не заметили, какое странное выражение было в этот момент на лице оруженосца.
— Спасибо, Ксавье. Иду.
В эту минуту Эдгару хотелось обнять и расцеловать мальчика. Слава Богу! И теперь никогда и ни в коем случае не садиться вот так, рядом с ней. Он ещё не настолько рыцарь, чтобы влюбиться в даму и не желать до неё дотронуться. Да и рыцари наверняка желают. А менестрели просто врут!
Когда он вошёл в свой шатёр, Ксавье уже приготовил их походные постели.
— У меня очень странное чувство, — сказал он, когда они, молча поужинав хлебом с ломтиками ветчины, улеглись на стёганые подстилки. — Может, я просто выдумываю, но мне все эти два дня кажется, что кто-то едет за нами следом...
Эдгар вздрогнул и попытался сквозь темноту различить лицо мальчика. Но луна ещё не взошла за полуоткинутым пологом шатра, а разожжённые стражей костры были недостаточно близко.
— С чего ты это взял? — спросил молодой человек.
— Не знаю... Лошади странно ведут себя ночами: вслушиваются, фыркают, иногда Брандис ржёт, причём очень сердито. Он никогда так не ржёт, если чует диких зверей, это только если поблизости другие лошади. К лошадям свиты он вроде уже привык. И ещё... Вчера, когда мы выезжали из той корчмы, в кустах неподалёку что-то треснуло, и оттуда стаей вылетели птицы. А ведь едва рассвело. Но это всё, конечно, ничего ещё не значит.
— Кто его знает! — задумчиво проговорил рыцарь, на всякий случай тронув рукой лежавший рядом меч.
— Но вы не подумали, что я трушу? — с некоторой тревогой тут же спросил мальчик.
— Ты? — Эдгар усмехнулся. — Да тебя и всей армией Саладина не напугаешь! Спи, Ксавье. Если нас и впрямь кто-нибудь преследует, мы это скоро узнаем.
Глава восьмая
Нападение
Однако весь следующий день прошёл спокойно, и обе короткие остановки, которые сделали за этот день путники, и сам их путь не принесли никаких неожиданностей.
После вчерашнего приключения Беренгария, казалось, стала относиться к Эдгару с большей симпатией, чем раньше. Он, как всегда, ехал впереди отряда, и она то и дело его нагоняла и заводила какой-нибудь разговор, выбирая, впрочем, самые невинные темы — ни о сарацинках, ни о рыцарской манере поведения больше не было сказано ни слова.
«Что ей надо? — рассуждал про себя Эдгар. — Ей приятно, что я вчера так глупо показал, как она мне нравится? Скорее всего. Любая женщина, влюблена она в кого-то или нет, всё равно хочет, чтобы все остальные мужчины тоже её любили. Это мне и отец говорил, и Луи. Ах, был бы он на моём месте! Ему-то ничего не стоило осадить эту капризную красавицу. Может, он бы ей и наговорил всяких восхищённых слов, как положено рыцарю, да только уж головы бы не потерял и не мучился бы оттого, что не знает, как с ней говорить, как сесть рядом, как поклониться...»
Ехавшая позади них королева Элеонора, казалось, ничего не замечала, но кузнец отлично понимал, что на самом деле она всё отлично видит. И, скорее всего, попросила его вчера помочь Беренгарии как раз для того, чтобы посмотреть, как красавица-принцесса поведёт себя в обществе молодого красивого рыцаря. Ну да, чтобы не дать разгореться тайному пожару, лучше самой его разжечь! Элеонора привыкла всегда управлять ситуацией и не собиралась менять своих привычек.
Впрочем, внимание королевы вдруг привлёк Ксавье. Она подозвала к себе мальчика и довольно долго ехала с ним рядом, о чём-то расспрашивая. Это насторожило лже-рыцаря и даже слегка напугало его. Он понимал, что Элеонора слишком умна и не может не заметить, как мало он похож на обычных рыцарей. Если уж Беренгария отчасти это заметила... Что если у неё возникли подозрения? Только этого не хватало!
— О чём её величество говорила с тобой? — спросил он вечером у Ксавье.
Мальчик в ответ только пожал плечами:
— Она меня расспрашивала, каким образом я стал вашим оруженосцем, кем был прежде, как попал в замок барона. Представляете, сир Эдгар, она ухитрилась заметить, что я хромаю, хотя видит меня почти всё время только в седле. Спросила, что с ногой, и долго восхищалась вашим отцом, который взял меня к себе в замок, хотя и не был виноват в том, что собаки чуть не отгрызли мне ногу!
— А обо мне она что-нибудь спрашивала?
— Ни слова, — взгляд Ксавье был как всегда прям и спокоен, он уж никак не мог лукавить. — Ничего про вас не спросила. Только сказала, что из всего отряда вы и я лучше всех держимся в седле.
Эдгар облегчённо перевёл дыхание:
— Да, тут мы с тобой не уступим настоящим рыцарям и настоящим оруженосцам. Но ещё лучше нас ездит верхом сама королева. Она и не устаёт как будто... Какой же она была, скажем, в двадцать лет, а? Вот скажи-ка, мальчик: будь она молодой, ты бы в неё влюбился?
— Я и так уже почти влюбился в неё, — на губах Ксавье мелькнула и пропала странная улыбка. — А вот вы, ваша милость, по уши влюбились в Беренгарию!
Настоящему рыцарю следовало бы разгневаться на пажа за такую дерзость, однако Эдгар был не настоящий рыцарь, а потому он просто расхохотался в ответ на наглую выходку оруженосца.
— Как же мне было не влюбиться, когда я случайно увидел её чуть ли не голой! Я тебе говорил, это когда она стёрла ноги о седло... Кстати, твои штаны ей оказались впору. Коротковаты, но так и лучше — не торчат из-под платья! Да,
