Трое путешественников тоже не теряли времени, стараясь как можно больше узнать о Японии. К счастью, еще со времен Луиша Фроиша португальские миссионеры регулярно присылали из Японии подробные донесения. Из них следовало, что новый правитель Японии, сёгун Иэмицу4, преследует христиан с еще большей жестокостью, чем его дед и отец. Особой свирепостью отличается губернатор города Нагасаки, Унэмэ Такэнака: требуя отречения от христианской веры и возвращения к буддизму, он подвергает верующих нечеловеческим истязаниям. Случается, за один день в Нагасаки казнят по семьдесят человек. Достоверность этих сообщений не внушала сомнений, сам Феррейра тоже присылал на родину письма такого же содержания. Во всяком случае, с самого начала следовало быть готовыми к тому, что после долгого и трудного плавания в Японии их ожидают испытания, быть может, еще более тяжкие, чем этот путь.
Себастьян Родригес родился в 1610 году в небольшом, известном своими рудниками городе Таско и семнадцати лет посвятил себя служению Богу. Жоан де Санта-Марта и Франсиско Гаррпе, оба уроженцы Лиссабона, сблизились с Родригесом в семинарии при монастыре Кампо-Лидо. С самого первого дня они сидели бок о бок на семинарской скамье и хорошо знали учителя Феррейру, читавшего им богословие.
Сейчас Феррейра находился где-то там, в Японии. Изменились ли после пыток его ясные голубые глаза, его лицо, излучавшее сияние доброты? Родригес с друзьями часто задумывались над этим. Но допустить, чтобы это лицо исказила тень унижения, - нет, этого представить себе они не могли. Невозможно было поверить, чтобы их учитель отринул Бога, отрекся от истины... Родригес с товарищами стремились во что бы то ни стало добраться до Японии, чтобы узнать, жив ли падре Феррейра, узнать, какова его участь.
***
Двадцать пятого марта 1638 года, под гром пушек крепости Белен, Индийская флотилия покинула устье реки Тежо. Получив благословение епископа Жоана Даско, Родригес с друзьями поднялся на борт флагманского корабля «Санта-Изабелла». Вот уже позади остались желтые воды устья, корабль заскользил по ярко-синему, озаренному полуденным солнцем морю, а они, опершись о поручни, еще долго смотрели в горы, купавшиеся в солнечном свете. Красноватые стены сельских хижин, церкви... Ветер доносил колокольный звон, провожавший флотилию.
В те времена, чтобы попасть в Вест-Индию, нужно было обогнуть Африку. У западных ее берегов на флотилию обрушился ураган.
Второго апреля прибыли на остров Порту-Санту, затем на Мадейру, шестого апреля - на Канарские острова, после этого при лившем непрерывно дожде начался полный штиль. Течением корабли отнесло назад, к северу.
При полном штиле стояла мучительная жара. На кораблях появилось много больных. Только на «Санта-Изабелле» более сотни больных лежали на палубе и в каютах, стеная от боли. Родригес и его спутники вместе с матросами ухаживали за больными, помогая делать кровопускание.
Двадцать пятого июля, в день святого Иакова, корабли обогнули мыс Доброй Надежды. В тот день опять налетел сокрушительный ураган. На «Санта-Изабелле» сломалась грот-мачта, с громким треском рухнув на палубу. С трудом удалось убрать паруса, чтобы уберечь их от гибели, для чего пришлось призвать на помощь не только Родригеса с товарищами, но и всех больных. Вслед за тем судно наскочило на риф. Не приди на выручку другие суда, возможно, «Санта-Изабелла» пошла бы ко дну.
После шторма снова начался штиль. Паруса бессильно свисали с мачт, отбрасывая не дающую прохлады, бесполезную мрачную тень на больных, неподвижно, как мертвецы, лежавших на палубе. День за днем под раскаленным солнцем сверкала ровная морская гладь без малейших признаков ряби. Стала ощущаться нехватка продовольствия и пресной воды. В таком плачевном состоянии девятого октября флотилия наконец-то достигла Гоа.
В Гоа друзьям удалось получить гораздо более точные сведения о Японии: в январе того года, когда они покинули Португалию, в Симабаре вспыхнуло восстание христиан, в котором участвовали тридцать пять тысяч человек, но после тяжелых боев с правительственными войсками восставшие, мужчины и женщины, юноши и старики, были беспощадно истреблены, так что в результате Симабара, район восстания, почти полностью обезлюдела, а уцелевшие христиане подвергаются поголовным гонениям. Но самым тяжелым ударом было известие, что после этой войны Япония прервала торговлю с Португалией, запретив португальским судам появляться в японских водах.
Узнав, что кораблей, плывущих в Японию, отныне не будет, друзья, близкие к отчаянию, все же добрались до Макао. В стремлении Португалии на Восток этот город служил ей опорным пунктом, базой для торговли с Японией и Китаем. Друзья прибыли сюда в надежде, что счастливый случай поможет им пробраться в Японию, но услышали недвусмысленное предостережение апостолического делегатория падре Валиньяно. «Отныне миссионерская деятельность в Японии безнадежна, - сказал он, - мы не считаем возможным отправлять миссионеров в Японию, это слишком опасно».
Десять лет назад Валиньяно создал в Макао академию для подготовки миссионеров, отправляющихся в Японию и Китай. После того как в Японии начались гонения на христиан, ему было доверено руководство японской иезуитской общиной. О Феррейре Валиньяно тоже сообщил некоторые сведения: с 1633 года от оставшихся в Японии проповедников перестали приходить письма, но от голландских купцов, прибывших из Нагасаки, он слышал, будто Феррейру схватили и подвергли пытке в «яме»; дальнейшая же его судьба неизвестна, выяснить, что с ним сталось, не удалось, потому что голландское судно покинуло порт Нагасаки как раз в тот день, когда Феррейру только начали пытать. Известно лишь, что допрос Феррейры лично вел вновь назначенный губернатор Иноуэ, правитель Тикуго. «Во всяком случае, при нынешнем положении недопустимо отправлять миссионеров в Японию», - решительно объявил Валиньяно молодым священникам.
В наши дни есть возможность познакомиться с содержанием нескольких писем Себастьяна Родригеса, хранящихся в португальском Институте истории Заморских владений. Первое из этих писем начинается с рассказа о том, как Родригес с друзьями узнали от падре Валиньяно об отчаянном положении христиан в Японии.
Письмо Себастьяна Родригеса
Pax Christi5! Слава Христу!
Как я уже писал Вашему преосвященству, девятого октября прошлого года мы прибыли в Гоа, а первого мая сего года - в Макао, но в трудном плавании товарищ наш Жоан де Санта-Марта занемог и страдает от частых приступов лихорадки, так что только мы двое - Гаррпе и я - удостоились радушного приема в здешней академии, приема, который помог нам снова воспрянуть духом.
Прискорбно лишь, что ректор академии падре Валиньяно, живущий здесь уже десять лет, сначала решительно воспротивился нашему стремлению отбыть в Японию. Беседуя с нами в своем кабинете, из окон которого открывается вид на гавань, он сказал:
- Отныне нужно отказаться от посылки миссионеров в Японию. Для португальских кораблей плавание теперь крайне затруднено: на пути в Японию их подстерегают бесчисленные опасности.
Он прав. После 1637 года японское правительство, заподозрив португальцев в содействии смуте в Симабаре, полностью прекратило торговлю с нашей страной. Больше того, от Макао до японских прибрежных вод в море встречаются корабли реформатов - англичан и голландцев; они обстреливают наши суда из пушек.
- Но если мы отправимся скрытно, наше плавание может увенчаться успехом... Господь поможет нам! - с жаром возразил Жоан де Санта-Марта. - Христиане в Японии сейчас подобны овцам, лишенным пастыря. Кто-то непременно должен поехать, чтобы вселить в них мужество и не дать угаснуть пламени веры...
При этих словах ректор Валиньяно нахмурился и некоторое время молчал. Можно не сомневаться, он и сам давно страдал душой при мысли о скорбной участи гонимых христиан, а также памятуя о своем долге главы здешней иезуитской общины. Облокотившись о стол и прикрыв глаза рукой, падре Валиньяно долго безмолвствовал.
В лучах заходящего солнца море, видневшееся из окна, казалось кроваво-красным; по нему черными зернышками были разбросаны китайские джонки.
- Нам предстоит выполнить еще одну задачу. Мы должны узнать, что случилось с нашим учителем, падре Феррейрой...
- Его судьба нам не известна. Сведения, которыми мы располагаем, крайне туманны. Но сейчас у нас нет возможности хотя бы проверить их достоверность.
- Значит, он жив?
- Даже этого мы не знаем. - Тяжело вздохнув, Его преосвященство взглянул на нас. - От него уже давно не было писем. С 1633 года. Кто может сказать - заболел ли он и, не приведи Бог, скончался, или томится в темнице, или, как вы склонны предполагать, принял мученический венец... А может быть, он все еще жив и хотел бы послать весточку, да нет возможности...
