официант с чаем и кофе, прежде чем Хусейн закончил говорить. Хотя было видно, что он не питает особого энтузиазма перед воспоминаниями!..
— Дай мне напомнить тебе. То был 1926 год.
— Браво, какая память!.. — он рассеянно заметил… — Семнадцать лет в Европе!
— Расскажи мне о своей жизни там!
Хусейн покачал головой, поседевший лишь в районе висков, и сказал:
— Давай это отложим до поры до времени. Сейчас довольствуйся такими заголовками: «То были годы путешествий и радости, похожие на мечту. Любовь и женитьба на парижанке из почтенной семьи. Война и эвакуация на юг, банкротство моего отца, работа в магазине моего тестя, возвращение в Египет без жены для подготовки ей достойной жизни здесь». Что ещё ты хочешь знать?
— У тебя есть дети?
— Нет…
Он словно не хотел говорить. Но что же осталось от их прежней жизни, чтобы заставить Камаля жалеть о ней? Несмотря на это, он обнаружил в себе сильное желание раскрыть двери прошлого, и спросил:
— А как насчёт твоей прежней философии?
Хусейн ненадолго задумался, затем саркастично засмеялся и ответил:
— В течение многих лет я погружён в работу. Я всего-навсего теперь деловой человек!
Где же тот дух Хусейна Шаддада, в котором Камаль искал утешения и находил эмоциональное блаженство? Уж точно не в этом массивном человеке. Возможно, он нашёл себе новую обитель — в Риаде Калдасе. Этого же человека он не знал. Единственной связующей нитью с ним было непознанное прошлое, то прошлое, от которого он желал сохранить живой образ, а не холодную фотокарточку.
— И что ты делаешь сейчас?
— Один из друзей моего отца нашёл мне работу в бюро цензуры, где я работаю с полуночи до рассвета. И ещё я занимаюсь переводами для некоторых европейских газет…
— А когда ты не работаешь?
— Очень редко. Трудности облегчает то, что я приглашу свою жену в Египет, когда подготовлю для неё такой уровень жизни, который ей подходит. Она из почтенной семьи, и когда я женился на ней, то считался богачом!..
Произнеся эти слова, он громко рассмеялся, словно подшучивал сам над собой, а Камаль улыбнулся так, словно поощряя Хусейна, и про себя отметил: «К счастью, я уже давно забыл тебя, иначе я бы плакал над тобой в глубине души!»
— А ты, Камаль, чем занимаешься?
Тут он поправил себя:
— Помню, что ты очень любил культуру!
«Его следует поблагодарить за такое напоминание!» Он не питал к нему уже никаких чувств, словно тот был покойником, как, впрочем, и его друг к нему. «Мы умираем и вновь оживаем много раз за день!»
Камаль ответил ему:
— Я преподаватель английского языка…
— Преподаватель! Да… Да… Сейчас я вспоминаю. Ты ведь хотел стать писателем?
«Какие безуспешные надежды!»
— Я публикую статьи в журнале «Аль-Фикр», и может быть, скоро соберу несколько из них в книгу!
На лице Хусейна появилась понурая улыбка:
— Ты счастлив, так как реализовал мечты своей юности. Я же…
И он снова засмеялся. Для Камаля же его слова «Ты счастлив» прозвучали как-то странно. Но ещё более странным был тон, с которым он произнёс их, указывающий на зависть. Наконец-то, хоть один раз он был счастлив и достоин зависти! Но от кого? От главы семейства Шаддад! Однако в знак вежливости Камаль произнёс:
— Зато какая карьера у тебя в жизни!
Последний с улыбкой сказал:
— У меня нет выбора. Моя единственная надежда — вернуть кое-что из того уровня, что был в прошлом…
Наступила пауза. Камаль внимательно глядел на Хусейна. Это вызывало у него другие образы из прошлого. Наконец он нашёл в себе силы спросить:
— А как твои родные?
Тот уклончиво ответил:
— Хорошо…
Камаль немного поколебался и спросил снова:
— У тебя ведь была младшая сестра. Я забыл её имя. Как она поживает сегодня?
— Будур?! Она вышла замуж год назад…
— Машалла. Наши дети вступают в брак!
— А ты так и не женился?
«Интересно, он уже ничего не помнит?»
— Нет…
— Поторопись, а иначе опоздаешь на поезд…
Камаль засмеялся:
— Он уже намного миль впереди меня…
— Может быть, ты невольно возьмёшь да женишься. Уж поверь мне. У меня в планах тоже не было вступать в брак, однако я женат уже больше десяти лет…
Камаль равнодушно пожал плечами и сказал:
— Лучше расскажи мне, как тебе жизнь там, ведь ты провёл столько лет во Франции?
— После оккупации жизнь там была не из самых лёгких, здесь легче, чем там…, - он добавил с ностальгией… — Однако Париж… Где же, где тот Париж?!
— Почему ты не остался во Франции?
Хусейн досадливо сказал:
— Жить полностью за счёт тестя?! Ну уж нет. Из-за условий военного времени не осталось никакого оправдания, чтобы не уехать. Потом мне просто пришлось уехать!
«Интересно, был ли то отголосок его былого высокомерия?» Почувствовав, что его так и тянет встать на опасный и вместе с тем мучительный путь приключений, Камаль лукаво спросил:
— А какие новости от нашего друга Хасана Салима?
Хусейн посмотрел на него в замешательстве на какой-то миг, и холодно ответил:
— Я ничего о нём не знаю!
— Как же так?!
Отведя взгляд через окно на улицу, Хусейн произнёс:
— Уже два года, как мы не поддерживаем с ним связь!
С нескрываемым удивлением Камаль спросил:
— Ты имеешь в виду…?!
И не закончил свою фразу от навалившейся
