Я помню, как в первый год перестройки я жил под Берлином в семье супругов — школьных учителей. Они меня спросили, как я отношусь к Горбачёву. Я уже не раз обманывался в наших руководителях и даже, думая о них плохо, со временем обнаруживал, что они заслуживают ещё более острого отношения. Горбачёв был мне симпатичен, но я осторожно сказал: если он отпустит Сахарова из ссылки и покончит с войной в Афганистане, я буду считать его положительной исторической личностью. В то время это были далеко не минимальные условия. Однако за пять лет Горбачёв не только выполнил это, но благодаря его усилиям рухнула Берлинская стена, восточноевропейские страны обрели свободу и самостоятельность, рухнула цензура и произошло ещё много неожиданного и великолепного. И делалось это Горбачёвым, несмотря на давление всесильных реакционных структур: командно-административной системы, армии, её КГБ, её партии. Преодолевая это давление и своё собственное прошлое, совершая ошибки, маневрируя, играя с противниками и сторонниками в сложнейшие игры и порой заигрываясь, Горбачёв проделал так много, что, безусловно, вошёл в историю как значительная личность, продвинувшая процесс освобождения нашей страны далеко вперёд. Ельцин, который продолжил дело освобождения, сам рождён был действиями Горбачёва. Не сказав этих благодарных слов, я не считал бы себя вправе рассказывать о Горбачёве анекдоты.
* * *
Брежнев спрашивает:
— Кто после меня правит?
— Горбачёв.
— Поддерживает ли его народ?
— Нет, он сам ходит.
* * *
Президент спрашивает у помощника:
— Как по-английски «на´чать»?
— Бе´гин.
Удастся ли попытка?
Горбачёв — первый в истории человечества политический деятель, попытавшийся совершить мирный переход от тоталитаризма к демократии. Вспоминается Аденауэр, но он шёл к демократии через развалины тоталитарной системы, разрушенной ударами союзнических армий.
* * *
Приходит Брежнев к Горбачёву:
— Михаил Сергеевич, пора бы меня наградить новым орденом.
— Леонид Ильич, вы же умерли.
— А вы наградите посмертно.
Судьбы империй
Черчилль понимал, что Британская империя обречена, но говорил, что будет делать всё, чтобы противостоять её распаду. Черчилля можно понять. Нужно понять и Горбачёва, хотя противостоять реальному историческому процессу бесполезно. Империи в XX веке живут по центробежным законам (развалилась Австро-Венгерская империя; наша пропаганда ликовала, когда рушились британская, французская, а затем и португальская колониальные империи не ведая, что это ждёт и нас). Сейчас под угрозой многонациональные образования в Югославии, Чехословакии, Индии.
Прав поэт:
Если выпало в империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции у моря.
* * *
У Рейгана пятьдесят сенаторов. Один против СОИ, но неизвестно кто. У Миттерана пять любовниц, и одна из них ему верна, но неизвестно какая. У Горбачёва одиннадцать членов Политбюро. Один из них за перестройку, но неизвестно кто.
* * *
Индусы подарили Горбачёву редкий материал на костюм. Приехал Горбачёв в Париж и попросил Пьера Кардена сшить ему костюм. Карден ответил: «На такую большую фигуру, как вы, материала не хватит». То же самое ему ответили в Лондоне и Нью-Йорке. А приехал Горбачёв домой, и ему сшили прекрасный костюм. Горбачёв поблагодарил и спросил, как же так — ведь материала недостаточно. Ему ответили: «Это вы у них большая фигура, а у нас — так себе».
* * *
Наши девки горько плачут
И не знают, как им быть.
Милый, может только на´чать,
Но не может углуби´ть.
* * *
Человек несёт плакат: «Свободу Горбачёву». Все спрашивают:
— А что, его посадили?
Он отвечает:
— Каждый день читаю в газете: «В заключение Михаил Сергеевич сказал…»
* * *
Горбачёв получил посылку, открыл, а там трубка и накладные усы. Примерил. Входит Лигачёв.
— Михаил Сергеевич… Ой, товарищ Сталин! А где этот перестройщик?
Посоветуемся, товарищи!
Встречает Сталин Горбачёва и говорит:
— Товарищ Горбачёв, я слышал, у вас трудности. Я вам советую: во-первых, арестовать всех членов ЦК. Во-вторых, разрушить храм Василия Блаженного.
— Товарищ Сталин, храм-то зачем?
— Я рад, что по первому вопросу у нас нет разногласий.
* * *
Сталин и соратники стоят на трибуне Мавзолея, принимают парад. Холодно. Сталин распорядился принести бутылку водки. Появляются пионеры с цветами, и один пионер говорит:
— Пить вредно, товарищ Сталин!
— Ты кто такой? — удивился Сталин.
— Это Миша Горбачёв из 3 «А», — объяснила девочка.
— Ладно тебе, Рая, — смутился мальчик.
* * *
Горбачёв и Раиса Максимовна посещают Ватикан. Один из сопровождающих их журналистов загулял и пропустил приём и думает, что же ему теперь написать. Подруга советует: напиши как всегда. На следующий день в газете появилось: «Вчера Раиса Максимовна в сопровождении супруги папы римского осмотрела сокровища Ватикана».
* * *
Горбачёв пишет новую книгу: «Устав от партии».
* * *
В сентябре 1986 года я встретился с Борисом Николаевичем Ельциным. Тогда он был первым секретарём МГК и, познакомившись с моей книгой «Эстетика», попытался использовать мои профессиональные знания для повышения эстетического качества продукции московских предприятий. В назначенный день утром позвонил помощник Бориса Николаевича и, извинившись, попросил передвинуть встречу на полчаса, так как в распорядок дня вклинилась вьетнамская делегация. Такая предупредительность непривычна для советского человека, которого домоуправ может заставить ждать сколько угодно долго.
Ельцин вышел из-за стола и пожал мне руку. Расположились мы за длинным столом для совещаний. Минут сорок говорили о внедрении эстетики в производство, о необходимости организации союза дизайнеров, о синтезе инженерного и эстетического в образовании. Затем я сформулировал ещё одну проблему: творческий потенциал Москвы много выше её издательского потенциала. Да, согласился Борис Николаевич, но что же делать? Организовать самиздат — ответил я и пояснил: нужно создать издательские кооперативы. Какая простая мысль, почему она раньше никого не осенила? — удивился мой собеседник. Пришлось сознаться, что не я придумал эту идею и что в 20-х годах существовало только в Ленинграде около двухсот, а в Москве — двести двадцать кооперативных издательств, и занимались этим Блок, Чуковский, Есенин, Мариенгоф и другие известные люди. Стремительно записав что-то, Борис Николаевич пообещал помочь осуществлению идеи кооперативных издательств, и мы попрощались.
После этого я ещё встречался с товарищем К. — работником промышленного отдела горкома, советовавшимся со мной, каким способом лучше внедрять разработанные мною предложения по промышленной эстетике. Но его, как истинного аппаратчика, главным образом интересовало, почему его шеф встречался со мной. Товарищ К. сильно охладел ко мне и к моим идеям, когда понял, что я попал в поле делового внимания Ельцина как эстетик-профессионал и личные отношения нас не связывают.
Ельцин показался мне ярким и талантливым человеком, который стремится нравиться людям и делать добро. Если это популизм, то он мне не мешает, и встреча памятна мне. Иду недавно по улице Воровского, навстречу бабка ковыляет. В одной руке авоська с макаронами, в другой — пакет с крупой. И на всю улицу радостно причитает: «Слава тебе, господи, выбрали нашего Бориса Николаевича! Слава тебе, господи, будет руководить нами хороший человек!»
После того как Ельцин возглавил борьбу против путчистов, можно сказать, он оправдал и характеристики, и надежды старушки с улицы Воровского.
* * *
Диалог перед выборами президента России.
— Я буду голосовать за Ельцина, а ты?
— За Жириновского.
— Но он же сумасшедший!
— Ну и что, у нас страна сумасшедшая, пусть и президент будет сумасшедший.
* * *
Про кандидата в президенты России генерала Макашова кинорежиссёр Эльдар Рязанов сказал, что он из тех людей, о которых говорят, что у них одна извилина и та прямая.
* * *
В России 1991 года борьба идёт за капитанский мостик тонущего корабля.
Кризис власти
Карамзин говорил, что безначалье ещё страшнее тиранства.
СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА
(ПОНЯТИЯ ПЕРЕСТРОЙКИ)
Понять бы, что творим
Английский корреспондент спросил у питерских революционных матросов, как они понимают ленинский лозунг: «Мир без аннексий и контрибуций»? Ответ был таким: «Аннексия и Контрибуция — это царские дочери».
