одна из тех девушек, которым не повезло».
Она повернулась к нему и с мягкой улыбкой сказала:
— Было приятно повидать вас!..
— Спасибо!
И что дальше? Кажется, она ждёт какого-то нового шага с его стороны. Они уже приближаются к концу улицы, и ему пора решиться: либо неловкость, либо прощание. Может быть, она совсем не представляет себе, что они могут вот так просто расстаться, не сказав друг другу ни единого слова. Через несколько шагов будет развилка. Камаль знал о том болезненном чувстве разочарования, которое постигнет её, но язык его отказывался говорить. Или же ему заговорить, и тогда будь что будет?! Она остановилась и смущённо улыбнулась, как будто говоря: «Пришло нам время расстаться». Его волнение достигло предела. Она протянула ему руку, и он взял её своей рукой. За весь этот решительный миг он не проронил ни слова, затем выдавил:
— До свидания!..
Она отдёрнула руку и свернула на боковую улочку. Он чуть не позвал её. Её уход, смешанный с разочарованием и замешательством, был сущим невыносимым кошмаром.
«Кому, как не тебе быть мастером по части таких вот жалких ситуаций?»
Язык же его был скован. Тогда к чему было преследовать её все эти два месяца?
«Говорит ли то, что ты отталкиваешь её, когда она сама пришла к тебе, о твоём плохом вкусе? Разве милосердно обращаться с ней так же, как в своё время с её сестрой? Тем более, что ты её любишь?! Проведёт ли она такую же ночь, что и ты когда-то давно, словно горящая жаровня, освещающая мрачное прошлое и его тлеющую боль?!»
Камаль продолжал идти, задаваясь вопросом: хочет ли он на самом деле оставаться холостяком, чтобы быть философом или зовёт на помощь философию, чтобы оставаться холостым?
Рияд сказал ему:
— Невозможно поверить, что ты так поступил. Ты ещё будешь жалеть!
Да, в это и правда невозможно поверить, но сожалеет ли он? Рияд заявил:
— Как ты мог так легко порвать с ней, когда ты сам говорил о ней так, словно она девушка твоей мечты?
Но она не была девушкой его мечты… Девушка его мечты никогда бы не пришла к нему.
И вот совсем недавно Рияд также заметил:
— Тебе тридцать шесть, и скоро будет уже тридцать семь. После этого ты уже не годишься для брака. Камаль был возмущён его словами. На него нашло уныние…
46
Карима в свадебном платье приехала в Суккарийю в экипаже вместе с родителями и братом. Их встретили Ибрахим Шаукат, Хадиджа, Ахмад и его жена Сусан Хаммад, а также Камаль. О свадебном торжестве напоминали лишь букеты из роз, украшавшие зал. В мужской гостиной было полно бородатых молодых людей, центральное место среди которых занимал шейх Али Аль-Мануфи. И хотя прошло уже полтора года с момента кончины господина Ахмада, Амина не появилась на свадьбе, обещав прийти поздравить молодых позже. Аиша же, когда Хадиджа пригласила её на это скромное мероприятие, удивлённо покачала головой и нервно ответила:
— Я посещаю лишь похороны!
Хадиджу обидели её слова, однако она уже привыкла проявлять образцовую кротость в отношениях с сестрой.
Второй этаж дома в Суккарийе был во второй раз украшен приданым невесты. Ясин подготовил для своей дочери всё, что положено, продав последнее, чем владел, за исключением дома в Каср аш-Шаук. Карима казалась воплощением красоты, напоминая мать в расцвете молодости, особенно по тёплому взгляду её глаз. Лишь в последнюю неделю октября она достигла брачного возраста. Хадиджа, как и следует матери жениха, казалась счастливой. Воспользовавшись той возможностью, что она на минуту осталась наедине с Камалем, она склонилась к нему и сказала ему на ухо:
— В любом случае, она дочь Ясина. И как бы то ни было, она в тысячу раз лучше, чем невестка-дочь типографского наборщика!
Небольшой фуршетный стол был установлен в столовой для семьи, и ещё один — во дворе для бородатых гостей Абдуль Мунима, который ничем не отличался от них, поскольку тоже отпустил бороду, так что однажды Хадиджа даже заметила ему:
— Религия это прекрасно, но зачем же отращивать бороду, которая делает тебя похожим на Мухаммада Аль-Аджами, продавца кускуса?!
Члены семьи уселись в гостиной, за исключением Абдуль Мунима, который был со своими друзьями, и Ахмада, что вместе с ним некоторое время вышел приветствовать гостей, а затем вернулся в гостиную, присоединившись к родным со словами:
— Мужская гостиная стала такой, как тысячу лет назад!
Камаль спросил его:
— О чём они говорят?
— О битве в Аль-Аламайне. Аж стены гостиной дрожат от звука их голосов.
— И как они реагируют на победу англичан?
— С яростью, разумеется. Они же враги англичан и заодно русских. Они так и жениха не пожалеют даже в его первую брачную ночь…
Ясин сидел рядом с Занубой. В своём наряде она казалась моложе лет на десять. Ясин сказал:
— Пусть все они перегрызут друг друга, но вдали от нас. Господь наш сжалился над нами, не сделав Египет полем боя…
Хадиджа с улыбкой заметила:
— Ты, видимо, желаешь мира, чтобы делать всё, что пожелаешь!
Она бросила на Занубу хитрый взгляд, так что все засмеялись. За эти несколько последних дней пошёл слух, что Ясин заигрывал с новой жиличкой в их доме, и что Зануба поймала её с поличным или почти поймала, и не переставая травила её до тех пор, пока не вынудила освободить квартиру. Ясин, принимая смущённый вид, сказал:
— Как я могу делать всё, что пожелаю, когда мой дом управляется по законам военного времени?!
Зануба возмущённо сказала ему:
— И тебе не стыдно перед дочерью?
Ясин умоляюще ответил:
— Я невиновен, а бедную
