Слушая всякий раз, как Оксана бормочет эти строки, Ольга сообщнически ей подмигивала, никогда притом не упоминая Семенова, которому, как ей казалось, Оксана адресует эти стихи.
В январе 1943 года становилось все труднее хоть на миг забыть о войне. Немцы выдыхались, и ослаблять натиск было никак нельзя. Но Ольге все же удавалось развлечь Оксану разговорами о повседневной жизни: здешними новостями и рассказами о недолговечных романах, которые то и дело вспыхивали на базе.
— На днях в ангаре околачивались ребятишки, Маша и Миша. Я их заметила и услышала их болтовню. Они говорили, что хотят забраться в самолет «просто чтобы попробовать», — со смехом сказала Ольга этим утром.
— Ах, все те же глупости! — отозвалась Оксана.
Аня как раз тоже подошла к самолету и услышала разговор.
— Ну хоть сегодня Костя никуда не сунется. Когда я уходила, он спал как убитый. А эта безумная затея с поездом — до сих пор в себя не приду!
Костя сидел, съежившись под простыней, но, услышав последние Анины слова, выпучил глаза. Значит, Аня знала о его испытании и ничего ему не сказала. Почему она его не отругала? Решительно, она не умеет найти правильный подход к ребенку, подумал Костя.
— Жду через час! — крикнула Ольга.
— Через час буду, — отозвалась Оксана, следуя их обычному ритуалу.
Костя задумался, до скольких ему надо досчитать, чтобы выдержать этот час. Тут, конечно, тысячью не обойдешься.
Оксана, насвистывая, заняла свое место. Костя из своего убежища видел ее спину и затылок.
Самолет покатил на взлетную полосу, и после первых же толчков Костя очень пожалел, что принял этот вызов. Еще была возможность пойти на попятный, выбраться из укрытия и ретироваться с заслуженной головомойкой. Но он вспомнил про Машу, про ее поцелуй после истории с поездом под ревнивым взглядом Миши, который в бешенстве пинал ногой булыжники.
Нет, тебе не слабо́, не дрейфь, ты не зассыха.
Когда самолет оторвался от земли, Костя закрыл глаза и постарался совладать с одышкой. Ощущения были для него совершенно неизведанные. Его мутило. Становилось все холоднее, и Костя уже не знал, дрожит ли он от страха или от холода.
Мальчик решил, что, если досчитает десять раз до тысячи, час пройдет наверняка, и принялся про себя бормотать цифры.
— В пределе видимости мессер. Уже два.
Оксана переговаривалась по радио. С начала 1943 года работала двухсторонняя радиосвязь, и летчик мог и получать сообщения с земли, и посылать на землю свои. Оксана шла под прикрытием Вериного самолета, у Веры в поле зрения прицела тоже был враг.
Самолеты девушек находились выше и были скрыты облаками, мессеры их еще не заметили. Надо было применить эффект внезапности. Двое на двое — бой по правилам, Оксане такой расклад был по нутру. Она использует подсказку Семенова: попробует поразить цель, лишь максимально к ней приблизившись, и стрелять только наверняка.
— Вперед! — крикнула Оксана твердым голосом.
Костя тихонько взвыл от ужаса.
Глава 53
Цимлянский заказник,
сентябрь 2018 года
Под косыми лучами вечернего солнца Павел приступил к раскопкам детской могилы. Сквозь еловую хвою и кроны берез сочился желтый туман, облизывая тени деревьев. Юрий уступил Павлу честь начать эти раскопки главным образом потому, что «командир» смертельно боялся увидеть останки ребенка. Такое испытание было ему не по силам.
Павел, Никита и Дима взялись за черную работу. Василий и Юрий поочередно давали указания. Чем глубже становилась яма, тем больше диггеры волновались, стараясь сосредоточиться. Каждый комок земли, каждая горстка подвергались их тщательнейшему осмотру. Но металлоискатели упорно молчали. Заподозрив их неисправность, Юрий даже сменил батарейки.
— Послушай, если внизу есть захоронение, невозможно представить, чтобы там не было ни грамма металла… Невозможно. Обувь, ремень, пуговицы, монеты…
Килограммы перекопанной земли по-прежнему не выявили никаких следов человеческой трагедии. Ничего. Голые по пояс, истекая потом, трое парней копали несколько часов кряду, уже при свете прожекторов. Юрий и Василий неотрывно вглядывались в яму в надежде увидеть в комьях разворошенной земли хоть какой-то намек на погребение.
Парни трудились с остервенением, пока их работу не прервал фантастический рассвет. Павел выпрямился и утер пот со лба; мускулы горели, спина ныла. Солнце пронзило золотыми стрелами утренний туман, метко запустив их между древесных стволов. Диггеры всю ночь не сомкнули глаз.
Никита тоже разогнул спину.
— Не смысла продолжать. Там ничего нет.
Дима выкинул из ямы последнюю лопату земли и выбрался наверх.
— Абсолютно пусто, — подтвердил он и сердито бросил лопату. — Вы как хотите, а я иду спать!
И устало побрел в палатку, его спина была вся в грязевых разводах.
Только Василия не испугала такая развязка, он увидел в ней новый смысл.
Глава 54
Авиабаза под Сталинградом,
январь 1943 года
— Костя? Костя? Куда ты спрятался? — кричала Аня, вышагивая вокруг землянки.
До сих пор она держалась на базе очень скрытно, ее секрет знали только близкие подруги. Теперь же девушка так разволновалась, что, не помня себя, выкрикивала имя маленького подопечного.
Она знала, что мальчишка обычно проводил время с двумя другими детьми, которых приютила Галина. Но этим утром ни один из них и носа не высовывал. А погода стояла отличная. Солнце играло на нетронутой снежной глади лесной опушки. Детей не оказалось ни в одном из укрытий. Их не видно было и в поле за лагерем, где они часто носились друг за дружкой.
Тут-то и прибежала Галина, таща за руку ревущую Машу.
— Аня! Малышка знает, куда делся Костя, — сказала Галина. — Это все, что она сумела сказать, ревет и ревет. Хочет сама тебе рассказать.
Аня почуяла недоброе и цепко схватила девочку за руку. Маша долго икала, и Аня потеряла терпение. Она сильно тряхнула ее худенькую ручку, слишком сильно.
— Да говори же, черт возьми! Где Костя?
Полные слез большие зеленые Машины глаза тронули Галину, и та попыталась вмешаться. Аня не позволила. Дело было серьезное, не время для рыданий.
Аню воспитывали в строгости, и никакие потоки слез не могли растопить сердце матери или отца. Она очень рано научилась держать свои горести при себе. Гибель Софьи подорвала ее силы, постоянная душевная боль лишила прежней отзывчивости. Аня стремилась утопить свою скорбь в ежедневной усталости, в ночных полетах. Ей хотелось летать, бомбить, преследовать, дразнить смерть и флиртовать с ней, усмирять ее, как укротитель усмиряет хищника. Она хотела закружиться в этом адском колесе бесконечных недель — почти без сна.
Анино сердце сжалось, на глазах выступили слезы. Ей было жаль не себя, а Софью и ее осиротевшего сына, который не принял слов утешения, когда узнал о смерти матери. Костя по-прежнему отвергал Аню, выкрикивал обидные слова, не желал иметь с ней ничего общего. Теперь Аня его понимала. Не к ней он испытывал отвращение, а к сиротской жизни, в которую она его втянула.
— Он… он… — заикалась Маша.
— Ну так скажи наконец! — крикнула Аня во весь голос.
— Он забрался в Оксанин самолет.
— И уже вот три часа, как самолет должен был вернуться, — встревоженно прошептала Галина.
Аня в отчаянии закричала, не помня себя. Во всем виновата она. Она не сумела позаботиться о Косте после Софьиной смерти. Она не смогла найти к нему подхода, и он страдал в одиночку. Она убила его своим безразличием. Она оттолкнула его, а ведь он был всего лишь ребенком, и ему хотелось от нее убежать.
Аня разразилась рыданиями, ее душили ужас, горе и ярость вперемешку. Она ощутила внутри зияющую пустоту.
— Я пошутила, для смеха… Я не думала, что он вправду так сделает… — ломая руки, всхлипывала девочка.
