ли нам в Гордец на смотрины. У сыновца доченька родилась. Погостим. Я еще брата толком не отблагодарил за поход на мордву…
— Я не против, — прижалась теснее к плечу мужа Анна.
Еще не успели нагоститься вдосталь в Городце, а из Нижнего прискакал гонец с вестью: под городом стоит татарское войско. Взяв городецкую дружину, великий князь поспешил к стольному городу. Увиденное потрясло: две тысячи нукеров кружили под городом. Сил для того, чтобы воспротивиться татарам, не было, и князь, оставив полк на волжском берегу, в окружении десятка гридей направился к стоявшему на возвышении белому шатру с лисьим хвостом на вершии.
Татарский князь, посланный Мамаем в русские земли, пребывал в благодушном настроении. Без каких бы то ни было трудностей он привел две тысячи воинов под Нижний Новгород. Одно его несколько настораживало: на городских стенах не было воинов, да кое-где и стен-то не было. Но тем легче будет овладеть им. А по рассказам купцов, Нижний — город торговый и богатый.
Когда Дмитрия Константиновича привели в шатер, князь завершал трапезу. Указав место нижегородскому князю, он спросил через толмача:
— С чем пожаловал?
Дмитрий Константинович, смирив гордыню, поклонился поясно и со слезливой дрожью в голосе произнес:
— Великий и непобедимый, прошу тебя и слезно умоляю: не входи в город и не разрушай его. Еще не прошло и года, как пожег и оголил Нижний хан Арапша. Его нукеры вывезли все, оставив только черные от пожаров остовы. Я отдам тебе все, что имею. Не трогай города.
Не поверил татарин Дмитрию Константиновичу. Подумал, что обманывает его русский князь.
— Откуп мне не нужен. Я и так возьму больше. Уходи, князь. Твоей крови мне не нужно, а вот твой город мне нужен.
Во второй раз враг входил в опустевший город. Брать было нечего. Жители успели уйти и унести самое ценное. Озлобленные неудачей, татары подожгли то, что могло гореть, и ушли, бросая злобные взгляды в сторону городецкого полка, укрывшегося в приречном мелколесье.
Разграбив ближайшие поселения и разорив Березовое поле, татары ушли в степи Придонья.
1
Беклярибек Мамай не был доволен походом на княжество Нижегородское. Добыча была мала, полон невелик, а недовольных походом много. Дав отдохнуть воинам, ходившим на Нижний, добавив еще две тысячи нукеров и поставив над тремя с половиной тысячами более опытного и удачливого князя Бегича, Мамай указал цель: княжество московского князя Дмитрия.
